Сейдж не могла отвести глаз от Джинни: отупевшая и жалкая, она двигалась как зомби в череде других обитательниц. Неужели угрозы отправить непослушного ребенка в Уиллоубрук тоже правда? Сколько здесь таких же, как Джинни, — здоровых детей, попросту брошенных родителями? Мало того: у запертых тут маленьких пациентов нет никаких шансов попасть к опекунам или в приемную семью. А если им удается выжить и выбраться отсюда, смогут ли они снова почувствовать себя нормальными?
Тина помахала рукой перед лицом Сейдж:
— Эй, ты здесь?
Та помотала головой, отгоняя страшные мысли.
— Извини. Что ты сказала?
— Я говорю, ты опять в яме была?
— В яме?
— Ну ты знаешь. Изолятор. Резиновая комната. Яма.
Сейдж опять помотала головой:
— Нет, я не была в яме.
— Тогда в научном отделении? Говорят, там чистые полы и занавески на окнах. И еще игрушки, и вилки с ложками, и бумага, чтобы писать.
— Научное отделение? Что это?
Тина пожала плечами.
— Ну, там опыты ставят. А какие, не знаю.
— На пациентах?
— Ага, — подтвердила Тина. — Поэтому им там дают игрушки и всякое такое.
По спине у Сейдж пробежал мороз. Какие еще слухи о Уиллоубруке окажутся правдой? Она уже собиралась сообщить Тине, что на самом деле она не Розмари, а ее сестра-близнец, но передумала. Тина может ей не поверить. А если соседка по койке была подругой Розмари, из нее можно выудить что-нибудь полезное. Попытайся Сейдж убедить ее, что Розмари все еще не нашлась, Тина может запутаться, перестанет ей доверять и замкнется.
Девушка скорчила гримасу.
— Ладно, не хочешь — не говори. У всех свои секреты.
Она улыбнулась, и Сейдж увидела перед собой ту, прежнюю девочку, невинную и полную надежд на будущее, которой Тина когда-то была. Сейдж стало больно, и она опять подумала о Розмари.
— Кстати о секретах, — сказала она, — что ты знаешь об Уэйне? Я про того, который лысый и с татуировками.
Тина нахмурилась.
— В смысле, что я о нем знаю? Он противный и злой, и все его боятся. Это все, что мне нужно знать.
— Но почему Леонард и сестра Вик говорят, что он может быть в курсе, где… — Она осеклась. — Почему они думают, будто ему известно, где я была?
— Так все же знают, что он к тебе неровно дышит. Вот, наверное, и решили, что он умыкнул тебя отсюда.
— И я бы с ним пошла?
Тина еще сильнее сдвинула брови.
— Да что, блин, с тобой такое? Головой стукнулась и все забыла? Конечно, ты бы с ним не пошла! Не по своей воле, во всяком случае. — Затем ее глаза тревожно расширились. — Они там с тобой что-то делали? Лоботомию или еще какие опыты? Ты поэтому ничего не помнишь?
Сейдж покачала головой.
— Нет, ничего такого. Я просто… Просто у меня сейчас мысли путаются, только и всего.
— Ну тогда не переживай, скоро память вернется. Или ты сама не хочешь, чтобы она вернулась? — На мгновение ее глаза затуманились печалью, затем она снова улыбнулась.
Сейдж попыталась ответить, но улыбка вышла слабой и кривой. И все же оказалось приятно узнать, что хоть кто-то был на стороне Розмари.
— Глупо, наверное, прозвучит, но как по-твоему: он меня куда-то уводил? Или ты знаешь, куда я могла пойти? Что-то ничего не помню.
— Прости, — ответила Тина, — не знаю. Ты без конца повторяла, что собираешься сбежать отсюда. И все. Я думала, ты не всерьез.
Сейдж задумалась. А вдруг Розмари и сбежала в конце концов? Допустим, Уэйн ей помог или она сама справилась. Последнее казалось более вероятным после слов Тины про Уэйна: вряд ли он смог бы вытащить ее отсюда, брыкающуюся и визжащую. Но куда пошла сестра? И как выжила?
Потом Сейдж посетила новая мысль, и сердце у нее сжалось. А вдруг Розмари сейчас лежит мертвая где-нибудь в лесу и снег постепенно заносит ее?
— Слушай, — сказал она соседке, — наверное, это еще один идиотский вопрос, но нельзя ли тут где-нибудь сигареткой разжиться?
Спрашивать, скорее всего, не имело смысла: даже если она сможет свистнуть где-нибудь сигарету, ей здорово влетит, когда застукают, — но попытаться-то можно. Сейдж отчаянно хотелось успокоить нервы.
Тина скрестила руки на груди и смерила ее суровым взглядом.
— И на что тебе такая гадость?
Сейдж дернула плечом.
— Не знаю, просто попробовать.
— Ну, это было бы реально глупо. Да и не знаю я ничего насчет сигарет. У тебя точно в мозгах не копались, пока ты пропадала?
Марла окликнула их через комнату:
— На выход, дамочки! Хватит дурака валять, шевелитесь!
Тина оглянулась через плечо, схватила Сейдж за руку и потянула к двери:
— Идем, нам пора.
Вздрогнув, Сейдж выдернула руку. Тина обернулась к ней, на лице у нее застыло растерянное, болезненное выражение.
— Что такое? — спросила она.
— Я не… — начала Сейдж, но остановилась. Она не могла честно объяснить, почему отстранилась: это было бессмысленно и жестоко. Позволить Тине взять ее за руку означало признать, что она одна из них — одна из страдающих душ, которые называют Уиллоубрук своим домом. А она никогда не станет одной из них. Она не позволит такому случиться.
— Извини, — пробормотала она, — мне что-то нездоровится, не хочу тебя заразить.
— Фигово, — скривилась Тина. — Надеюсь, тебе скоро полегчает. Вообще-то я очень рада, что ты вернулась.
— Спасибо, — сказала Сейдж. Не успела она спросить, куда они идут, как Тина повернулась и направилась к двери. Сейдж, сцепив руки, пошла следом, надеясь, что не расстроила единственного человека, который отнесся к ней по-доброму с тех пор, как она попала сюда. Ей нужен был союзник, старожил, которые знает в Уиллоубруке все ходы и выходы и сумеет помочь найти Розмари. Впрочем. Сейдж и в самом деле подташнивало от голода и страха. Затем ее осенило: а если сказать кому-нибудь, что она заболела? Может, ее отведут к врачу и это окажется не доктор Болдуин?
У двери она подошла к Марле, держась за живот. Та только что разняла двух девушек, с визгом таскавших друг друга за волосы, и теперь стояла между ними, раскинув руки, как рефери между двумя бойцами.
— Извините за беспокойство, но…
— Что такое? — спросила Марла, угрюмо глядя на нее.
— Мне кажется, я приболела, — сказала Сейдж. — Мне нужно к врачу. — Она согнулась и сморщилась, всем своим видом показывая, что ей больно.
Марла бросила на девушек грозный взгляд, затем опустила руки и оглядела Сейдж с ног до головы, поджав губы.
— Тебя надо подштопать?
Сейдж помотала головой.
— Помираешь?
Она снова помотала головой.
— Ну и отлично, — сказала Марла, — правила тебе известны. Крови нет, кости целы, помирать не собираешься — значит, никаких докторов. — Она махнула в сторону деревянных тележек, выстроившихся вдоль дальней стены: —А теперь займись делом и бери каталку.
— Но у меня ведь живот болит, — возразила Сейдж. — А если аппендикс вот-вот лопнет или селезенка порвана?
Марла уперлась кулаками в бедра.
— Опять мое терпение испытываешь, красавица? Какая чокнутая муха тебя укусила, пока ты болталась там, где болталась, и занималась тем, чем занималась? Забыла, кто здесь главный? А теперь ноги в руки и бери тележку, не то позову сестру Вик, уж она тебе мозги вправит. — Не дожидаясь ответа, Марла повернулась и захромала прочь.
Чуть не взвыв от досады, Сейдж огляделась, ища Тину, но той нигде не было. Сейдж пробралась сквозь толпу к тележкам, уворачиваясь от чужих непослушных ног, тянущихся к ней рук и болтающихся голов. Если к обитательницам, раненым или больным, не приводят врача, как она сможет поговорить с кем-то кроме доктора Болдуина? Как вообще найти неравнодушного человека? Она попыталась успокоиться. Ладно, Марла не хочет ее слушать, но, может быть, послушает кто-то другой? Вдруг их сейчас поведут из палаты в столовую, где ей поверит отзывчивая раздатчица, или в класс, где внимательный учитель поймет, что она говорит правду? Она взялась за ручки тележки и посмотрела на сидевшую в деревянном ящике девочку-подростка: одетая лишь в матерчатый подгузник, та молча смотрела в потолок. В ящике не было никакой подстилки: ни одеяла или продавленной подушки, ни даже тонкой простынки. Не испытывая к девочке никаких дружеских чувств, Сейдж все же попыталась улыбнуться ей, проявить какую-то заботу, но та не подавала никаких признаков осознанности. Сейдж хотела было сказать «привет» и спросить о самочувствии, но побоялась расплакаться. Самый воздух здесь казался свинцовым — так тяжко давил на нее кошмар существования бедного ребенка и прочих измученных душ, пытающихся выжить в Уиллоубруке. Оставив попытки общения, Сейдж покатила тележку к двери, тщательно выбирая дорогу, чтобы ни с кем не столкнуться и ни во что не вляпаться. Сейчас ей оставалось только избегать проблем и молиться, чтобы ее положение изменилось.
