— Все хорошо, — солгала она.

И все будет хорошо, как только они снова уедут из Уиллоубрука. Как только найдут Уэйна и упекут его за решетку. За лобовым стеклом, подобно притихшему огромному животному, зияли обнесенные колоннами ворота главного входа, распахнув жадные пасти в ожидании следующей жертвы. Сержант Кларк сбавил скорость, остановился у сторожевой будки и опустил стекло машины. Охранник, щурясь от снега, шагнул им навстречу, показав жестом, чтобы проезжали.

Сержант Кларк закрыл окно и тронулся с места, заметив:

— Надо бы им тут охрану усилить.

— Это точно, — согласился Нолан. — Но, как и в любом государственном учреждении, тут, скорее всего, все упирается в финансы.

Сейдж наклонилась вперед, все больше нервничая:

— Зачем нам в больницу?

— Доктор Болдуин попросил встретиться с ним там, — объяснил Нолан.

Она съежилась на сиденье, чувствуя, как нарастает тревога. Миновав другой пустынный участок дороги, они въехали в парк с заснеженными деревьями и низким кустарником. Когда на другой стороне показалось первое кирпичное здание, Сейдж впилась ногтями в ладони. В жизни не подумала бы, что снова окажется на территории Уиллоубрука, по крайней мере не так скоро. И тем не менее она здесь.

Тут и там в окнах приземистых зданий горели дрожащие слабые огни, за грязным стеклом двигались тени — мертвенные силуэты, раскачивающиеся вперед-назад, из стороны в сторону, вверх-вниз, медленно и методично или быстро и яростно. Страдания и боль заключенных в этих мрачных стенах людей, забитых, испуганных, отчаявшихся и умирающих, были почти осязаемы, ложились камнем на душу, отзывались болью в животе.

Из ветра и снега, словно корабль, выплыл административный корпус: темное массивное строение с черными окнами; наружные огни сияли призрачным предостережением. Здание казалось заброшенным.

Детектив Нолан заговорил, и Сейдж вздрогнула.

— Насколько я понимаю, территория занимает три сотни акров, — сказал он сержанту Кларку. — Так что до больницы, похоже, еще довольно далеко.

Миновав административный корпус, они проехали другие корпуса по обеим сторонам дороги — очередная тысяча тусклых окон и движущихся теней, еще тысяча миль кирпичных стен, скрывающих грязь, насилие, запустение, страдания и смерть. Сейдж еще не попадала в такую глубь территории; при виде мелькающих один за другим домов она снова подумала о концлагере с рядами одинаковых бараков. Слышать цифры — это одно, а увидеть здания своими глазами — совсем другое. Она и не представляла, что их так много.

Когда они подъехали к больнице — другому внушительному сооружению с таким же количеством этажей и флигелей, как и в административном корпусе, — Нолан велел сержанту Кларку припарковаться позади.

— Болдуин просил, чтобы мы вошли через черный ход.

— Что за черт? — не понял Кларк. — С чего такая таинственность?

— Чтоб я знал. Может, из-за того репортажа. В этом году с него рекламы хватит.

Объехав больничный флигель, Кларк поставил «форд» рядом с белым фургоном. Кроме него на пустой парковке, чисто выметенной ветром, была только одна машина: «нью-йоркер» доктора Болдуина. Кларк заглушил двигатель и посмотрел на Нолана:

— Мне идти с вами?

— Нет, дальше я сам. Мы не задержимся.

— Я здесь, если понадоблюсь, — сказал Кларк, приспуская окно и закуривая сигарету.

Сейдж очень хотелось остаться в машине. А вдруг они приехали в больницу для того, чтобы доктор Болдуин сделал ей лоботомию? А вдруг он специально позвонил в полицейский участок, зная, что Сейдж там, и попросил Нолана солгать о причине звонка? Она утерла глаза, решив, что не станет плакать, и велела себе быть рассудительной. В участке она находилась потому, что кто-то убил Алана. Ни доктор Болдуин, ни Нолан не имеют к этому никакого отношения. Может быть, ей отказаться заходить внутрь? Пусть Нолан потом передаст ей информацию, если это так важно.

Детектив вышел из машины и открыл перед Сейдж заднюю дверцу, придерживая шляпу под порывами ветра.

— Не можете просто сказать мне, что там такое обнаружилось? — спросила Сейдж.

Он вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты рассказала Болдуину про Эдди.

Она с тоской вздохнула, вылезла с заднего сиденья, накинула капюшон и на трясущихся ногах поплелась за следователем через парковку. В лицо хлестал мокрый снег, и она опустила голову, следуя по быстро исчезающим следам Нолана. К счастью, когда они обогнули корпус, массивное здание по большей части преградило путь ветру.

Нолан попробовал ближайшую дверь черного хода. Она была заперта. Он постучал в нее кулаком.

— Это детектив Нолан! — закричал он. — Вы там, доктор Болдуин? — Он снова принялся стучать.

Через целую вечность дверная ручка громыхнула и дверь открылась. При виде Сейдж доктор Болдуин нахмурился.

— А она что здесь делает? — Он казался запыхавшимся и встревоженным.

— Мисс Уинтерз была в участке, когда вы позвонили. Боюсь, что у нас плохие новости. Ее отчим убит. Те же повреждения, что у Розмари и Иви.

— Господи Иисусе.

— Тут еще кое-что, — добавил Нолан. — Она утверждает, что Эдди Кинг был в ее квартире прошлой ночью.

Доктор Болдуин нахмурился.

— Но это невозможно. Он…

— Я ей еще не говорил. Подумал, пусть лучше от вас узнает.

— Не говорили мне что? — не поняла Сейдж. Сердце у нее сжалось.

— Заходите, побеседуем, — предложил доктор Болдуин.

Она вздернула голову.

— Не хочу я беседовать. Я хочу, чтобы вы сказали мне, что за хрень тут происходит.

— Когда покажу детективу Нолану, зачем звонил, я все объясню, — пообещал врач.

Сейдж закатила глаза, раздраженная и испуганная. Они знали, что являются хозяевами положения. И если уж по-честному, она и сама понимала, что должна войти: это ее обязательство перед Розмари — сделать все возможное, чтобы добраться до сути. Чем скорее поймают Уэйна, тем скорее Сейдж сможет наладить свою жизнь. Стиснув зубы, она шагнула в Уиллоубрук через черный вход.

Коридор был залит тусклым желтым светом, и она вспомнила о промозглых туннелях внизу. Здесь было не теплее, чем на парковке. Доктор Болдуин запер за ними дверь, проверил надежность замка, затем положил ключ в карман и, озабоченно хмурясь, глянул на Сейдж:

— Когда, говорите, Эдди был у вас в квартире?

Что-то в его голосе настораживало. Тон казался непринужденным, как будто Болдуин разговаривал с другом на званом обеде.

— Вчера вечером, — ответила она. — После часа ночи. Но я уже сказала об этом детективу Нолану. — Сложив на груди руки, она переводила взгляд с врача на следователя и обратно. — Может, кто-нибудь из вас скажет мне, что мы здесь делаем? Вы уже нашли Уэйна Майерса?

— Если хотите ответов, следуйте за мной. — Доктор Болдуин двинулся по коридору, Нолан пошел за ним.

Выругавшись про себя, Сейдж последовала за ними в лифт, пахнущий горячей резиной и затхлой смесью кислого молока и застарелой крови. Через несколько секунд он остановился, распахнув двери в пустынный коридор. Нолан и Сейдж пошли за врачом мимо закрытых дверей с табличками «Лаборатория», «Электрошоковая терапия», «Лоботомия». Сейдж старалась не глядеть на них, устремив взгляд строго вперед и пытаясь не думать, что происходит внутри. Наконец доктор Болдуин остановился у стальных дверей с надписью «Морг», и у нее перехватило дыхание. Сколько моргов нужно Уиллоубруку?

— Розмари там? — спросила она. — Вы нашли на теле улики, которые помогут схватить убийцу?

— Нет, — сказал доктор Болдуин, затем открыл одну из дверей и прошел внутрь.

— Жди здесь, — велел Нолан, следуя за ним.

Отойдя на несколько шагов, Сейдж прислонилась к стене, чувствуя облегчение оттого, что ей, по крайней мере, не придется смотреть на очередное мертвое тело. Затем до нее донеслась отвратительная вонь формалина, сочащаяся из-под дверей, и Сейдж, вспомнив, где находится, отошла от стены. Находиться в больнице Уиллоубрука было само по себе неприятно; ей не хотелось ни до чего дотрагиваться, не хотелось, чтобы хоть какая-то часть ее тела — ни пальто, ни кожа, ни волосы — была доступна яду, пропитавшему кирпичи и раствор. Сунув руки в карманы, она принялась расхаживать по коридору. Доктор Болдуин, вне всяких сомнений, показывает Нолану труп. Но чей? И почему так долго?