Иласэ наклонилась, осторожно беря в руки кажущийся добела раскаленным металл. На самом деле, как и говорилось в книге, станин приятно холодил кожу ладоней. Только ей, давшей свою кровь. Любому другому человеку магический компас очень быстро прожжет руки до кости, даже если взять его в толстых кожаных перчатках - побочное свойство, приобретенное во время ритуала, наряду с основным, способностью указывать путь.

Станиновая цепочка изменила форму. Теперь это была маленькая стрелка в сетчатой сфере, всегда указывающая нужное направлении. В качестве искомого объекта Иласэ выбрала орденский амулет, такой же, как тот, что носила на шее.

Аборигены северо-востока континента, если таковые поблизости имелись, славились враждебностью по отношению к Империи, и потому казались девушке опаснее неразумных обитателей дикого леса. Можно было бы направить амулет на станиновое кольцо, но мысль встретить еще одного Темного мага, да еще прошедшего полное Посвящение, (а других так далеко от столицы быть не могло) пугала ее. Перемирие перемирием, но слухи о деятельности Темных среди подмастерьев ходили разные. Кто знает, по сравнению с этим гипотетическим незнакомцем Дарен мог показаться белейшим и пушистейшим существом на свете. Нет, их целью будут только Светлые маги, даже если ради этого понадобится пройти пару сотен лишних миль.

Иласэ мысленно порадовалась, что Тартис, несмотря на хваленое высокое происхождение, не озаботился подробно изучить Магию крови. Иначе он настоял бы на том, чтобы на амулет пути попала и его кровь.

Иласэ прекрасно помнила: Тартис вернулся потому только, что не знал, куда идти. С него бы сталось забрать компас и бросить ее. Старший магистр сказал однажды: «Темные способны на все, что только можно себе представить, и еще на многое помимо этого».

- Эй, Тартис, все готово!

Тот явно бродил неподалеку, поскольку почти сразу вышел из-за деревьев и окинул девушку привычно-надменным взглядом:

- Ну, и как это будет действовать? - с явным сомнением поинтересовался он, глядя на результат ее многочасовых усилий.

Иласэ с гордостью показала на стрелку, сейчас четко указывающую в направлении юго-юго-востока. Тартис наклонился, и, ничего больше не говоря, схватил амулет с ее ладони… И тут же бросил на землю с громким, больше удивленным, чем испуганным, воплем:

- Бездна! Эта гадость обожгла мне руку! - он зло уставился на Иласэ, - я видел: ты спокойно держала его. Что это значит?

- Поскольку проводила ритуал я, амулет будет слушаться только меня, - Иласэ кротко улыбнулась.

У Тартиса на мгновение отвисла челюсть:

- Да что ты себе… - начал он было говорить, запнулся, моргнул, потом запрокинул голову и громко расхохотался. Теперь черед удивляться пришел для Иласэ: какого демона Темный смеется?

- Может, для тебя еще не все потеряно, - выдавил он наконец, справившись со смехом. Потом подпихнул ногой амулет в ее сторону.

Пытаясь выжить, девчонка, наконец, чему-то училась, и это показалось Дарену восхитительно-забавным. То был жестокий способ обучения, способ Темных, но Тартису понравилось давать ей уроки.

С того момента, как Дарен вернулся на поляну, Иласэ вела себя (если забыть трехчасовое сидение на дереве), словно они были старыми друзьями, словно они должны были вцепиться друг в друга, как испуганные восьмилетки, помогать друг другу и делать прочую чушь из детских нравоучительных сказок.

Это нервировало его. Выбивало из колеи.

Она была милой с ним, слишком милой, как никогда прежде, ожидая, должно быть, что они станут лучшими друзьями.

Но в реальном мире все иначе. Друзья есть друзья, враги есть враги, и порой первые куда опаснее вторых. Для Тартиса Иласэ являлась лишь способом выбраться живым из этого проклятого леса, и, будь девчонка действительно такой умной, какой ее считали в Ордене, смотрела бы на него точно также. Как на средство своего собственного спасения. Но Иласэ не понимала этого, она была слишком мягкой, слишком далекой от реальности. Печально - для нее.

Не следует думать, что Темные не помогают друг другу, отнюдь. Особенно последнее время, когда Орден все больше набирает силу. Теперь старые Семьи стараются держаться вместе: в конце концов, в стае выжить легче, чем поодиночке. Однако каждый помнит: до конца верить можно только самому себе. Это открытая истина, и никто не оскорбится, если на званом обеде гости проверят вино и яства на наличие яда.

Это естественно, это в природе вещей: ведь и в диких лесах выживает самый сильный и коварный хищник, процветая на костях своих жертв. Да и по статистике, во время последней войны на каждого погибшего Темного приходилось до трех Светлых: идиоты просто не понимали, что иногда следует бежать, чтобы потом тайно вернуться и ударить противника в незащищенный тыл. Если бы не Старший магистр Белого Ордена, да заберет его поскорей Бездна, и не его тайное оружие, вынудившее Повелителя подписать перемирие, последняя война стала бы действительно Последней. Для Светлых.

Нет, полностью Дарен не доверял никому, даже своей матери, даже Локи, хотя он любил их обеих больше, чем кого бы то ни было. Его мать, Кларисса, никогда не заступалась за него перед отцом. И, зная все обстоятельства, он не мог винить ее за это. А с Локи они сыграли в детстве слишком много игр, чтобы в будущем верить друг другу. Это были особые Игры, Игры детей Темных, как еще не совсем настоящие, но уже болезненные, порой до крови, укусы волчат. Они с Локи простили друг друга, но ничего не забыли.

Дети Темных рано начинают заботиться о себе, сознавая, что, кроме них самих, никто этого не сделает. Они учатся искать союзников и следить за спиной, набивать болезненные шишки и понимать, что доверие - это смертельная роскошь.

Те из Темных, кто не могут научиться таким простым истинам в детстве, долго не живут. Что поделаешь - естественный отбор.

Гостеприимство в стиле Темных.

Локи глубоко вздохнула, одернула платье, потом кивнула ожидающему серву. Слуга еще раз поклонился и повел девушку по внешней галерее в восточное крыло, к кабинету Амадея.

Магичка легко шагала, со стороны казалось - плыла над полом, и лишь оборки ее официального серебряного одеяния шелестели о мраморные плиты. Прекрасная и холодная, как ледяная королева, с застывшей на лице маской скучающего безразличия.

Но на самом деле Темная усиленно блокировала все эмоции: Тартис не должен понять, как сильно Локи нервничает. Как выводит ее из равновесия небрежно выставленное напоказ богатство Семьи Тартисов, недавнее неравенство в их социальном положении, но более всего - собственная уязвимость в чужом доме.

Разумом Локуста понимала, что Амадей ничего ей не сделает, не в его интересах нарываться на вендетту, но инстинкты, тысячелетиями оттачивавшиеся предками, кричали: «Здесь опасность! Беги!»

Локи ничуть не удивилась тому, что весть об исчезновении Дарена достигла всех Темных уже к вечеру второго дня ярмарки. Не было ничего странного и в том, что подмастерья, еще не вернувшиеся на очередной год обучения в столицу, прислали ей письма, требуя достоверной информации. Она была их лидером наравне с Дареном, а это порой налагало больше обязанностей, чем прав.

Единственным сюрпризом, но очень неприятным, оказалась лаконичная записка от Амадея - официальное приглашение на встречу с целью «обмена информацией».

Невольно вспомнилось, что в старые времена для некоторых гостей этот «обмен» заканчивался в подземельях фамильных замков. Но, с другой стороны, магам уровня Тартиса нельзя просто взять и отказать - чревато неприятностями. Да и не знала Локи ничего, что могло бы побудить Амадея пренебречь законами гостеприимства.

И что с Дареном? Может, Амадей нашел его? Или…?

Высокая резная дверь из темного дуба отворилась бесшумно, слуга с пустыми глазами вновь склонился перед ней в низком поклоне. Дороги назад не было.

Внешне невозмутимая, Локи прошла сквозь мрачновато выглядящую комнату для совещаний. Если зрение ее не обманывало, на спинке каждого из кресел, выстроившихся двумя ровными рядами вокруг длинного овального стола, был выжжен знак Врат - безобидная блажь аристократа или многозначительный намек? Локи поставила бы на второе, потому хотя бы, что никакие действия Амадея безобидными не бывали в принципе.