— Знаешь меня? — озадачил я владельца страдающей части тела.

— Нет, знатный.

— Офигеть! Творишь беспредел на моём районе, а меня не знаешь?!?

Эти слова и мой наигранно суровый тон окончательно добили паренька. Эмпатия уловила ужас и непонимание смысла бытия, в данный конкретный временной отрезок.

— И сколько таких придурков ошивается по МОЕМУ району, после пятой Волны?

— Я... мы...

— Сколько вас на четырёх кварталах? — спросил я отбивая каждое слово и пуская новый импульс в ухо.

— Ай-я-яй... Где-то... пятнадцать или чуть больше, — затараторил он. — Мы здесь, а заводские там. Две... разные компании.

— Под каким кланом ходите?

— В клан не берут. Говорят: Силу набирайте. Мы сами... тут.

— Это вы так Силу набираете? Своих же соседей грабите? Весь мелкий бизнес на "налог" определили?

— Н-н-не... Мы...

— Не слышу!

— Ай-я-яй!!! Да, всех. Мы их защищаем за это. Территорию чистим, нечисть там...

— Всё, не трынди. Слушай меня внимательно. Знаешь, на этом квартале, стройку "замороженную", ближе к дороге? Молодец. Завтра, в это же время, соберётесь там все. Все, значит, вообще все — и ваши, и заводские. Буду вас воспитывать. Пока не больно. Кто не явится, тот сам виноват и будет исключён из правового поля данного социума.

— Чё?

— Накажу, так понятнее?

— Ай-яй, понял, знатный, понял.

— Не заставляйте меня вылавливать вас по одному, вот тогда будет больно, вникаешь?

— Да! Я всё передам. Сейчас к лидеру пойду.

— Ну так иди.

Не веря в своё счастье, он отошёл на пару шагов, переминаясь и потирая освобожденное ухо, ставшее уже пунцовым.

— Так, я пошёл?

— Тебе ускорение придать?

Вместо ответа, он быстро подхватил свои, честно оплаченные, пакеты и припустил подальше от магазина. Ко мне подошла женщина, ставшая объектом "щедрости" криминального элемента.

— Молодой человек! А эта ваша организация, часто на нашем квартале бывает?

— Уважаемая, к сожалению, это пока разовая акция.

— Жалко.

— Не переживай. Завтра, мы проводим пленарное заседание, по итогам которого, возможно, утвердим новую программу социальной помощи.

— А где за вас можно проголосовать?

— Хм... Мы политической агитацией не занимаемся.

— Зря! — выпалила она с чувством. — Я бы за вас голосовала.

— Спасибо за доверие, — поддержал я её проникновенный тон.

Попрощавшись со "своей избирательницей", я вернулся в магазин и прикупил разного сладкого к чаю. Владелец, всё время, сверлил меня настороженно-заинтересованным взглядом, но так и не решился обратиться. А девчонка на кассе даже голову не подняла, когда я рассчитывался.

Выходя из магазина, заметил группу местных жителей, собравшихся у подъезда ближайшего дома. Бойкий старичок, меланхоличный подросток и четыре женщины разных возрастов откровенно пялились на меня и, по-видимому, обсуждали. Сначала, не придал этому значения, но когда поймал на себе задумчиво заинтересованный взгляд мужичка, из окна третьего этажа, до меня дошло. — Недалеко находится дом, где проживал покойный колдун, во дворе которого, всего несколько часов назад, произошло моё эпическое задержание. А на мне и одежда та же. Н-да. Надеюсь, мой внешне безмятежный вид — достаточное доказательство, что я не в бегах, и никто не додумается вызвать милицию. Ещё этих приключений мне не хватало.

Больше поводов задерживаться не было и я отправился к дому, где жила семья моего погибшего друга. Лучшего друга, в моей новой жизни.

Нужная квартира находилась на седьмом этаже. Лифт вызывать не стал и поднялся по лестнице — помимо моей воли, разум продолжал цепляться за возможности отдалить эту встречу, от которой я не знал чего ждать. Оказалось, семь пролетов — не такой уж длинный путь. Дверь была, видимо, ещё советского производства — деревянная, с мягкой обивкой, старенькая и обветшалая. И это — дверь в квартиру человека, который очень неплохо зарабатывал, по крайней мере, последний год? Первое смутное предчувствие больно кольнуло сердце.

Ещё при входе в подъезд, на стене, я заметил слабое свечение почти погасшего оберега, из нескольких рун и каких-то травинок. — Ничего особенного, просто предупреждение о том, что здесь живёт Знающий. Вход в квартиру был защищён более основательно. Но, и рунный круг на двери, и золотые монеты, покрытые медью и "утопленные" в стену, и пучок высушенных трав, прикрепленный к косяку — были явно завязаны на жизнь их создателя, поэтому сейчас в них почти не чувствовалась Сила.

Дверной звонок не работал — то ли сломался, то ли отключили хозяева — и я постучал в металлический щиток замочной системы. Потом ещё раз. Только после третьей попытки, за дверью обозначилось движение, а линза дверного "глазка" потемнела. Подошедший к двери не спешил открывать, поэтому я поспешил представиться:

— Меня зовут Илья. Не знаю, рассказывал ли обо мне Антон, я — его друг... был, — последнее слово я пробормотал, не уверен, что достаточно громко.

После небольшой паузы, замок, всё таки, провернулся и дверь приоткрылась внутрь. Из-за её края выглянуло женское лицо, в котором я сразу разглядел знакомые черты. Особенно поражали своим сходством глаза — такие же светло-голубые и, несмотря на невзгоды, сохранившие то же выражение почти детского любопытства, которое робко пряталось за глубоким горем и обречённостью. Именно по глазам, становилось понятным, что внешность женщины не соответствует её возрасту. Навряд ли ей больше сорока пяти, но почти полностью седые волосы, слишком ранние морщины и губы, забывшие как улыбаться — прибавляли ей лет пятнадцать.

В горле резко пересохло, а в глаз, неведомо откуда, "попала соринка". Я не смог удержаться от лёгкого кивка-поклона и, ставшим вдруг чужим голосом, с трудом, выдавил из себя:

— Здравствуй, уважаемая! Так вышло... кхм... Не знаю твоего имени.

— Здравствуй, Илья! Меня зовут Наталья Фёдоровна... Хотя, у вас ведь принято на «ты» обращаться.

В её глазах блеснула влага, наверное, вспомнила, что её сын всего пару месяцев назад тоже был из «нас». Буква «ять»! На кой я припёрся бередить их горе?!? Надо взять себя в руки и довести дело до конца. Какое дело? — Например, убедиться, что им не нужна моя помощь.

— Наталья Фёдоровна, ты уж извини за беспокойство... А в таком обращении нет неуважения, даже наоборот — это...

— Не нужно объяснять, — она мягко перебила меня. — Мы знаем, кем был Антон, он ничего не скрывал от нас. И про тебя отзывался очень хорошо. Всё время говорил, что многим обязан тебе, что только благодаря твоему таланту... или дару — я плохо разбираюсь в ваших терминах — он может зарабатывать так много...

Кажется, такой длинный монолог дался ей нелегко. Она будто потеряла мысль, рассеяно пригладила ладонью выбившуюся прядь волос. А я не мог говорить, из-за того, что у меня ком встал в горле. Наталья, будто вспомнив что-то, всплеснула руками:

— Чего это мы на пороге стоим? Ты проходи, Илья.

Дверь открылась шире и я увидел, что она совсем невысокого роста, мне по плечо, хрупкого телосложения, одета в домашнее шерстяное платье кофейного цвета, с накинутой на плечи серой шалью.

— Наташа, кто там? — из комнаты, вход в которую располагался справа, сразу после короткой прихожей, вышел мужчина с книгой в руках.

«Отец», — понял я.

Был он немного выше меня, широкоплечий, даже грузный. На вид — до пятидесяти. В лице тоже прослеживалось сходство с моим другом, но гораздо меньше, чем у матери. А тяжёлый взгляд карих глаз, из под "брежневских" бровей, крупный мясистый нос и плотно сжатые тонкие губы — придавали его лицу отчаянно решительное выражение, как у человека, не ждущего от жизни чудес.

— Игорь, это Илья пришёл.

Реакция мужчины меня поразила. — Ни удивления, ни вопроса во взгляде, только губы сжал ещё сильнее, отчего они почти превратились в сплошную линию. Он будто... знал, что я приду, надеялся, что этого не произойдёт, а теперь вспоминал, как собирался на этот визит реагировать... Бред, конечно, но именно так мне показалось. Да ещё, моя эмпатия... Если от Натальи воспринимались ожидаемые печаль, усталость и лёгкая отрешённость, то от Игоря я уловил... обиду?... и твёрдое намерение... придерживаться давно принятого решения? Что ж... Похоже, я, всё таки, не зря пришел.