— Где мой дядя? Почему ты держишь над нами щит? От кого меня защищаешь? В Виссавии?

Спросил и захлебнулся словами, вспомнив чуть было не убивших его виссавийцев. Как он мог забыть...

— Мой архан, нам надо дождаться принца...

— Принца! — усмехнулся Рэми, вспыхивая силой. — Ты мне предлагаешь дождаться кассийского принца, чтобы узнать, что происходит в Виссавии?

— Тогда хотя бы возвращения дяди...

— А Рэн умрет? — прохрипел Рэми, заметив, как вздрогнул, как от удара, молчавший теперь Деран. — Он правду говорит? Я погрузил Рэна в этот сон?

— Мой архан, это не совсем так...

— Не совсем? — перебил Рэми, чувствуя, как поднимается к горлу, не находит выхода, гнев. — А как?

Арман хотел что-то сказать, но Рэми лишь загустил кокон дяди, и брату пришлось замолчать. Это касается только Рэми и его людей! Илераз был его человеком, братом его побратима, и он скажет правду, даже... если не хочет ее говорить.

Воин юлил, явно не в силах подобрать слова, и это нравилось Рэми все меньше...

— Ты... ты не знал, кто из них... потому... мой архан, дождитесь принца и телохранителей, хотя бы вождя. Один вы с этим не справитесь!

— Один это сделал и один не исправлю? — прохрипел Рэми. — Ты издеваешься?

— Рэми, он прав! — вмешался Арман. — Тебе лучше остаться здесь!

— Это моя ошибка и мне ее исправлять. А ты, — он повернулся к Илеразу, — останешься с моим братом. Тебе и другим магам запрещается выходить из замка.

— Но... принц приказал...

— Пока принца здесь нет, ты слушаешь моих приказов, ты забыл? Забыл, что это моя страна, моя ответственность и моя вина? Так мне с этим и разбираться!

— Мой архан, — обратился вдруг к нему Нар. — Ты сейчас слаб. Если хочешь идти, то иди, но возьми с собой это, — он протянул Рэми знакомый амулет на шелковой нити. Наполненный виссавийской силой. — Твой брат под защитой магов, ему пока это не понадобится.

— Я скоро вернусь, — пообещал Рэми, входя в переход. Но амулет взял и на ходу повесил его на шее. Если так брату будет спокойнее, то почему бы и нет.

За переходом была скромная, небольшая комнатушка: кровать; письменный стол, на котором лежали книги и мелко исписанные листы бумаги; черные одежды, небрежно накинутые на спинку стула. Душно... здесь тоже душно. Лил в небольшое окно злой зной, медленно плыли в медовом мареве пылинки. Вяло на столе в толстом горшке какое-то уродливое растеньице с мясистыми листьями.

Рэн мирно спал на кровати, рядом с ним стоял виссавиец в зеленых одеждах. Подумав, что растеньице надо бы полить, Рэми жестом приказал отойти виссавийцу, подошел к спящему, коснулся его плеча, и холодно спросил:

— Деран, ты проверял брата лично?

— Нет...

— Тогда почему бредишь о сне смерти! Рэн спит, слышишь, крепко спит, смотри сам, идиот! Сейчас разбужу его и возвращаюсь в замок дяди, дальше разбирайтесь сами.

Деран посмотрел недоверчиво, повернулся ко второму целителю и спросил:

— Ты обманул меня, но почему?

Рэми провел ладонью над лицом Рэна, и в тот же миг хранитель смерти вздохнул глубоко, открыл глаза, недоуменно посмотрел на брата, на Рэми, а потом на горшок с растеньицем.

— Откуда это?

Рэми пожал плечами. Что ему это дивное оно? Некрасивое, с угловатыми толстыми ветвями и мясистыми листьями. Надо возвращаться к брату, с Рэном и Дераном он разберется позднее.

И в этот же миг деревце покачнулась, второй целитель, о котором уже все забыли, посмотрел как-то холодно и с насмешкой, блеснуло на груди яркой вспышкой, и узловатая ветвь уродливого растеньица чуть отклонилась, вонзилось не в грудь, а в плечо коричневым клинком, пришпилила к деревянной стене. Что-то упало за стеной с глухим стуком, Деран закричал, Рэн бросился к Рэми и был отброшен к стенке тугим ударом, а по рукам и ногам Рэми поползли тонкие ветки, оплетая, крепчая на глазах...

— Вон отсюда! — крикнул Рэми и, теряя сознание, остатком сил вышвырнул из домика обоих братьев.

Он пытался позвать Мира и побратимов, видят боги, пытался, но... его опять не услышали.

***

Арман до боли зубы, застонав от бессилья: ну почему брат не может усидеть на месте, боги, почему! Илераз пытался броситься за Рэми, но его, понятное дело, не пустило. Брат, может и был почти без сил и лишил земли Виссавии покровительства богини, но замок вождя все еще бодрствовал и подчинялся приказам наследника. Его дух просил прощения, касался сознания мягкой лаской, но ослушаться племянника вождя не смел: щит, который ставил собственноручно Илераз, стал для него и других высших крепкой клеткой.

Рэми полез в ловушку, но прежде удостоверился, что никто кроме него, если что, ранен не будет. Молодец, чего там! Боги!

— Проклятие! — выдохнул Илераз. — Там точно ловушка! Шкурой это чую, и ничего! Не могу! Сделать! Идиот! Боги скажите, почему он такой идиот!

Он долбанул кулаком в стену, потом ногой, и еще, еще, но толку-то? И он, и остальные высшие понимали: тщетно. Можно беситься, можно взывать к богам, пытаться достучаться до духа замка, все тщетно! Но остался еще и Арман...

— Несомненно, ловушка, — отозвался он, аккуратно попытавшись двинуться.

Кокон не дал, кокон сопротивлялся, уговаривал еще остаться внутри, подлечить не до конца затянувшуюся рану, подождать, пока кровь полностью освободится от яда клинка Кадма, но...

— Почему ты его не остановил? — выкрикнул Илераз. — Боги, почему ты его не остановил! Если кто-то и способен его остановить, то...

— Ты плохо знаешь моего брата, вот почему, — ответил Арман, вновь попытавшись двинуться. Тщетно! — Попробовал бы я, и он бы приказал духу замка не выпускать и меня. Может, я и попытался бы... если бы у нас не было другого выхода, а он есть. Еще недавний я, всего лишь воин, лишенный магической силы, да еще и раненный воин, в не дающем мне делать глупостей магическом коконе, я был бы беззащитен. Но я ведь теперь тоже высший маг, не так ли? Так что будь добр, перестань истерить, дай мне сил и помоги освободиться от кокона. Когда амулет сработает, я постараюсь его оттуда вытащить.

— Ага, и я потеряю вместо одного носителя двенадцати двух. При этом второй непривязанный к семье повелителя, потом если умрет, то с концами...

— Ты не понял. Если сейчас убьют Рэми, то тоже с концами. Они отлично знают об узах богов.

Илераз вздрогнул:

— Почему его так ненавидят... я понимаю, Алкадий, но...

— Не его — Аши. Аши единственный, кто может видеть даже раннее присутствие галлионов в душах людей. Аши когда-то вычистил почти всех их в Кассии. Аши же теперь они хотят убрать, чтобы нас значительно ослабить. Рэми не просто убьют, его тело увезут из Виссавии и Кассии, чтобы Миранис, не дайте боги, его снова не дозвался бы из-за грани...

— Откуда ты...

— Это знают теперь все носители двенадцати. Меня они пытались убить из-за Киара — ответил Арман и заметил, увы, как вздрогнул другой высший. — Так что будь добр... делай, что я тебе сказал. Я единственный сейчас могу выйти из замка. Если же глупость Рэми уведет Аши за грань... никто из нас не будет знать в ком живет галлион. Никому нельзя будет доверять... мы погрязнем в хаосе. И завтра твой клинок пронзит сердце твоего брата, к примеру, твоего отца, твоей матери, жены или ребенка, этого ты хочешь?

— Влипли, — прохрипел Илераз и в тот же миг второй высший не выдержал, подошел стремительно к кровати, провел ладонью над Арманом и влил в него свою силу. Больше, чем это было необходимо, значительно больше, до дорожки крови с уголка губ безрассудного мага.

— Мне все равно не понадобится, — усмехнулся тот, почти в беспамятстве опускаясь в кресло. Арман ничего не ответил. Он и поблагодарить даже не успел: почувствовав вдалеке знакомую вспышку, он снес кокон одним движением и вошел в открытый замолчавшим Илеразом переход.

Получилось, но было и поздно! Арман коснулся, обратил в прах пронзившую брата ветвь. Он успел подхватить оседающего в беспамятстве Рэми, успел поставить над ними щит и выпустить крылья, ударив ими в ветхие стены. Стены чудом выдержали, Арман сомкнул крылья над собой и братом и в тот же миг их оплело жесткими ветвями, сдавило крылья, попыталось впиться шипами в ставшие почти каменными перья.