И сейчас он должен взять на себя ответственность и остановить эту полосу зла, когда каждый старается сделать другому как можно хуже.
Прошедшие недели Дарен, по сути, ничего не делал, взвалив на Иласэ всю работу, зная, что она все равно, несмотря на его поведение, будет искать еду, и нести припасы, и лечить его, если нужно. Только вот он все испортил, он уничтожил эту терпеливую Иласэ, готовую помогать, не смотря ни на что. И теперь он должен был попытаться как-то все исправить, если хотел, чтобы они выжили. Инстинкт, спасавший ему жизнь уже несколько раз, заявлял во весь голос: если один из них умрет, второй протянет недолго.
За спиной Дарена раздался негромкий звук, похожий на шелест мокрых листьев. Потом тихий стон.
Проклятье!
Дождевые бестии!
Ну почему, почему именно сейчас!
Дарен медленно развернулся.
- О-о-о… - слегка булькающий, глупый звук. Такой же невинный, как щебетание клыкастых псевдо-кроликов. Такой же безобидный.
Дарен напрягся, но так и не смог сказать, насколько близко к нему эти существа. За спиной их не было… Звук повторился.
Порождения Бездны!
Две огромных бестии стояли менее, чем в пятнадцати шагах, и смотрели в его сторону пустыми глазницами. Размером эти существа были с очень крупного человека, передвигались на толстых коротких задних лапах, опираясь иногда на длинные обезьяньи руки. Их тела блестели, покрытые чешуей, как у змей. Охотились они только во время дождя.
Бестии не способны видеть, но сложно объяснить это своему паникующему организму. Однако слух у этих хищников развит настолько, что малейший шорох - и они уже рядом, разрывают тебя на части.
Мерзкая парочка явно догадывалась о присутствии человека: Дарен видел, как шевелятся их широкие ноздри, как одна из бестий потрогала воздух черным раздвоенным языком и сделала в направлении юноши бесшумный скользящий шаг.
Сцепив зубы, Дарен начал осторожно опускать ноги Иласэ на землю, чтобы освободить свою правую руку: сейчас единственный их шанс на выживание - это кинжал… Шорох одежды… Бестии зарычали. Дарен замер. Приготовился уронить Иласэ (пара синяков лучше, чем смерть в желудке чешуйчатого монстра) и выхватить оружие…
Ты мертв.
Словно кто-то, с ледяным дыханием, прошептал эти слова ему на ухо. Все вокруг начало бледнеть, цвета и краски из мира исчезли. Внезапно Дарену стало все равно: не было причины сражаться, причины жить…
Одна из бестий шагнула ближе.
Тихий довольный смех:
Не волнуйся. Все будет быстро.
Сердце билось медленно и спокойно, внутри образовалась пустота. Дарен равнодушно смотрел, как приближаются монстры…
Бог ждет тебя!
Это был другой голос, слишком горячий, с привкусом металла и крови.
Дарен недоуменно моргнул, глядя, как краски возвращаются в мир.
- Эй! Оставьте их! - Дарен и дождевые бестии одновременно развернулись на голос. Там, менее чем в ста шагах от них, стоял подросток. Дождь смазывал черты его лица, Дарен мог различить только короткие светлые волосы.
- Давайте сюда! Эй! Ловите меня!
Бестии взвизгнули и бросились к нему. Мальчик развернулся и кинулся к лесу, монстры - за ним.
Нет!
- Парень! Подожди! - крикнул ему вслед Дарен. Слишком поздно. Их спаситель уже исчез.
Часть 5.
Благородная смерть - это все равно смерть.
Один из неофициальных девизов семьи Тартис, занесен в Памятную книгу в 7854 году; позднее под ним, уже другой рукой, добавлено:
Есть много способов достичь бессмертия: героические деяния, слава, плодовитое потомство. Но самый лучший - это не умирать вообще.
Запретный язык - иначе назван языком Открывающих, или Древним языком. По косвенным упоминаниям в древних хрониках удалось установить, что этот язык, бывший родным для всей расы элрави, использовался также Детьми Бездны. После Исхода многие элрави категорически выступили за то, чтобы принять язык местного населения и забыть прежний. В неизменном виде от Древнего языка сохранились только имена Семей и некоторые, самые могущественные, заклятия.
Над Древним языком был проведен ряд ритуалов (на что ушло несколько веков), делающих его употребление практически невозможным для современных потомков элрави. Даже восприятие Древнего языка на слух вызывает крайне болезненную реакцию.
Шин Кроранд «Создание и расцвет Великой Империи элрави», год 10675 от Исхода.
Глава 37.
Отражение без зеркала.
Никогда в жизни Дарен не ценил мелочи. Никогда не задумывался, каково это: не иметь крыши над головой, голодать и благодарить небеса, если хоть раз в день удается сытно поесть.
Сейчас он с радостью бы обнял даже братцев Кэйросов, если бы это позволило ему вернуться домой, оказаться в своей мягкой теплой постели и вновь пользоваться такими благами цивилизации, как четырехразовое питание (и до шести перемен блюд за обедом!), чистая одежда и горячая ванна…
Обнял бы?!!
«Бр-р!» - Дарена передернуло, - «не могу поверить, что я действительно это подумал!»
«Ха!» - торжествующе пискнул в его голове голосок воображаемой Иласэ, - «Я же говорила, что ты - квир!»
- Заткнись! - пробормотал Дарен вслух. Ладно, нежничать с Кэйросами он не будет, лучше он пристроится между Иласэ и ее чернявой подружкой, кажется, Кайши, и назовет это своим искуплением.
При мысли о столь приятном соседстве тонкие губы Темного скривились в кошачьей улыбке.
«Не смей обо мне так думать!»
- Да заткнись же! - буркнул Дарен въедливому внутреннему голосу. Вздохнул, переместил свою ношу поудобнее и начал карабкаться на маленький холм. Болотистая местность закончилась, кругом раскинулся густой лес. Холмы попадались все чаще, и Дарен предполагал, что скоро на горизонте появятся горы.
Прошло уже три дня, но Иласэ все еще была без сознания, и Дарен теперь нес ее, перевесив через плечо. Вряд ли бы девушке эта позиция понравилась, но только так Дарен мог в случае опасности быстро достать кинжал.
Он уже дважды менял место их укрытия. Первое было относительно безопасно, но слишком далеко от воды, второе оказалось в местности, кишевшей хищниками. Хуже того, Дарен был готов поклясться, что видел виверну, видел отблеск ее красноватой чешуи на солнце.
А еще прошлой ночью Дарену приснился жуткий кошмар: словно он вернулся с охоты и обнаружил, что все местные хищники собрались и ели Иласэ. На земле лежала лишь кучка ее одежды, да одна маленькая белая ладонь. Увидев его, звери оторвали от остатков тела окровавленные морды и уставились на Дарена с любопытством, вопрошая, присоединится ли он к их трапезе.
После того Дарен едва решался оставить девушку в одиночестве.
Но вот, наконец, юноша нашел великолепное место, где можно было спрятать Иласэ: дупло с очень узким входом в одном из громадных черных деревьев. Рядом тек ручей и росло несколько деревьев, те самые, что высились вокруг поляны, на которую четыре недели назад выбросил их Портал. Светлая называла их какими-то там лиственницами.
Здесь они переждут, пока Иласэ не очнется.
Последние дни Дарен невыносимо страдал от скуки и одиночества, от подкрадывающейся депрессии. И еще он устал: устал чувствовать себя виноватым за то, как обошелся с Иласэ, и за то, что теперь помогал ей. Устал ломать голову над тем, как объяснить свои поступки по возвращении домой, над тем, как жить дальше. Проще и легче было бы разучиться думать.
Всю прошлую ночь ему снилась Иласэ: вкус ее кожи, упругая нежность грудей, кудрявые завитки между ее ног под его пальцами - все, что он успел тогда попробовать. Дарен очнулся резко, испытывая одновременно возбуждение и ужас, потом вспомнил, что во сне Иласэ тоже ласкала его, шептала подбадривающие слова. От этого стало только хуже.
За последние дни Дарен не сумел найти никаких следов мальчика, спасшего их от дождевых бестий, никаких признаков, что он вообще существовал. Однако Дарен пообещал себе: как только Иласэ очнется, они пойдут в ту сторону, куда убежал мальчик, и в Бездну компас!
