Вновь стало тихо. И в этой темноте, казавшейся бесконечной, Арман слышал шуршание собственной крови в висках. Это было иллюзией, неправдой, хоть и казалось таким настоящим: ведь его тело все так же оставалось на алтаре. В безопасности... и, может, там навсегда и останется.

И тут Айдэ заговорил. Неожиданно серьезно, без насмешки, даже с ноткой столь внезапного уважения:

— С чего ты взял, что можешь?

— Мой брат смог.

— Твой брат высший маг.

— Высшим быть все же важно? — всполошился Арман. — Тогда я найду тебе кого-нибудь другого... высшего...

Только вот кого? Кто согласится на подобное безумие! Арман вот не верил, что он и сам согласился!

— Подожди! До чего же ты самоуверенный и упрямый, оборотень. Почему ты решил, что я тебе помогу?

‑ Потому что он хранитель смерти. Твой любимый племянник. И самый несчастный сейчас.

— Наглец... ты думаешь, что понимаешь богов?

— Я думаю, что понимаю тебя... мой брат познакомился с Аши, потому что Виссавия так захотела. И пожалел... я никого жалеть не стану. Сыновья богов изначально выше и сильнее меня, но сейчас я вам нужен...

— Чем же ты так хорош?

— Может, я не высший маг, но мой брат никогда не позволит меня убить. Никто в Кассии никогда не пойдет против будущего вождя Виссавии. Отличный момент, чтобы вернуть в Кассию и второго проклятого телохранителя, не так ли?

— Аши удалось вернуть и без тебя.

— Аши доказал, что он верен Нэскэ и его носителям. Но разве кто-то вспомнил, что проклят был не только он?

— Ты вспомнил. Зачем оно тебе?

— Только телохранитель смерти может создать защитных духов.

— Зачем тебе защитные духи? — елейно и крайне терпеливо продолжал расспрашивать Айдэ.

— Если все оставить как есть, высших понемногу перебьют, по одиночке, — ответил Арман. — Как бы я не старался их защитить, сколько бы людей не положил бы на их защиту, этого будет недостаточно. Потому я хочу создать над Верлеевской долиной щит, удерживаемый защитными духами. И поместить под щит всех высших магов.

— Ты не продержишься там долго.

— А долго и не придется. Люди забыли, что магия нужна чтобы защищать. Высшие, сдерживаемые Кодексом и волей повелителя, никогда и никому не причиняли вреда, потому сложилось впечатление, что они беззащитны. Люди в очередной раз попутали нежелание бить слабейших и слабость. Но это высшие вместе с магами сдерживали нечисть у границ Кассии, они защищали жилища простых людей от порождения природной магии Кассии. Хватит убрать эту защиту лишь ненадолго, чтобы люди...

— ...захлебнулись собственной кровью. А ты хитер, Арман.

— Я постараюсь, чтобы жертв было как можно меньше. Я дам им то, чего они хотели. На время. Я не буду терять людей в бесполезной гражданской войне, я лишь уведу их в долину и спрячу от чужих глаз. Но для этого мне нужны защитные духи, телохранитель смерти... и твое покровительство, Айдэ. Я лишь надеюсь, что ты простишь в очередной раз мою дерзость. Взамен я сделаю все, чтобы телохранителю смерти не пришлось бы надолго возвращаться в ритуальную башню. Я укреплю твой новый храм в долине. Мы до самой смерти будем помнить твою доброту...

— Мою доброту? И когда же я был добрым?

— Если бы не ты, лоза Шерена осталась бы в нашем мире.

— Хорошо, Арман, — вздохнул Айдэ. — Твоя взяла. Я сделаю то, о чем ты просишь. Твой план безумен и пахнет кровью. Кровь я люблю, гражданская война мне дала бы больше, но Радон обещал оставить Кассию, лишить ее покровительства богов, если вы, людишки, в очередной раз перебьете носителей двенадцати и свергните Нэскэ с трона.

Арман сглотнул. Он и не знал, что цена проигрыша в этой войне так велика. Без покровительства богов они долго не выживут.

— Я дам тебе свое покровительство. Ты вернешься в Виссавию и станешь носителем одного из двенадцати. Но не знаю, обрадует ли тебя это...

— С условием, что он не будет подавлять мою волю. Как и любой из них не подавляет волю своего носителя.

— Хорошо, Арман. Сделка завершена. Возвращайся.

***

Он даже и не думал, что так соскучился по Кассии. По морозной свежести, светлеющим из-за снега ночам. По треску огня в камине и тяжести мехового плаща на плечах. Он любил зиму за ее покой и ленивую сонливость, за приглушенные звуки в снегопад и яркие звезды безоблачной ночью. Он любил хруст свежевыпавшего снега под ногами, покалывание щек в морозные дни и ослепительно яркое солнце. Любил перестук капели и перезвон сосулек на ветру, деревья в убранстве инея, темно-синие тени по сугробам.

Любил, как преображалась, очищалась на глазах столица, кутаясь в белоснежные меха подобно моднице архане, и как смеялись ребятишки, бегая вокруг с санками, гоняли по замерзшей реке на коньках или прятались от обстрела снежками за стенами снежной крепости. И запал праздника первого снега любил, куда частенько прокрадывался с друзьями в одеждах простого рожанина. Целовал девиц в теплые, податливые губы, пил горячее пиво с пряностями, танцевал до дрожи в ногах под частой сетью фонарей...

В Виссавии всего этого не было. И так хотелось бы насладиться последними мгновениями морозной ночи в одиночестве, прогуляться по частой сети дорожек в парке, полюбоваться на поблескивающий в свете фонарей снег, но...

— Как ты посмел! Почему не дал нам уйти! Почему заставил там остаться!

Айдэн. Молодой, безумный. И такой порывистый. Появился неожиданно, шипит, задыхается от бессильного гнева, трясется весь в морозном полумраке и портит очарование сонной ночи.

— Потому что я хочу, чтобы вы жили, — холодно ответил Илераз.

— Почему ты? Почему тебе повелитель дал эту власть! Почему заставил тебе подчиниться? Хотя видимая власть у Армана! Ну это же смешно... раньше над нами стоял один человек, теперь сразу трое!

— Двенадцать идиотов... — прошептал Илераз. — Я остановил двенадцать идиотов, который хотели покинуть зал и отказывались дать клятву Арману. Повелитель будет мной доволен. И не смей говорить об этом Арману. Ты же не хочешь поссориться с нашим новым главой?

— Мы могли бы стать свободными! От них всех! Ты, ты, подонок, это испортил!

— Ты молод и глуп, друг мой, — сказал Илераз. — Арман никогда и никому не мешал быть свободным. Глава в лепешку расшибается, чтобы вас, идиотов, защитить.

— Тебя тоже!

— Я-то как раз в защите не нуждаюсь. Как и в клятвах. А вот вас приструнить бы стоило. Одичали совсем в своих замках, страх позабыли, как и чувство долга. Иди, выполняй приказ нашего нового главы, подготавливайся к выезду.

Арман, глупый Арман. Ты просил, повелитель незаметно приказал. И это не Армана они послушались, повелителя. Что же будет, когда Деммида не станет?

Ничего не будет. Илераз не позволит власти Армана пошатнуться.

— Что это за глупый приказ и почему я должен его исполнять! — закричал Айдэн.

— Если не явишься по приказу Армана, за тобой явлюсь я, — холодно ответил Илераз. — И заберу одного тебя, не твою семью. Ты же не маленький, должен понимать, что с ними сделают мятежники? Передай мои слова остальным, их это тоже касается. Я возвращаюсь в Виссавию, к брату.

Он в последний раз вдохнул холодный морозный воздух и шагнул в темную кляксу перехода. Что теперь будет делать Айдэн и остальные, его уже не волновало. Арман их глава, пусть и решает.

Что Арман решит все правильно, Илераз не сомневался.

Ночь медленно перетекала в утро, угасали за окном звезды, начало светлеть небо. Светильников они так и не зажигали, сидели за небольшим столом, у окна, в неожиданно удобных креслах, наслаждались столь уютным зимой теплом.

Отец вновь подлил вина, полную чашу. Мелькнула ленивая мысль, что Миранис никогда не пил раньше с отцом. И что вино сегодня как-то не пьянилo, будто пили они воду. В эту ночь даже хмель забыться не дает...

— За что пьем, отец? — спросил Миранис, покачав в пальцах полную чашу. Приятный аромат. Пряный, как аромат магии.