Просит, не приказывает, мягко и аккуратно. Просьбе, даже если это просьба вождя, можно отказать. Наследник, видимо, и собирался. Лицо его напряглось, меж бровями пролегла глубокая морщина. Он явно хотел что-то сказать, но губы его лишь беспомощно шевелились, не испуская ни слова.

— Позови, — уговаривал Элизар. — Если ты прикажешь ему прийти, он придет... а мои... наши люди могут его и помять. Позови же. Обещаю, никто не причинит ему вреда. Ты же веришь мне, малыш?

Не верил, но все же подчинился. Глаза его вновь вспыхнули синим, полетел в полумрак зов, и Рэн плавно развернулся: дверь за его спиной бесшумно отворилась и внутрь скользнула фигура, завернутая в плащ. Рэн не церемонясь врезал слуге по шее ребром ладони и, только когда Нар упал к его ногам, понял, что натворил. Взревела за окном буря, зажглись синим огнем глаза наследника, вновь застелился по полу туман, и в спальне стало нечем дышать. Рэн, не в силах стоять, упал на колени, не понимая: чем он разозлил наследника? Да он бы никогда не посмел...

— Ты обещал, — с явным трудом выдохнул наследник, глядя вождю в глаза. — Обещал!

— Мы не убиваем, помни, — холодно ответил вождь. — Он жив, успокойся!

— Лишь даете умереть! — выкрикнул наследник и вновь рванулся в руках вождя. — Не прощу! Не прощу вам смерти Нара, помни!

Заполыхали серебром глаза Элизара, покрылся испариной его лоб, а губы скривились, выдавая напряжение. Наследник заметно побледнел, аура силы его ослабла, и дышать в спальне стало гораздо легче.

— Я не дам ему умереть, — сказал вождь. — Ты успокоишься, наконец?

Наследник захрипел, явно теряя сознание, и вновь дернулся, когда вождь влил в него свою силу.

— Прими настоящий облик, — прошипел Элизар. — Немедленно!

Едва живой, дрожащий от напряжения, наследник подчинился. Чужая личина сползала с него, как рисунок мелом с мокнущего под дождем камня. Потемнели до черноты и слегка завились недавно светлые волосы, покрылась легким загаром белоснежная кожа. Округлилось лицо, опухли губы, затуманились уже не голубые, а почти черные глаза. Фигура наследника вдруг будто истощилась, стала более изящной, гибкой, почти хрупкой, поразив аристократической красотой. И Рэн вдруг понял, что слухи-то были правдивыми...

— Милостивая богиня! — выдохнул Деран. — Он так похож на вождя...

Как его сын. Как истинный потомок вождей Виссавии... как... но думать об этом совсем не хотелось.

— Так-то лучше, — уже почти мягко улыбнулся Элизар. — Спи.

Уже свободный, наследник в бессилье сполз по стенке и сел у ног вождя на полу, опустив голову. Алели на его шее синяки, черные волосы упали ему на грудь, закрывая лицо, и Рэн медленно поднялся, еще не веря, что все, произошедшее в этой комнате, — правда.

— Арам!

— Да, вождь! — откликнулся за спиной Рэна невозмутимый советник.

— Перенесешь наследника в свои покои, там его никто не потревожит. Ни моя жена, ни моя сестра не должны его видеть.

— Поставить возле него охрану?

— Бесполезно. Никто в твои покои не зайдет без твоего ведома, а без меня вы его не удержите. Да и спать он будет до тех пор, пока я сам его не разбужу. А ты...

Вождь повернулся к Дерану и ошарашил неожиданным:

— Пойдешь вместо него в Кассию. Никто не должен догадаться, что наследник остался в Виссавии.

— Да, вождь! — поклонился Деран, заметно смутившись. Рэн же... Рэн не понимал, это он должен был...

— Рэн поедет с тобой вместо Нара, — продолжил невозмутимо вождь. — Для него я тоже сделал браслет. Только помните... силы браслета хватит лишь на пару дней.

— Почему? Я должен быть слугой? — выдохнул Рэн, не понимая. Это он должен был заменить наследника! Это он должен быть арханом! Но вождь оборвал все возражения одним взглядом и сказал:

— Хариб не слуга. Он подчиняется только своему архану, он незаметен и может выходить когда захочет и куда захочет. Разве не этого ты хотел? Разве не это развяжет тебе руки и даст свободу действий? Или тебе покрасоваться только надо было? Тогда я могу изменить свое решение...

— Прости, мой вождь, прости мою глупость, — выдохнул Рэн, понимая, что Элизар прав. Видит милостивая богиня, прав, а он со своей гордостью...

— Арам поможет тебе выйти на наемников, — сказал Элизар, подавая Рэну увесистый мешочек. — На золото не скупись, не хватит этого, пришлю еще. Ты должен все узнать о наследнике и его связях с Арманом и наследном принцем, все, что удастся найти. Ты запомнишь каждое слово и доложишь мне.

— Да, мой вождь, — выдохнул Рэн, низко поклонившись. — Позволено ли мне спросить?

— Позволяю.

— Почему я?

«Потому что Арам нужен мне здесь, — перешел на мысленный диалог Элизар. — И я думаю, что ты быстрее найдешь дорожку к сердцу наследника, чем я и Арам. Вы чем-то похожи, Рэн».

Рэн нервно вздохнул, не осмеливаясь больше спрашивать. Он опустил взгляд, уставился в белый с розоватыми прожилками мрамор пола, слушал шум дождя за окном и молчал... не зная, что сказать... да и как...

«Ты должен знать как можно больше о вожде, которому ты будешь служить».

— Мой вождь...

«И ты жалеешь меня, Рэн? — усмехнулся Элизар. — Хранитель смерти, ты не видишь очевидного? Они могут обманываться, но ты... ты — нет».

— Понимаю... — выдохнул Рэн. — Но могу ли я смириться...

— Можешь, — ответил вслух вождь, похлопав Рэна по плечу. — Должен. Я знаю, что взваливаю на твои плечи тяжелую ношу, Рэн, но я уверен, что ты ее унесешь. Ради него унесешь.

— Да, мой вождь...

Ради наследника Рэн сделает все, что угодно. Ради человека, который чужого хариба защищал с большей яростью, чем самого себя.

Хариб только закончил облачение Мираниса, и принц натянуто улыбнулся, в последний раз окинув взглядом опустевшие покои:

– Мой принц, – позвал Арман. – Нам пора, мой принц.

– Думаешь, мне надо было бы оставить Рэми здесь?

– Мой брат сам выбирает свою судьбу, мой принц, – без колебаний ответил Арман. – И свой долг…

– Долг? – тихо переспросил Миранис. – Ты ведь понимаешь, что когда мы выйдем из Виссавии, твоим долгом будет защищать не меня, не Рэми, а наследника? Готов ли ты к этому, Арман?

Арман лишь улыбнулся и теперь, в облике Рэми, стал таким похожим на своего брата, что Миранис вздрогнул:

– Помни, что это не только твой наследник, Мир. Это сын моего лучшего друга и мой племянник. Конечно, я готов его защищать. Всегда был готов. Его и его мать. Ты во мне сомневаешься?

Нет… в Армане Миранис никогда не сомневался.

***

Виссавия прощалась с гостями ярким солнышком, безоблачным небом и неожиданно теплой улыбкой вождя. Дул легкий ветерок, несмело касался белоснежных одежд Элизара и его молодой жены, а Миранис вдруг понимал, что не очень-то и хочет домой. В неизвестность… но и прятаться больше, наверное, смысла нет.

Магнолии роняли на дорожки крупные лепестки, изящный, белоснежный замок взлетал в небо колонами и частыми изрезами высоких окон, и солнечный свет озарял каждую деталь в этом идеальном мире… и не находил тут и следа грязи. И эта изящная красота раздражала как никогда раньше, будто высвечивала темноту собственной души. Как… рядом с Рэми… все же Рэми истинный виссавиец.

Все так же улыбаясь, Элизар сердечно обнял кассийского принца, прошептал на ухо:

– Мне очень жаль, Миранис.

– Жаль, – тихо ответил принц. – Но не настолько, чтобы нам помочь…

– Это не в моих силах, – мягко парировал Элизар, выпуская Мираниса из объятий.

Миранис лишь пожал плечами: что дает ему это сочувствие? Минутное успокоение? Сатисфакцию, ведь он увозит из гордой Виссавии наследника? Если бы.

Он шагнул вперед, протянул руки Калинке и улыбнулся, увидев в ее глазах слезы. Глупая сестренка… дорвалась все же до своего счастья, так чего же плачешь? Выйти замуж за того, кого любишь, такая редкость в их кругах…