— Быть высшим?

— Меня вполне устраивало быть твоим воином, мой повелитель.

— Моим ли? — тихо спросил Деммид. — То, что сейчас происходит, ускользнуло из-под моего контроля.

— Но ты сам так решил...

— Смотри, чтобы я не пожалел.

— Мой повелитель, — слегка с грустью сказал Арман, и Деммид улыбнулся, похлопав дозорного по плечу. Вот теперь он узнает сына своего лучшего друга. Арман совсем не изменился и вряд ли когда-то изменится. Как и его лояльность трону.

— Прости, мальчик мой, — сказал Деммид. — Я верю тебе. Ты все делаешь правильно.

— Спасибо, мой повелитель.

Деммид вновь похлопал Армана по плечу и вышел. Пора возвращаться к Кассию.

***

Виссавия вновь погрузилась в тяжелый покой летней ночи. Цвела под окном, горчила сирень, рассыпалась по глянцевым листьям роса, прятался за легкой тучей месяц. Кадм отвернулся от окна, кивнул показавшемуся в погруженных в темноту покоях Лерину и потянулся за лежавшим на скамье плащом. Наконец-то его дежурство закончилось. Миранис, успокоенный магией отца, спал, Лерин встал у двери, и голос его внутри был спокоен: «Надеюсь, ты добьешься от Армана хоть каких-то объяснений».

«Почему же ты сам не добился?» — мысленно засмеялся Кадм, направляясь к выходу.

«Потому что боюсь не выдержать. И ты это знаешь».

Кадм знал. Он и сам тушил в себе пламя гнева, потому не воспользовался переходом, а прошелся по замку. По узким коридорам, погруженным в полумрак, по тонким теням ветвей и полоскам света от плывущих в тумане фонарей за высокими окнами. Встречались по пути, молча кланялись ему дозорные, пару раз промелькнули тени бесшумных виссавийцев, прошелестел ветвями за окнами ветерок.

Рэми, которого Кадм сейчас чувствовал особо ярко, спал в покоях брата. Спал столь же безмятежным, глубоким сном, как и Миранис, раскинулся на кровати, дыша глубоко и размерено. Светильников в спальне не зажигали, заботливо распахнули окна, и белоснежные занавеси чуть покачивались, тревожили волнами густую сетку теней на полу и стенах. Замерла на подушке возле Рэми, свернулась клубочком, белка. Бесшумно взлетела с подоконника сова, зашевелился в ногах спящего, глянул сонно, Рык.

«Чем обязан визиту?» — мысленно, чтобы не будить брата, спросил поклонившийся низко Арман.

«Куда-то собираешься?» — так же мысленно парировал Кадм, отметив про себя мех по воротнику тяжелого, теплого плаща дозорного. Понятно, куда он собирался. В Кассию.

«Разве я должен перед вами отчитываться?»

«А разве нет?» — спросил Кадм, и вмиг припечатал Армана в стену, заглянул в поблескивающие в полумраке глаза, и усмехнулся. Повелитель был прав: здесь, в Виссавии, Арман был столь же жалок, как и раньше. Воин, но не маг. И лишь амулет на его груди грозно поблескивал белоснежным сиянием, пока еще не рискуя вспыхнуть и разбудить спящего на кровати.

«Хотите убить меня, телохранитель?» — равнодушно спросил Арман.

Кадм скривился и отпустил дозорного. Арман, увы, был прав. Кадм даже пальцем его тронуть не мог. Рэми и Миранис бы узнали, начали задавать вопросы, и их ссора вспыхнула бы снова. По кругу. Проклятие!

«Я не хотел вызвать вашего гнева, — продолжил Арман. — Мне казалось, вы на моей стороне. Жаль, что это не так...»

«Ты мне не доверяешь, Арман. Как я могу быть на твоей стороне, если не знаю правды?»

Арман вздохнул, взял со стола, медленно натянул перчатки из тонкой белоснежной кожи, и продолжил:

«Мне приказано молчать».

«Кем?»

«Миранисом».

«Разве Миранис знает о Киаре?»

Спросил, хотя и знал ответ. Не знает. Значит, молчать приказал о чем-то другом. Например, о визите Армана в Кассию прошлой ночью.

«У меня не было выбора, — заметил Арман, набрасывая на голову оточенный белоснежным мехом капюшон. Цвета его рода, да и плащ дорогой, добротный, значит, идет открыто. Не прячась. — Повелитель и Миранис не оставили мне выбора. Без Киара мы все...»

«Мы? — переспросил Кадм. — Кто это „мы“?»

Арман облизнул пересохшие губы и запахнул плащ.

«Мой архан, вам надо спешить», — вмешался в их разговор третий голос, и Кадм с возрастающим удивлением узнал в говорившем брата.

«Рэми ты тоже ничего не объяснишь? — поинтересовался телохранитель у Армана, решив проигнорировать Илераза. — Или думаешь, что проснувшись и не обнаружив тебя в Кассии, он не потребует объяснений?»

«Я вернусь раньше, чем он проснется. А если хотите объяснений... — Арман с насмешкой посмотрел на Кадма. — В этом замке есть тот, кто знает правду и кто может не подчиняться приказам Мираниса. Или вам принципиально, чтобы источником информации был, я и чтобы меня за это наказали?»

«Ты тоже теперь можешь не подчиняться, — огрел его Кадм. — Только повелитель властен над носителями душ двенадцати. Так что давай ты не будешь лукавить...»

«Все и без того сложно. Зачем мне еще больше гневить повелителя и его сына?»

Пришлось признать, что этот зануда прав. И в самом деле зачем? Приказав брату усилить охрану и оставив рядом с Рэми своего хариба, Кадм стремительно вышел из покоев Армана. На этот раз он воспользовался переходом и церемониться не собирался: с равными в этом нет необходимости. Усыпив силой было вскочившую на постели тонкую барышню, он одним движением руки отшвырнул к стенке наглого хариба и за шиворот выволок сонного Виреса из постели. Телохранитель повелителя и слова не успел сказать, как полетел на пол в библиотеке смежной со спальней Мираниса. Ударился голым плечом о край скамьи и посмотрел так, что Кадм понял: этого унижения ему долго не простят. Но было ли это важно? И для Кадма, и для появившихся в библиотеке Лерина и Тисмена.

— Да как вы... — прошипел Вирес, поднимаясь.

— Еще как посмеем, брат, — съязвил в ответ Кадм. — Не зли меня еще больше. Мы так же одни из двенадцати и имеем право знать, что происходит. Так что будь добр... и даже не думай, что сможешь противостоять нам троим.

— Даже не собирался, — невозмутимо сказал Вирес, укутался в молча протянутый Тисменом плащ и удобно уселся в кресло. Он зевнул, налил в чашу вина, повертел ее в тонких пальцах и начал говорить.

Видят боги, лучше бы Кадм этого не слышал. Лучше бы не знал, как оплошали его люди. Как он сам оплошал, поверив благоприятным вестям из Кассии...

— Тебе докладывали лишь то, что хотел повелитель, — отставил опустевшую чашу и поднялся с кресла Вирес. — Ты сам виноват, что твои шпионы оказались такими ненадежными. Теперь я могу идти спать дальше?

Кадм не стал его останавливать. Он лишь облизнул пересохшие вдруг губы, тихо выругавшись. Каким же был он дураком! Слепым дураком! Расслабился в Виссавии, дал обвести себя вокруг пальца, как последний идиот! Доверил сеть своих шпионов...

— Я убью его, — прохрипел он, посылая зов. — Видят боги, задушу собственными руками.

— Кадм, остынь, — пытался было остановить его Лерин, но Кадм ударил по появившейся в покоях фигуре.

Крепко, со всей силы. Вздохнул за спиной Тисмен, оградил щитом спальню Мираниса от шума. Брызнуло, засветилось в свете светильников разлетевшееся на мелкие осколки стекло. Кадм выскочил в разбитое окно и еще успел заметить, как Илераз упал на цветущую магнолию, как хрустнули под его спиной ветви и разлетелись перьями тяжелые, белоснежные лепестки. Дерево отпружинило, Илераз упал на дорожку, медленно поднялся на четвереньки и сплюнул на землю кровью.

Серебрилась в свете месяца роса на розовых кустах, скрипел под ногами гравий, все так же вились в воздухе, падали вокруг яркие в полумраке лепестки магнолии. Кадм подошел стремительно к брату, хватил его за волосы и заставил выгнуться дугой, подняться на колени. Телохранитель обнажил клинок, и магическое оружие радостно зазвенело, почувствовав витающий в воздухе запах крови. Брат был ранен. Серьезно. Но Кадма это не остановило. Гнев обжигал душу, а еще сильнее жгла обида.

— Думаешь, если ты мне брат, то можешь обманывать? Как ты посмел скрыть от меня нечто столь важное?

— Повелитель приказал, — выдохнул Илераз, булькая кровью. — И ты, и Миранис не должны были знать о гражданской войне в Кассии. У тебя была своя война.