Плывущий на волнах его силы, Рэми вслушивался в далекие голоса, в шуршание магии, вдыхал пьянящий пряный аромат, и где-то краешком сознания понимал, что так быть не должно. Что ритуальные ворота, через которые он должен был пройти, были наполнены не белым сиянием, а синим. Что пахло вокруг не морозной свежестью, а пряным. И что шелестевшие рядом голоса были не приветственными, а осуждающими:

— Кто это?

— Почему его сила синяя?

— Что это за чужак?

— Он хочет стать вождем Виссавии? Осмелится ли?

— Это же дитя Кассии, зачем он в Виссавии?

— Посмотрите, татуировки на его руках?

— А эта руна?

— Сын Радона? Что нам за дело до Радона? Мы подчиняемся только Виссавии.

— Как осмелился сюда прийти?

— Кто его представит?

— Он убил вождя Виссавии, чтобы взойти на трон?

— Почему Виссавия его не привела?

— Он пришел сюда без покровительства богини?

— Как осмелился?

— Может, убить его? Сначала помучить, потом убить?

— Чтобы знал свое место…

— Место, место… это там ты великий маг, тут ты ничто.

— Никто.

— Никогда.

— Ты не станешь вождем никогда.

— Ты не покинешь это место.

— Думаешь, глупые узы тебя спасут?

— Думаешь, тот, держащий тебя, поможет?

— Ты всего лишь кассиец!

Серый сгусток коснулся крыльев, и Рэми зашипел от неожиданной боли. Упали на магический круг капли крови, что-то прошептал на ухо Нэскэ, зашуршали нарисованные синим руны, изменяя, выправляя рисунок.

— Еще нет, — выдохнул Рэми, и его услышали: синее сияние прогнало грязное, серое, тени зашипели, расползаясь, их голоса стали едва различимыми, а от крови Рэми на магическом круге начало расходиться белоснежное сияние. Рэми не знал, почему белоснежное, ведь Виссавия сейчас спала. Не понимал, почему так тянет в груди, почему бежит по губам горячая кровь и обжигает болью крылья. Он смотрел перед собой и видел…

— Дедушка, — прошептал Рэми, почувствовав, как льются по щекам слезы восторга.

— Здравствуй, малыш, — сказал такой молодой, такой знакомый дедушка, и Рэми выскользнул из взрослого тела трехлетним ребенком, зарылся испуганно в белоснежных одеждах. Вдохнул полузабытый, но такой родной запах зимней свежести, и понял вдруг, что уже был тут. И что круг для него уже создавали. И его уже представляли этим духам. И тогда он дрожал от страха, держась за одежды дедушки, а дедушка уговаривал не бояться. Никогда не бояться, ведь он дома. Ведь это его клан, его сила, его Виссавия. Что все это будет ждать его возвращения, и однажды он займет то место, что причиталось ему с рождения. И нужный ритуал начали уже тогда…

… чтобы сегодня закончить!

— Иди на зов, Рэми, — сказал дедушка. — Не сомневайся, я рядом. Мы все рядом. Там, за вратами, твоя душа, твое тело преобразятся, и наша сила поможет тебе. Иди!

И легонько толкнул в спину.

Вновь появившиеся ворота были наполнены густым синим туманом и походили на проход за грань. В чем-то это и была смерть. Начало нового, крах старого. Рэми раскрыл крылья, легко взлетел, и, подчиняясь зову, вплыл в манящий туман. А там… там была чужая и знакомая сила… мягкий покой, пронизывающая душу сладость, и туман забытья… Братья были рядом. Аши был рядом. Предки, умершие родственники… Вели душу через очищающий огонь, помогали расправить горящие синим пламенем крылья, и не дали упасть в ужасающую пропасть безумия.

Там была свобода, падение, взлет и новая жизнь…

— Дядя, прости, — прохрипел Рэми, и слезы все так же лились по его щекам, круг под ним из синего стал белым, а белоснежная сила вытеснила синие сполохи внутри.

— Ви! — позвал Рэми. — Ви! Ну же… Ви! Ты добилась своего… Просыпайся!

Радон замолк, засмеялась счастливо Виссавия, подхватила волной своей силы, и спину прожгло болью так, что Рэми глухо застонал.

— Я так долго ждала тебя, мой мальчик.

— Вот и все, — прошептал на ухо Нэскэ. — Спи, вождь Виссавии. Помни: с этого момента ты не будешь жертвовать ни для кого. Самым важным для тебя будешь ты сам. Твоя безопасность.

— Я помню, мой повелитель, — прошептал Рэми, погружаясь в глубокий сон.

Спину жгло невыносимо.

Крылья его исчезли, Рэми полетел вниз, прямо в гаснущий на глазах круг, и его подхватило волной знакомой силы, плавно опустило на пол:

— Кадм, — прошептал он.

— У тебя получилось, малой, получилось, — ответил Кадм, но почему-то в голосе его не было радости.

Будто они проиграли, а не выиграли.

Тихо звенела, приветствовала нового вождя Виссавия.

***

Светало, кутало все вокруг в синевато-розовый. Виссавия просыпалась после одуряющего зноя. Повеял легкий ветерок, зазеленели леса, заветвились, засверкали на солнце полноводные реки. Пронзил все вокруг птичий щебет, вспорхнули в небеса счастливые пегасы. Сила богини наполнила каждую травинку, каждый лучик света, и одеяния лежащего на кровати Рэми быстро сменились с синего на белоснежные. Виссавия предъявляла права на своего вождя, но в то же время не гнала сидящего на подоконнике Мираниса:

— Как же тут красиво, — прошептал Миранис.

— Мир, — в полубеспамятстве выдохнул на кровати Рэми, — ты вернулся.

— Твой брат… — решился проверить Миранис.

— Лиин, — позвал Рэми. — Посмотри, что с Арманом.

Вот оно как. Посмотри…

— Сам не пойдешь?

— А я должен? — удивленно спросил Рэми. — Мои люди вполне справятся.

— Уж не знаю, нравишься ты мне таким или нет, — усмехнулся Миранис.

Но хотя бы с большей вероятностью будет жить.

— Одолжишь Лиина моему отцу на пару дней? Им сейчас не хватает опытного целителя, которому можно было бы доверять.

— Когда Лиин вернется, он полностью в твоем распоряжении, мой принц, — ответил Рэми, погружаясь в тяжелый сон.

«А как же Аши?» — сразу же разрушил красивую сказку Кадм.

«Виссавия обещала Нэскэ, что позаботится об Аши. Она будет наполнять его силой так же, как наполняет силой своего драгоценного наследника, — мысленно, чтобы не тревожить сна Рэми, ответил Миранис. — Но, вижу, ты все равно не доволен».

«Если бы я знал, что полубоги собираются пожертвовать Рэми…»

«Думаешь, это жертва? — улыбнулся Миранис, усаживаясь на подоконнике поудобнее, и раскрывая на коленях книгу. — Как по мне это спасение. Рэми обласкан богами, любимый сын Виссавии, и теперь точно в безопасности. Прикажи Лиину отправиться к моему отцу».

«Могу я знать зачем?»

«Нет, не можешь, — отрезал Миранис. — Не будешь стоять тихо, возвращайся в свои покои. Надоел».

Кадм поклонился и ушел. Но Миранис знал, что явно не в свои покои. Пусть себе. Миранис заслужил передышку, и он ею воспользуется.

Арман мерил шагами небольшую спальню и не мог унять все более растущего в нем гнева. Слова Нэскэ звучали в ушах непрекращающимся набатом. Только услышав их, Арман понял, что любит свою жизнь. Что ему нравится быть старшим дозора, нравится быть главой северного рода, что это место, для него предназначенное. И лишь приняв в себя Киара…

«На меня не сваливай, ты сам сказал, что это было необходимо».

Необходимо, несомненно. По почему за необходимый выбор пришлось так дорого заплатить? Всем! Он в один миг потерял и род, и должность, и брата. Опять потерял. За что он платит такую цену? За верность? За то, что спасает род повелителя? Трон этого проклятого Нэскэ? За это его унизили?

«Арман, успокойся, ты же понимал, что дороги назад не будет…»

Ее никогда не было! Но почему-то раньше от него не требовали отказаться от всего… и чего ради? Ради хомута Нэскэ?

«Арман, прекрати. Ты не…»

— Заткнись! — выкрикнул Арман. — Столько лет я служил трону повелителя верой и правдой, чего ради! Ради того, чтобы стать рабом твоего брата?