Черт. Она разболталась.
— Пока не знаю. Наверное, поживу у подруги, пока не свяжусь с родным отцом.
— В общем, если тебя нужно куда-нибудь подбросить, только скажи. — Он полез в карман куртки и вытащил вырезку из газеты. — Помнишь, я тебе говорил, как друга моего дяди уволили, после того как рассказал родителям об условиях, в которых дети живут в Уиллоубруке?
Она кивнула.
Эдди развернул вырезку и протянул ей через стол:
— Ну так вот смотри.
Это была статья из «Нью-Йорк таймс». Сейдж взяла ее и начала читать.
ДВУХ УВОЛЕННЫХ СОТРУДНИКОВ УИЛЛОУБРУКА НЕ БУДУТ ВОССТАНАВЛИВАТЬ
Признавая, что попытка примирения потерпела неудачу, доктор Алан Д. Миллер, уполномоченный штата по вопросам психической гигиены, объявил вчера, что врач и социальный работник, уволенные из государственной школы для душевнобольных в Уиллоубруке, не будут восстановлены в должности.
Упомянутые сотрудники, доктор Майкл Уилкинс и миссис Элизабет Ли, были уволены 4 января директором Уиллоубрука, доктором Джеком Хаммондом, сказавшим, что с ними «невозможно работать».
Доктор Хаммонд заявил, что уволил их за неоднократные нарушения правил департамента. Уилкинс и Ли утверждают, что их выгнали за раскрытие информации об удручающих условиях, в которых живут в школе Уиллоубрук пациенты с задержкой психического развития.
Прочие сотрудники Уиллоубрука, сочтя, что Уилкинс и Ли обвинили их в плохом уходе за пациентами, одобрили решение доктора Хаммонда. Сегодня глава клиники должен вторично дать показания перед Обществом по предотвращению жестокого обращения с детьми (округ Ричмонд). Эта организация, созданная только в прошлом месяце, всю неделю проводила общественные слушания об условиях содержания в Уиллоубруке.
В понедельник доктор Хаммонд пообещал, что сегодня выступит с подробной информацией о пациентах, умерших в клинике.
Сейдж с изумлением уставилась на Эдди:
— Он собирается рассказать о Розмари?
— Сомневаюсь. Я просто хотел, чтобы ты знала: Болдуин не единственный, кто скрывает факты. Вранье исходит сверху. Думаешь, Хаммонд вот так запросто признается в убийстве пациента?
Она покачала головой. Эдди прав. Если бы руководство могло найти способ скрыть два убийства, они бы сделали это не моргнув глазом. Пациенты в Уиллоубруке умирали постоянно — от злоупотреблений и медицинских экспериментов, поэтому смерть Розмари явно не ляжет камнем на их совести.
В этот момент в кафе в обнимку вошли незнакомые парень с девушкой. С виду они были укуренные или поддатые, а может, и то и другое. Смеясь и целуясь, парочка завалилась в уголок.
— Ты правда не хочешь в другое место? — спросил Эдди. — Мы еще можем уйти, ты знаешь.
— Нет. Все будет нормально. Мне просто нужно поесть, — сказала она. — А что ответил твой дядя, когда ты рассказал ему, что мы нашли Розмари?
Эдди достал соломинку из диспенсера, стоявшего рядом с салфетницей, и принялся крутить ее в пальцах.
— Он был в шоке, но не удивился, что Болдуин скрывал эту историю. Расстроился, конечно, что я тебе помогаю, но сказал, что нам повезло найти тогда Розмари; в этот туннель больше никто не ходит, и как знать, сколько бы она там пролежала. Может, целые годы. — Он согнул соломинку пополам и сунул ее в салфетницу.
По спине у Сейдж пробежала ледяная дрожь. Она представила себе, как Розмари сидит там, холодная, одинокая, в недрах этого чудовищного учреждения; сидит недели, месяцы, годы, постепенно разлагаясь. К тому же, если бы они не нашли ее, Сейдж осталась бы взаперти — возможно, до конца жизни. Слава богу, она попыталась сбежать. Слава богу, Эдди помог ей, проведя в туннели. Ибо, как ни терзалась она из-за убийства сестры, счастье оказаться на свободе пересиливало.
Тем временем Айрис поставила перед ними заказ, и Эдди полил обе порции блинчиков сиропом.
— Значит, ты думаешь, что он будет тебя искать? — спросил он, приступая к еде. — В смысле когда узнает насчет Розмари.
У Сейдж замерло сердце. Господи, он тоже считает, что Уэйн хочет ее убить.
— По-твоему, Уэйн будет меня искать?
Эдди расширил глаза.
— Нет! Не Уэйн. Я говорю об Алане. Ты же собиралась пожить у подруги.
— Ясно. — Она расслабилась. — Мне… Я сомневаюсь. Зачем бы ему?
— А как насчет похорон твоей сестры? — спросил Эдди.
Она положила вилку и отхлебнула молока, пытаясь собраться с мыслями.
— Алан не станет раскошеливаться на похороны. Просто разрешит сжечь тело или что там обычно делают в Уиллоубруке с умершими пациентами.
— Тех, кого не забирает семья, отправляют в городской крематорий.
— Ну вот, тогда именно так и случится. И если честно, у меня не было времени подумать об этом. — Чистая правда. Но нужно отдать дань уважения и проститься с Розмари. В этот раз по-настоящему. — Думаю, что пойду; прочесть молитву, помянуть сестру. — На глаза ей опять навернулись слезы.
— Прости, — сказал Эдди. — Не надо было мне про это говорить. И вот что: можешь некоторое время пожить у меня, если хочешь, а не рассчитывать на подружек. — Он немедленно покраснел, сообразив, что предложение, вероятно, прозвучало неуместно. — В смысле пока не сообразишь, что делать дальше.
Обескураженная его словами, Сейдж не знала, как отказаться и при этом не выглядеть неблагодарной. Жить у человека, который работает в Уиллоубруке, она бы все равно не смогла, даже недолго.
— Спасибо, — смущенно пробормотала она, — но я тебя почти не знаю, и мы вместе нашли мою сестру, так что это может показаться странным.
— Да ничего, — сказал Эдди. — Вот только что тут странного? Это ведь Уэйн — подозреваемый номер один. Не ты. Не я.
— Но доктор Болдуин пытался внушить детективу Нолану, будто это я убила Иви и Розмари, поскольку мне известен характер повреждений.
— Да что за черт? Неужели он думал, что ты прокрадываешься из палаты и убиваешь людей? Разве он не понимает, что, если бы ты могла выбраться оттуда, давно бы сбежала?
— Не знаю. А тебе во время допроса не показалось, что следователь подозревает тебя?
Эдди уставился на нее так, словно у нее на лбу появился третий глаз.
— Нет. Вовсе нет. Но опять же, к тому времени Уэйн уже сбежал.
— И правда. Я как-то не подумала. Ты знаешь, Нолан хотел отправить копа к нему на квартиру, но выяснилось, что его личное дело пропало.
— Дело Уэйна?
Она кивнула.
— Странно.
— Ты знаешь, где он живет?
— Нет. Но теперь ясно, почему Нолан задал мне тот же вопрос.
Сейдж помедлила и все-таки решилась спросить:
— Черт возьми, как ты можешь работать в Уиллоубруке?
Он пожал плечами.
— Мне там не нравится. Но приходится терпеть, потому что я в прошлом году влип. Дядя устроил меня в Уиллоубрук, чтобы держать в узде, пока я буду получать аттестат.
— А во что ты влип?
Эдди потер руку, лежавшую на колене, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Я подрался, — объяснил он. — Причем неслабо. Уложил одного козла в больницу на несколько дней. Из школы выперли; ну, ты сама знаешь, как это бывает. — Он не сводил с нее глаз, словно отчаянно искал понимания. — Я в жизни ни разу не дрался, но этот тип был реальный козел, так что получил по заслугам. Проходу не давал одной девчонке. Она была малость плотненькая, и он просто изводил ее. В конце концов я его от нее оттолкнул, но он все не унимался, ну, я ему и врезал. Он за нож, мы сцепились, и он упал на лезвие, прямо грудью. Повредил аорту. Ну а дружки его, естественно, сказали копам, что за нож первым схватился я.
Сейдж чуть не выдала заурядный ответ вроде «бедняга» или «жуть какая», но Эдди смотрел на нее так настороженно и растерянно, что она остановилась. Ей ли не знать, каково это, когда никто тебе не верит.
— А та девчонка, за которую ты заступился? Она сказала правду?
Он вздохнул.
— Ты же понимаешь. Дети, над которыми смеются, предпочитают помалкивать, чтобы не огрести еще.
