— Я уже протрезвела. Сразу после того, как стянула перчатку с культи лекаря Бравиати.

— Что ты сделала? — риторически вопросил Алес и рассмеялся. — Орешек, я оставил тебя всего на одну ночь, а ты тут же напилась и напала на лекаря?

— И ещё обвинила главу гарнизона в убийстве. Дважды, — угрюмо призналась Меральда, сильнее прижимая к груди скомканное бельё. Подсознание отчаянно искало способы согреться. Она вздохнула, прикрыв горящие изнутри веки, и устало добавила: — Давайте уедем отсюда. Я не хочу опоздать на суд.

Профессор привычно потянулся к её руке, но та увернулась, задев кого-то плечом. Незнакомец выронил песочные часы. Стукнувшись основанием, они срикошетили от платформы по косой. Меральда с ужасом бросилась их ловить, но не учла, что-то же самое сделает их владелец. В итоге они нелепо сошлись лбами, а сосуд благополучно долетел до земли и разбился. Девушка лихорадочно водила глазами, не зная, что сказать. Когда рассыпаешь прах покойного, простого «извините» явно недостаточно.

— Смотри, куда прёшь, кретинка малолетняя! — прорычал мужчина. Послышался хруст стекла и щелчок. Короткие сапоги Алеса стояли прямо на осколках, а сам он протягивал синк разъярённому незнакомцу, словно предлагал испить крови из его запястья.

— Колба была пуста, — скучающим тоном разъяснил он и в доказательство потоптался ещё усерднее. Мужчина нехотя принял компенсацию, сверкнул напоследок недобрым прищуром, будто запоминал или записывал лица обидчиков, а затем ушёл.

Успокоившись, Меральда вернула внимание к озадаченной физиономии Алеса.

— Мы больше не в Мираже, — холодно напомнила она.

— А я не намерен без конца оглядываться и проверять — поспеваешь ты за мной или нет, — рыкнул Роз и, грубо сцапав её ладошку, потащил вперёд. Часть вещей выпала, но он и не подумал притормозить. Шипел, как дикий гусь, а ветер уносил и без того неразборчивые слова в другую сторону.

Пассажирская станция, в отличие от грузовой, не пролегала вдоль всего города, но всё равно показалась Меральде бесконечно длинной. Здание вокзала, как расфуфыренная куртизанка, пестрело иллюзорными огоньками, каждый из которых объявлял прибытие очередного междугороднего экспресса. Стенами служило матовое стекло, настоящее, что вполне ожидаемо для прародины кварца, но совершенно нецелесообразно. Это сколько нужно прислужников, чтобы поддерживать чистоту? Выяснилось, что нисколько, потому как стекло было не матовым, а равномерно пыльным. А то, что Меральда приняла за сложные гравюры над цоколем, являлось результатом многочисленных касаний, слой за слоем припорошенных песком.

Девушку мутило. Лёгкое головокружение практически полностью компенсировала крепкая рука сопровождающего, но с остальным ей приходилось справляться самостоятельно. Разница температур ощущалась так, будто изнутри её поджаривали кусочки термалита, а каждый сантиметр кожи покрывал пронизывающий холодом криомантит. Сохранять ритмичное дыхание с заложенным носом никак не получалось, поэтому от быстрого шага живо закололо в боку. Меральда не жаловалась, поскольку все мысли занимала необходимость переставлять ноги. Она попадёт на заседание, даже если от неё останется только заледеневший пепел. На борт девушка поднималась уже в полубреду: она точно помнила, что её спутником был Алес Роз — об этом свидетельствовали широкие скулы, небрежно стянутый на затылке хвост и одежда всех оттенков чёрного — но на его плечах красовались архангельские крылья-эполеты, такие же, как у его брата. Опустившись в комфортабельное кресло, она потянулась к нашивке, в надежде развеять иллюзию. Прозрачное, эфемерное золото, ниспадающее по рукаву его рубашки, вдруг встрепенулось, завибрировало и словно бы потянулось в ответ, раскрываясь в таком размахе, что на всю длину не хватило бы и ширины салона. Встретившись с её рукой, наваждение зазвенело и рассыпалось, как крошится от удара закалённое стекло. После взрыва в воздухе остались лишь мерцающие частицы, но и те оказались просто пылинками, танцующими в лучах солнца. Меральда ещё долго пыталась бы отследить движение каждой из них, если бы не зацепилась за настороженный взгляд профессора, будто за острый сук. Такое сравнение пришло на ум не случайно — по ощущениям она снова падала с дерева, переживая испуг пополам с гибельным восторгом. Девушка закрыла рот, старательно придавая осмысленное выражение своему лицу. Через несколько секунд обнаружила, что из-за насморка не может дышать, сложила губы трубочкой и резко выдохнула, одновременно оценивая, насколько сильно облажалась. Алес недоумённо повёл бровью.

— Ты что, дунула на меня?

— Извините, профессор. Я просто устала, — пролепетала ученица и отвернулась. Бессонная ночь и вправду давала о себе знать. Сознание выключалось постепенно, как разряженный флюорит, но не окунало её в блаженную темноту. Вместо этого её тело долго варили в кипятке, заставляя прихлёбывать воду из чана. Тут же обожжённые губы, от которых не должно было остаться ничего, кроме выбеленных костей, утыкались в хрустящую корку льда. Спустя ещё вечность голубая тюрьма сменилась пеклом и языки пламени принялись с голодной жадностью слизывать с неё кожу. А потом закоптелый огарок, который не мог даже кричать, потому что его связки превратились в уголь, забросили в нижнюю зимку криокамеры и закрыли дверь.

Чехарда нестерпимого жара и режущей стыни прекратилась внезапно. Меральда вынырнула из студёного озера, хотя уже и не пыталась плыть, целиком отдавшись агонии. Волосы промокли и слиплись, в глаза хлынули солёные струйки пота, а мышцы как будто раздулись, стали большими и рыхлыми, напитавшись влагой. О том, что на самом деле она не безнадёжная утопленница, девушка догадалась по зелёным стенам комнаты, в которой очнулась. Кроме того, на неё навалилось безграничное, всеобъемлющее спокойствие, которого невозможно достичь никакими практиками. Эманации изумруда действовали хоть и грубо, но безотказно. Какое-то время она лежала, рассматривая потолок сквозь ресницы. Необходимость спешить металась в черепной коробке, словно запертая птица, хлопала крыльями, царапалась и больно тыкалась клювом. Но всё равно была недостаточно сильной, чтобы победить искусственную апатию, чрезвычайно приятную, надо заметить. В палату кто-то вошёл, но Меральда не посмотрела в сторону двери, у неё даже не возникло такого желания. У неё вообще не было никаких желаний, лишь что-то зыбкое и призрачное, записанное на подкорку в далёкой прошлой жизни.

— Меральда? Ты меня слышишь? — вяло спросил голос. — Лекарка, у неё открыты глаза, она в сознании? Выключите хренов изумруд, я не могу сосредоточиться.

Спустя мгновение, девушку захлестнула волна паники. Она выдернула торчащую изо рта трубку и едва успела свеситься с кровати, прежде чем её вырвало. Утирая губы, она впервые обратила внимание, что на ней нет одежды. Непослушные конечности с трудом прикрыли наготу. Озираясь, как загнанный зверь, Меральда скользнула взглядом мимо встревоженной физиономии Алеса и уставилась на женщину. Этот пристальный взор должен был как минимум поджечь её мантию.

— Почему вы впустили постороннего? — жалобно проскулила она. Затем громко прочистила горло, напрягла связки, но так и не дотянула до классического визга: — Вы не имели права!

— Полегче, орешек, — профессор мягко обхватил девушку за плечи. Жест был призван успокоить её, привести в чувство, но вместо этого прошиб таким напряжением, что тело свело судорогой.

— Уберите руки, уберите! — взвыла она, закачавшись взад-вперёд, как деревянная лошадка. Из глаз брызнули слёзы, слишком сильно, чтобы быть настоящими. Роз стянул рубашку через голову и повязал рукава на её шее на манер фартука.

— Лекарка, не оставите нас на пару минут? — заискивающе обратился он к женщине.

— Мне необходимо взять анализы у вашей невесты. Возможно, яд ещё не вышел полностью, — безапелляционным тоном заявила та.

Меральда вскинула заплаканное лицо, не зная, чему следует удивляться в первую очередь. Её пытались отравить? В пучине бреда она умудрилась обручиться с Алесом Розом? Чёрный шёлк не просто прятал её голость, он был тенью безопасности, позволял расслабиться. Поэтому, когда лекарка подошла и подставила баночку, чтобы собрать с щеки пациентки несколько капель, она не стала сопротивляться.