Массы хранили молчание. Я, также молча, пошёл к дороге.

Сентябрь выдался прохладный и ветреный. Многих деревьев уже коснулся багрянец, рановато, конечно. А небо — чистое, без единого облачка. Правда, солнце, которое сейчас клонится к закату, уже не дарит столько тепла, хоть и светит ярко весь день. Асфальт аллеи живым ковром покрыла стая голубей. Женщина, видимо, с внуками — сидели на скамейке и бросали пернатым какие-то семена. Самая кроха — девочка лет трёх-четырёх — смеялась озорно и звонко, особенно заходясь от смеха, когда какой-нибудь из голубей взмахивал крыльями рядом с ней. Женщина улыбалась, улыбались и прохожие. Я улыбнуться не смог.

Подходя к дороге, почувствовал боль в рёбрах, слабость и головокружение. Ну, наконец-то, а то соскучился. Привалился к фонарному столбу и хлебнул из серебряной фляжки. Эту подарил Антон. Потом уже, я сам докупил себе на Рынке набор. И надо же, в горах уцелела именно подаренная другом, остальные — мятые лежат в рюкзаке. «Айболит» ведуна давно закончился, благо серьёзных травм я не получил. С этим и моё зелье должно справиться. Лекарство запустило процесс восстановления и загнало боль глубоко, на задворки сознания.

Передо мной остановился старенький минивэн иностранной марки, но отечественной сборки, за рулём которого сидел Мухитдин. Сзади послышался окрик. Я обернулся. — Милана бежала по аллее и махала мне рукой, мол, не уезжай. Захлопали автомобильные двери, затопали выгружающиеся пассажиры. Милана перешла на шаг и подняла руки в успокаивающем жесте.

— Спокойно, бойцы! Конфликт исчерпан, — затем она обратилась ко мне. — Ты чего деньгами разбрасываешься? Алия сказала эта монета тыщ десять-двенадцать стоит. На, забери, я сама ремонт оплачу.

Она протянула мне золотой, но я даже не взглянул на него. На Милану тоже старался не смотреть.

— Хорошо, продашь монету, занесёшь сколько положено.

Не дождавшись ответа, она перевела взгляд мне за спину.

— Абдулла, подойди.

Мой гид поравнялся со мной. Судя по его виду, он уже оклемался после воздействия «Смуты», но очень жалеет, что сегодня вообще вышел из дома. Милана протянула ему монету.

— Рахим сейчас в гильдии, я ему позвоню. Дуй туда, получи с него деньги. В бар заедешь, рассчитаешься с Юсуфом, остальное доставишь Илье. Возьми контакт и смотри, не потеряйся!

Абдулла что-то пробормотал, мол, когда я терялся? Взял монету и отошёл обратно. Милана шагнула ко мне ближе и перешла на субтон:

— В бар не предлагаю вернуться, но, если хочешь посидеть... можем поехать в другое место...

— Тебя не могу видеть... пока, — перебил я её.

— Понимаю, — стихийница грустно улыбнулась. — Алия передала, что зла не держит. Приходи, как-нибудь, в гости, может, захочешь присоединиться к нам. Вот, пригодится. Без обязательств.

Она протянула мне перстень, на печатке которого была выгравирована эмблема — фрагмент каменной крепостной стены, с двумя башнями и половиной солнечного диска позади.

— Можешь говорить, что ты — друг клана «Шаш».

Милана сунула перстень в карман моего пиджака, развернулась и быстро зашагала по аллее.

— Так я это..., — Абдулла переминался, держа монету на раскрытой ладони. — Поеду?

Я достал из кармана ещё два золотых и положил их к первому. Мухитдин, закончив вбивать номер, протянул Абдулле его телефон. Когда тот уехал, я обратился к остальным участникам спонтанного боевого братства:

— Ну что, ребята и котята. Приглашаю вас на поминки. В программе мероприятия — посещение злачных мест, распитие спиртных напитков, возможны мордобой и беспорядочный секс. Это — кому религия и здоровье позволяют. Остальных прошу воздержаться от осуждающих взглядов.

А дальше...

Навряд ли нам удалось превзойти ту тризну, на которой присутствовал горный Хозяин со свитой, но лично я очень старался. Начали в низкопробном кабачке, распугав тамошних завсегдатаев. После того, как вернулся Абдулла, пошли в отрыв. Посетили один из торговых центров и приоделись — фейс-контроль не проведёшь. И понеслась. Два бара, ресторан, стриптиз... Добрались до первого клуба, где какой-то Знающий решил пристать к Лене. Пошла жара. В присутствии обычных людей пока мало кто рискует применять Знания. Я бил, меня били, Муха бил сразу двоих, Дима и Арсен тащили меня к машине. В какой-то момент пригодился перстень, подаренный Миланой — администрация клуба не стала вызывать милицию. Последние смутные воспоминания — из заведения, которому более подходит звание «вертеп». Большая компания — не знаю, кто были те люди — смех, дикие танцы, алкоголь — рекой. Я занимаюсь сексом с незнакомой девушкой, в «отдельном кабинете». Хотя, точнее сказать: тр**** её.

Не помню, чтобы в этот вечер мне было весело или я получал удовольствие. Просто выпускал пар после полугодовой "командировки". Или боялся остаться наедине со своими мыслями. Или... кому этого мало, придумайте то, что вам ближе. В общем, поминал молодого двадцатилетнего парня, который ничего толком не видел в своей короткой жизни. Вот я и проживал за него, так сказать, всё им пропущенное.

В этот раз, казалось бы, непреложный закон Мироздания дал сбой. Ведь мы как привыкли — если сначала очень хорошо, то потом, скорее всего, будет очень плохо. И наоборот. Обыденный бытовой пример — похмелье после пьянки. Кстати, о нём. Пожалуй, это похмелье — мой личный рекорд. Чувствовал я себя так, будто демоны всю ночь танцевали на мне тарантеллу и, при этом, заставляли есть песок.

Но даже в таком состоянии, когда я разлепил веки, щурясь от солнечного света, аки двухсотлетний вурдалак, моей первой мыслью было: «За что?». За что именно мне выпало стать исключением в правиле о "полосатой судьбе". Пять месяцев собачьей жизни в горах, опаснейшие схватки, в перерывах между тренировками и обучением на износ... Я не ожидал фанфар и всемирного признания, но чёрт возьми, неужели я не заслужил хотя бы немного радости и спокойствия. За "дежурство", событий которого многим бы и на целую жизнь хватило, Мироздание наградило меня гибелью лучшего друга и близких мне людей, а также необходимостью начинать всё с нуля. Одним словом — которое так любит мой домовой Кузьма — «Погано».

Проснулся я, что удивительно, в своей койке. Той, что в гостинице. С не меньшим удивлением, обнаружил Диму, Арсена и Лену, спящих тут же, в моём номере. Девушке досталось кресло, а парни устроились прямо на полу, на коврике. Во втором кресле спал Муха, но за дверью, на общем балконе. Пробудив оба полушария мозга, я начал вспоминать, что кмет был единственным, из нашей компании, кто не употреблял вчера, поэтому мы приехали в гостиницу на его минивэне, а не на такси. Он же и назначил сам себя часовым. Ещё, Лена, кажется, обрабатывала мою физиономию какой-то мазью, отчего я не сильно испугался, глянув в зеркало, в душевой.

Почему эти четверо не разъехались вчера по своим домам? — Мухитдин и Лена вбили себе в головы, что у них долг передо мной. Дима — во всём потакает сестре. Арсен... самый загадочный персонаж. Ладно, пусть спят. Надеюсь, проснутся и отправятся по своим делам. Я группу собирать не планирую, только потерял одну...

Душ, более менее чистая одежда, зелье бодрости и ядерно-крепкий кофе, сваренный Мустафой, вернули меня на положенную моему виду млекопитающих эволюционную ступень. Почувствовав себя вновь человеком, я вызвал такси.

***

Днём город ещё напоминал себя прежнего, хотя ему уже добавляли специфического колорита — постоянно мелькавшие гербы и эмблемы, редкие хлопки, подозрительно напоминавшие выстрелы, резко увеличившееся количество людей у мечетей и храмов других конфессий... Вон — детская площадка и вроде обычная картина, дети резвятся, идиллия, но на скамейках за ними приглядывают не сплетничающие мамочки, а трое хмурых папаш. Если приглядеться, много подобных деталей бросалось в глаза.