– Так почему он не с нами?

– Он дозорный и не в первый раз с нами в битве, виссавиец. Сам о себе побеспокоится.

И тут же взорвалось брызгами стекло, упало на щит, осыпалось в траву серебристым дождем, и на тропинку, прямо к ногам дозорного, упал человек в маске. Дозорный хмыкнул едва слышно, одним щелчком пальцев схлопнул щит, и, подойдя к едва живому, оглушенному незнакомцу, схватил его за волосы, заставляя выгнуться дугой, и стянул с него маску. Тонкое лицо, затуманенный синий взгляд и дивное сходство с...

– Брат! – выдохнул появившийся ниоткуда Майк. – Почему?

Дозорный хмыкнул, поставил пленника на колени, стянул ему за спиной запястья жгутом магии и посмотрел вопросительно на подходившего к ним Лиса:

– Что прикажешь?

– Сученыш! – выплюнул пленник, посмотрев с ненавистью на Майка. – Подлиза этих долбанных магов!

– Ты ведь и сам сильный маг, – прошептал Майк, – почти высший. Почему, брат? Почему ты пытался убить виссавийца?

Арам моргнул раз, два, посмотрел непонимающе на Майка и вдруг с большим опозданием понял, что убить-топытались его. И им почти удалось… и что отделался он синяками лишь благодаря быстрой реакции тощего и тщедушного дознавателя.

– Меня? – тихо спросил он. – Но…

– Допросить и казнить, – вмешался Лис, и Майк вздрогнул, побледнел, чуть было не бросился Лису в ноги, но стоявший рядом дозорный что-то прошептал ему на ухо и толкнул в созданный переход. Лилось на магический сад солнце, пахло сладко розами, и только сейчас Арам чувствовал, что к их аромату примешивается запах магии, а еще, слегка, дыма. И что город за пределами магического парка умывается кровью, людской болью и пожарами. Богиня, как он раньше это не почувствовал? Как не понял?

– Вам лучше вернуться в Виссавию, – холодно сказал Лис. – Думаю, вы и сами это понимаете. Во второй раз у них может получиться.

– Но почему?

– Потому что вы любимый советник вождя, мой друг, – спокойно ответил Лис. – Потому что сейчас им выгодно поссорить повелителя и виссавийцев. Они не знают, кем является целитель судеб… а вам лучше забыть о произошедшем.

– Забыть? – непонимающе переспросил Арам. – Но…

– Подумайте, что сделает ваш наследник, когда узнает, что столица Кассии охвачена мятежом? – прошептал Араму на ухо Лис. – Подумайте, сможете ли вы скрыть ваше волнение, когда увидите наследника? Вы даже закрываться толком не умеете, все, что вы чувствуете, для любого мага как на ладони. Тем более для целителя судеб. Подумайте, что сейчас выгоднее для него и для Виссавии.

– Но почему вы беспокоитесь о Виссавии? – скривился Лис.

– Я уже говорил. Я сделаю все, чтобы поддержать Аши и его носителя. Вы мне так и не поверили, друг мой. Мне помочь вам забыть?

Арам сглотнул и покачал головой. Не сейчас. Сейчас ему не надо встречаться с наследником, сейчас надо рассказать обо всем вождю. Это паршивое чувство беспомощности… Кассию лихорадит, и Арам понимал, что он не только не может, он не имеет права ей помогать. Его боль, его ответственность это Виссавия. Богиня. Вождь. И наследник… но паршиво-то как. Его всю жизнь учили сохранять чистоту, а о какой чистоте может идти речь, если…

– Это не ваша война, – правильно понял его Лис. – Вы не можете спасти всех. Вам сейчас надо спасти наследника и убедить принца согласиться на ритуал.

Легко сказать, убедить. Да и почему убеждать должен именно он? До этих пор Арам даже и не разговаривал толком с наследным принцем Кассии, да и никогда раньше особо не имел дела с кассийцами, а теперь все отношения с родом повелителя легли на его плечи. Сказать по правде, Арам не совсем был уверен, что он готов к этой ноши. Он боялся что-то сделать не так, что-то сказать неправильно, вызвав новый дипломатический скандал.

Хорошие отношения с повелителем Кассии были теперь важны как никогда. В руках Деммида и Мираниса находилась жизнь наследника… почему все стало таким сложным?

Казалось, после выздоровления вождя все должно было вернуться на круги своя. Виссавия успокоилась, Элизар стал таким, каким был когда-то, каким должен быть вождь Виссавии, но новости от хранителей вести не были утешительными.

– Плохо, друг мой, – сказал вождь сегодня утром. – Целителей в клане стало меньше, потому и отказывают они чаще. Источник силы нашей богини слегка потускнел, благодарность от исцеленных она получает реже, оттого стала слабее. И если мы в ближайшее время это не исправим…

– Я знаю, мой вождь… но исправить это сложно…

– Гм… – задумался Элизар, посмотрев еще раз на доклад, на котором Арам узнал размашистый почерк старшего целителя. – Наш народ вырождается, друг мой. И хотя маги наши до сих пор сильны, но одаренных ярким даром детей становится все меньше. Мне очень жаль, что я был так увлечен своей болезнью, что не увидел этого раньше.

– Не вини себя, мой вождь.

– А кого мне винить? – Элизар отложил в сторону лист бумаги и, присев на край стола, пристально посмотрел на Арама.

– Бывает, что виноватых нет, мой вождь.

– Прекрати, – оборвал его Элизар. – Только слабые нуждаются в отговорках и утешении, я больше не могу быть слабым. Кто у нас из хранителей вести поумнее и получше знает Кассию?

– Думаю, Идэлан.

– Пусть поможет Рэну и его братцу… пока они единственные, с кем Рэми изволит разговаривать.

– Рэми? – искренне удивился Арам. – Не Нериан?

– Учись называть его тем именем, Арам, которым он называет себя сам. Само слово «Нериан» его злит. И прикажи людям разговаривать с ним исключительно на кассийском.

– Но он же знает…

– … виссавийский? Знает. Тем не менее он вернулся к нам арханом, Арам. Младшим и горячо любимым братом главы северного рода. Телохранителем наследного принца Кассии, носителем одного из самых сильных двенадцати. Он вернулся к нам кассийцем, и мы должны, увы, это учитывать. И раздражать его как можно меньше. Потому пока мы будем использовать исключительно кассийский при разговоре с ним. Только обращение на «вы», только вежливые «мой архан». И ни тени неуважения ни к его невесте, ни к его принцу, ни к его побратимам-телохранителям.

– Но вождь! – выкрикнул Арам. – Это убийцы! Наши целители…

– Это его близкие. Ты должен понять, каждый жест неуважения к ним вызовет гнев Рэми. Они нам не враги.

– А как же повелитель?

– А что повелитель…

– Я передал ему твою просьбу… но наследник оказался очень упрям. Я присутствовал при его разговоре с повелителем, хотя Нериан… Рэми меня не видел. Повелитель пробовал заставить его отказаться от Мираниса, сначала уговорами, потом силой, но тщетно.

– Понимаю… Мы не можем требовать от нашего друга большего, не так ли, Арам?

– Друга? – выдохнул хранитель знаний.

– Да, Арам. С тех пор, как наш наследник оказался телохранителем Мираниса, Деммид наш друг. Помни… одно слово презрения в адрес Деммида и его телохранителей…

– Я понимаю, мой вождь, – опустил голову Арам.

И тогда начало казаться, что вождь требует от него слишком многого.

***

А чуть позднее он стоял перед Деммидом в пустынной, огромной зале. Струился меж тонкими колонами синеватый полумрак, прятал далекие, невидимые стены и высокий потолок. Светился в полумраке, переливался всеми цветами радуги тронный змей, свился кольцами, служа Деммиду троном, положил плоскую голову на пол и замер, будто и не живой. Рука повелителя задумчиво вела по чешуе, с пальцев его слетали синие искры, и вокруг оглушительно пахло пряным. А глаза змея то будто замирали, то блестели радужными переливами. Создание магии, равного которому не найти в белых землях.

И вновь тревожила чуждая, но огромная сила, давила на плечи, кипятила кровь в жилах и наполняла вены раскаленным свинцом. Лишь вождь да хранительницы излучали вокруг себя нечто подобное. Но к их силе Арам привык, загустевшее же в зале, едва видное сияние было полностью чуждым, даже враждебным. И глядя на повелителя, Арам в очередной раз чувствовал себя бесконечно слабым… он, обладатель яркого дара, был беззащитен, как ребенок, которого зачем-то поставили перед облаченным в доспехи магии воином.