Но… они сами это выбрали. Они должны понять… Арман должен защитить высших магов, свой род и Аланну.

Игра началась. Осталось только играть по правилам, чтобы все не испортить.

***

Рэн, прикусив губу до крови, черной тенью скользнул за колонну. Нельзя, чтобы его увидели. Надо исполнить приказ вождя, как бы тошно не было от этого приказа. Но тошно сегодня будет точно не только ему.

Вождь сбросил скрывавшую лицо, волосы и плечи шаль, оставаясь в короткой тунике и белоснежных штанах, плавным движением вытянул из ножен тонкий, виссавийский клинок. Рэн отвернулся. Он не понаслышке знал, что Элизар неплохо владеет оружием, но сегодня ему это не поможет. Магический упырь настолько обожрался всякой дряни, что даже все телохранители разом с ним теперь не справятся… да и никто не справится.

— Нет! — ожидаемо вскричал Рэми, бросаясь из-за трона Мираниса к вождю.

Элизар грустно улыбнулся, Рэн выбежал из-за колонны, перехватил Рэми и грубо толкнул его обратно к трону. Наследник упал на ступеньки, ощутимо ударившись о золотого льва. Но сегодня никто не заботился об его ушибах. Рядом с другими телохранителями и повелителем Кассии у Рэми гораздо больше возможности выжить, чем рядом с Алкадием и Элизаром. Хотя Рэн крепенько подозревал, что живым уйти с этой залы удастся только Алкадию.

— Не стой на пути! — вскричал в гневе Рэми.

Рэн замялся… ослушаться он не мог. Но если не ослушается…

— Прошу, мой вождь… — бросился он на колени. — Он сам этого хотел. Он знает, что делает, я прошу…

— Даже не проси! — вскрикнул Рэми, поднимаясь. — Не позволю!

— Это я тебе не позволю…

Режущий сталью голос заставил Рэми замереть. Теряя драгоценные мгновения, наследник медленно обернулся. В глазах его отражалось недоумение и недоверие, медленно перерастающее в пламя гнева. Но Миранис гнева телохранителя, казалось, не заметил. Он продолжил:

— Я приказываю тебе, Рэми, остаться на месте.

— Как ты можешь? — прохрипел наследник. — Мир…

— Ты дал мне клятву подчиняться беспрекословно, не так ли? — холодно усмехнулся Миранис. — Я приказываю не вмешиваться, мой телохранитель…

— Мир…

— Сядь. И смотри. Молча!

— Мир!

— Ты не вмешаешься, — прошипел Миранис. — Я приказываю!

Рэн глазам своим не поверил, когда вождь в отчаявшимся бессилии опустился на ступеньки трона. Миранис и в самом деле настолько властен над своими телохранителями?

— Боги, — прошептал Рэми. — Дядя…

Вождь! Пока на него не обращали внимания, Рэн вновь скользнул за колонну. Теперь главное спрятаться и не дать себя убить раньше времени. А что скоро здесь будет жарко, Рэн не сомневался. Как и в том, что его никто не будет прикрывать щитами.

Элизар тем временем подошел к Алкадию, все так же сжимая поблескивающий в полумраке меч.

— Ты с ума сошел? — выдохнул ошеломленный Алкадий и сразу же добавил дивное: — Брат.

Рэн встрепенулся, не понимая. Откуда этот «брат»? И откуда искренне удивление в голосе Алкадия, будто тот ждал от вождя чего-то иного?

Элизара, видимо, слова упыря не удивили. Все так же холодно улыбаясь, он поднял меч.

— Может, хотя бы для вида посопротивляешься… — с издевкой улыбнулся он, — щадить я тебя не буду. Хочешь умереть?

— Ты меня не убьешь.

— Ты так уверен?

И тут же клинок Элизара сверкнул, запел смертоносную песню. Рэн не видел движений вождя, не успевал их улавливать, но Алкадий был быстрее. Он легко уклонялся от ударов, и с лица его все так же не сходила маска удивления.

— Достаточно! — ладонь Алкадия перехватила острие клинка. — Целитель судеб загнал тебя настолько глубоко, что ты и выбраться не можешь, брат?

— Это мое тело! — холодно ответил вождь, пытаясь вырвать клинок.

Пальцы Алкадия сомкнулись на лезвии еще крепче, полилась с них серая вязь грязной магии, и знаменитый клинок виссавийских вождей потемнел вмиг, будто покоряясь.

— Один раз этот клинок попробовал моей крови. Второго не будет! — прошипел Алкадий. — И я не позволю себя убить!

Рэн даже не уловил мига, когда вождь вдруг оказался на спине на полу, а Алкадий — стоя над вождем. В воздухе перехватив виссавийский клинок за рукоять, Алкадий провел кончиком меча по ключице Элизара, разрезая тонкую ткань туники, и аккуратно, даже не надрезав кожи, ткнул мечом в грудь вождя.

— С чего ты взял, что мне нужна твоя смерть? — усмехнулся он. — Да, целитель судеб загнал духа глубоко в твою душу…, но мы оба знаем, что это ненадолго. Надо только подождать. А ждать я умею.

«Помоги мне!» — Рэн вздрогнул. Вождь смотрел прямо на Рэна, и во взгляде его читался не приказ, искренняя мольба. И хранитель смерти не выдержал.

Закрыв глаза и подавив в себе голос разума, он прижался спиной к прохладной колонне и начал вить нить заклинания. Тьма, родная, благословенная, сгустилась в зале. За ней — ярко-черными нитями силы — обозначилась грань… сколько раз Рэн подводил к ней души умерших? Сколько раз усилием воли разжижал нити, чтобы душа могла перейти за грань? И сколько раз учитель предупреждал… если нити разойдутся, если в густой сети узора появится прореха, кто-то обязательно будет должен уйти…

Рэн, подавив дрожь, мысленно дотронулся до магического узора, почувствовав знакомое биение магии в поглотивших свет нитях. Он осторожно расплетал один узел за другим, не позволяя нитям порваться, сгущал их узор на краях прорехи, и все более расширял дыру между тем и этим миром, создавая безопасный, быстрый проход для души… которая еще не покинула тела.

— Что ты делаешь, выродок! — спохватился Алкадий, почувствовав изменения в нитях грани. Ну да, лениво вспомнил Рэн, продолжая работу… Алкадий тоже был когда-то хранителем смерти.

Как со стороны, уже лишенный эмоций, он видел, как пальцы Элизара сомкнулись на клинке, как на белоснежную ткань туники посыпались частые капли крови…

— На меня смотри, — прошептал вождь и ударил ногой по голени Алкадия.

Маг всеми силами старался удержаться на ногах, но уже разреженные нити не дали ему даже шанса. Они требовали жертвы. Не какой попало, а вполне конкретной. Алкадий повалился вперед, надавливая грудью на рукоять меча. Виссавийское лезвие, белоснежное, поблескивающее в свете свечей, с противным чавканьем вошло в грудь Элизара и обиженно звякнуло, ударив в черный, уложенный каменными плитами пол.

— Не понимаю, — прошептал Алкадий.

— И не надо, — холодно прохрипел Элизар. Резким движением вождь сел, вогнав в себя клинок еще глубже, и засмеялся, булькая кровью.

Рэми закричал от ужаса. Он порывался встать, но дрожащий голос принца пригвоздил его к полу:

— Приказываю! Не вмешивайся!

— Мир… но… — не выдержал седовласый телохранитель. — Он же умрет…

— Он хочет умереть, разве ты не видишь?

Рэн вот видел. Он все так же стоял у прорехи в грани и звал к себе рвущуюся из тела душу Элизара. К чему продлевать страдания, если смерть вождя уже неизбежна… если грань ждет и благословенная тьма сгущается, обещая покой.

— Ты меня убил… — засмеялся последним усилием воли Элизар. — Теперь в тебе два духа… И их борьба раздерет тебя на части.

Рука вождя отпустила клинок и безвольно упала на грудь. Над его телом поднялось серебристое, рассеивающее темноту облачко, быстро сформировавшееся в потерявшуюся в темноте человеческую фигуру.

— Иди ко мне, — позвал Рэн, чувствуя, как по щекам его бегут жаркие слезы. — Иди ко мне, мой вождь…

Грань сомкнулась, узор нитей вновь стал густым и монолитным. Рэн медленно сполз по колонне, спрятав в ладонях залитое слезами лицо. Богиня… что он натворил? А тронном зале было так тихо… тихо.

***

Дядя посмотрел вдруг на Рэми, улыбнулся грустно, будто извиняясь, и упал на темный пол перед ошеломленным Алкадием. Это невозможно! Это не может быть правдой, боги, скажите, что это неправда!

Рэми в отчаянии рванулся с места, но где там! Связывающие с Миром узы вновь напряглись до предела, разорвали уставшую душу в клочья. Боль, лишающая разума, вернула послушание, и Рэми вновь опустился на ступеньки трона, уже не пытаясь сдержать стекающих за воротник слез бессилия.