Он нетерпеливо сбросил ее руку, отталкивая в сторону:

- Приготовься! Возможно, придется бежать.

Они ждали, но ничто не приблизилось к лагерю.

- Тартис, нужно что-нибудь сделать с твоей раной.

Он не слышал.

- Я должен убедиться, - пробормотал он самому себе и вышел из круга.

- Ты хочешь туда вернуться? - растерянно спросила Иласэ. Вот он, перед ней, напуганный сильнее, чем когда-либо прежде, и хочет вернуться к тому, что, очевидно, и нанесло раны. Почему он не бежит от этого прочь? Темные ведь всегда бегут.

- Если услышишь какие-нибудь звуки, и это буду не я - мчись отсюда! - приказал он.

- Я иду с тобой!

Тартис ничего не ответил на ее заявление, но помог подняться на ноги, когда девушка запнулась о невидимую в темноте кочку.

Было полнолунье, и потому сравнительно светло для осенней ночи, однако Иласэ поразила легкость движений Тартиса, в то время, как она постоянно запиналась о ветки и камни, то и дело проваливалась в мелкие ямы.

Тартис довел ее до самого края рощи, к тому месту, где начиналось поле, и Иласэ чувствовала растущее в нем с каждым шагом напряжение.

Потом деревья кончились, Иласэ увидела поле. И ахнула от восхищения.

Залитое лунным светом, оно казалось волшебным озером, сияющим изнутри. Легкой рябью, отсвечивающей серебром, пробегали травяные волны, и над шелестящей поверхностью плыли по воздуху тысячи сияющих пушистых шариков, танцевали в такт бесшумной лунной музыке, образуя гармоничные узоры.

- Как красиво! - очарованно проговорила Иласэ.

Тартис хмыкнул, поднял с земли ветку покрупнее, и, раскрутив над головой, швырнул вперед. С мягким шмяком ветка приземлилась, шелест травы стал громче - она зашевелилась по всему полю, и воздух наполнил чирикающий и попискивающий хор. Какое чудо. Поле вовсе не пустое, как сперва подумала Иласэ, оно оказалось полно животными, скрывающимися в траве.

- Прелесть, - прошептала девушка. Тартис на это одарил ее презрительным взглядом. В траву полетел крупный камень, в то же самое место, где упала ветка. И тотчас все поле взорвалось движением, нежное воркование сменилось воплями. Трава сгибалась, показывая, как сотни невидимок метнулись к месту падения камня. До края рощи отчетливо донеслось гневное рычание.

- Что…, - Иласэ запнулась, - что это такое?

Тартис шагнул вперед, пока не оказался совсем рядом с первыми порослями травы.

- Эй! - крикнул он, - вот он я! Прямо здесь! Хватайте меня!

В мгновение ока всякое движение на поле замерло, оно вновь превратилось в тихое неподвижное озеро посеребренной травы.

- Тартис, что ты делаешь?!!

- Эй!!! - крикнул он вновь.

И ждал.

Молчание.

- Чрик? - подало голос одно из существ.

Снова тишина.

- Что они такое? - спросила Иласэ, когда Тартис вернулся к ней, определенно довольный тем, что сейчас произошло.

- Не знаю, не разглядывал, - отозвался он, - я пошел в поле охотиться, увидел движение и решил, что это кролик, - Тартис резко, лающе засмеялся, - кролик, который почти разодрал мне лицо.

- Ты говоришь о животных, которые издавали это милое чириканье? - Иласэ бросила нервный взгляд в сторону поля.

- Да-а, очень милое, - насмешливо протянул Темный, - чирикающие зверьки, которыми ты так восхитилась, вроде наземных пираний; потому-то в поле больше нет никаких других животных. Умные не заходят в траву, а глупых сразу же съедают.

- Зачем ты вернулся сюда?

- Должен был убедиться, что эти существа не способны выходить из травы. Едва сумел убраться отсюда, когда они атаковали меня. - Юноша машинально коснулся рукояти кинжала, - я запаниковал и вытащил оружие. Обычно я пользуюсь им без проблем, но когда нужно драться, он пьет из меня силу.

При этих словах Иласэ вздрогнула.

- Мне повезло свалиться уже за пределами поля, - продолжил Дарен, - и они не вышли прикончить меня. В роще, я думаю, мы в безопасности.

Они вернулись в лагерь, Дарен смыл с себя кровь, и Иласэ осмотрела его раны.

Юноша стоял перед ней, сняв рубашку; поблескивающие в свете костра капли воды еще скатывались по его лицу и голой груди, под гладкой бледной кожей отчетливо проступал рельеф мышц. Глаза сейчас казались почти черными, глубокими, как два бездонных колодца, а белые волосы в лунном сиянии напоминали ореол святого, хотя никто не может быть так далек от святости, как Темный. Да и будил вид Тартиса в Иласэ отнюдь не мысли о высоком. Дыхание девушки сделалось прерывистым, внутри что-то невидимое судорожно затрепыхалось.

К счастью для всех присутствующих, Тартис очень устал и потому без возражений позволил Иласэ суетиться вокруг него, и не замечал, что иногда ее взгляд и прикосновения длились дольше необходимого.

Его раны, хоть и довольно кровавые, оказались поверхностными: скорее просто глубокие царапины.

Следующим утром Тартис разбудил Иласэ на рассвете. По покрасневшим глазам было понятно, что для него прошедшая ночь оказалась бессонной.

- Поле пусто, они ушли.

Спрашивать, кто именно, надобности не было. Теперь им предстояло за день пересечь степное море травы и до заката добраться до почти невидимых на горизонте деревьев.

У тебя есть право на жизнь? Неужели?

Голос Тартиса вернул Иласэ к настоящему:

- Итак, ты видела этих существ?

- Да уж, - девушка поежилась.

- И что они такое?

Хороший вопрос.

- Я не знаю.

Тартис презрительно скривился:

- Последнее время ты стала совсем бесполезна.

Иласэ мрачно взглянула на него, не в силах определить, была ли это завуалированная угроза, или Темный всего лишь высказал ей свое пренебрежение.

- Я не могу знать всего! - ответила она резко, заворачиваясь в изрядно укороченный плащ и придвигаясь ближе к огню, - что теперь?

- Что значат твои «что теперь»? - прошипел Тартис, - Мы ведь идем по компасу, так? Или из-за тебя мы потерялись? Если да, то клянусь…

- Сон - это лучшее, что можно сделать в нашем положении, - перебила она его торопливо. - Если лесной пожар все же приблизиться, мы задохнемся от дыма намного раньше, чем сгорим, так что ничего не успеем почувствовать.

- Сколько оптимизма, - пробормотал Тартис.

Иласэ прикрыла рукой зевок:

- Ложись спать, я посторожу.

Темный презрительно хмыкнул:

- Ну да, и заснешь в течение часа. Ты ведь всего лишь слабая и бесполезная ствура.

Иласэ растерянно моргнула: Тартис решил, что сейчас самый подходящий момент обсудить идеологический бред, каким пичкают Темные своих детей? Тартис смотрел на нее, прищурившись, его серые глаза казались почти черными.

Девушка понимала, что рано или поздно этот разговор должен был состояться. И что, теперь ей нужно доказывать собственное право на жизнь?!!

- Ствуры владеют Силой, - продолжил Тартис, - но они отличаются от настоящих магов, от потомков Первых. Их головной мозг имеют другую структуру и несколько меньше по объему, хуже развита мышечная масса, жизненный цикл в два раза короче, и они подвержены всевозможным болезням.

- Где ты набрался этой чуши? - не выдержала Иласэ, - мой мозг меньше твоего? Да я умнее, чем ты когда-либо будешь!

Тартис сладко ей улыбнулся:

- Вот потому-то, моя дорогая Иласэ, ты в своем роде уникум, выродок среди выродков. Ты ведь единственная ствура за последние четырнадцать выпусков, которая может похвастаться, наравне с благородными Кэйросами, личным вниманием нашего дражайшего Старшего магистра. Ты - результат необычной мутации, которые порой бывают у местных. Например, иногда у них рождаются дети с шестью пальцами или хвостом.

Лицо Иласэ гневно вспыхнуло: стало быть, он, в компании таких же ограниченных друзей, обсуждал ее, пытался понять, почему низкорожденной ствуре все ритуалы даются с такой легкостью, почему ее уровень Силы такой же, как у Кэйросов, если не превосходит их. Конечно, проще всего отмахнуться и не признать в ней человека, не признать равного.