- Не тревожься, девица! – ласково, по-отечески, обратился ко мне возница. – Люди у нас добрые, гостеприимные! Не обидят. И о муже твоем позаботятся!

- А это не Кощей ли Бессмертный? - с подозрением спросил «гостеприимный и добрый» дедок с длинной белой бородой, заглядывая в телегу.

И все посмотрели на спящего Кощея. Настороженно так, с готовностью добить врага, если тот вдруг откроет глаза.

Резкая смена настроение толпы слегка напрягала. Даже самые добрые люди ради своей жизни и безопасности способны уничтожить кого угодно. И не важно, как они это сделают, изобьют, поднимут на вилы или сожгут на костре.

А тебе не всё ли равно, Марья, как поступят селяне со злодеем? Разве не в твоих интересах избавиться от него как можно скорее? От него – и от проклятого кольца, привязавшего к конкретному мужчине куда крепче, чем если бы оно было обычным обручальным.

Нет, не всё равно. Не для того я отвоевывала Кощея у полуденного зноя и солнечного удара. Не для того спорила с Полуденницей, чтобы чародея на вилы какие-то случайные крестьяне подняли.

- Что вы, какой же это Кощей, - всплеснула я руками. – Муж это мой, Иван.

- А что же он в кольчужке-то и одежке черной? – не поверил дедок. – Окромя Кощея поганого так никто не ходит.

- Так он на Кощея и ходил! – быстро нашлась я. – Кощей меня похитил, а мой Ваня меня спас. Кто бы еще смог бросить вызов самому Бессмертному? А мой Ваня бросил! Потому и оделся так, чтобы Кощей видел – мой Ваня не хуже его, на равных!

Я несла весь этот бред, а самой было стыдно. И перед деревенскими, что так бессовестно их обманываю. И почему-то – перед самим Кощеем, что именем врага его называю.

Люди запереглядывались, зашептались удивленно.

- И как? – спросил какой-то мужичок. – Победил Кощея?

Вот тут я еще не придумала. Что лучше сказать, победил или нет? Если да, то мой обман раскроется, когда злодей опять людям гадости начнет делать. Если нет, не прослывет ли «мой Ваня» трусом и неудачником, и как в таком случае примет «героя» деревня?

- Победил! – уверенно заявила я, рассудив, что обман разоблачится, когда нас тут давно уже не будет, а помощь и теплый прием нужны здесь и сейчас. – Я же здесь, с ним, как видите.

Новость взбудоражила народ.

- Убил!

- Кощея поганого больше нет!

- Радость-то какая! – раздавались счастливые возгласы то тут, то там.

Я поймала офонаревший взгляд вороного коня. Кажется, ждёт меня очередная выволочка от него, а затем и от очнувшегося хозяина.

«Победителей не судят!» - сказала я Дарёну беззвучно, одними губами.

Зато на не способного сейчас себя защитить Кощея больше не смотрят, как на врага народа.

- Вези витязя к моему дому, Горазд! – сказала одна из женщин лет тридцати, выдвигаясь вперед, худенькая, с красивыми синими глазами. И сама ловко забралась на бортик.

Телега двинулась дальше, на другой край деревни.

- Я Боянка, - приветливо сказала она мне. – Знаю травы и некоторые заговоры. Мигом витязя на ноги поставлю. Он сильно в бою пострадал? Ран что-то не вижу…

- Он упал с высоты, - честно описала я суть проблемы местному «врачу», представившись в ответ. – Боюсь, что мог повредить себе что-то внутри.

- Вроде не расшибся, - с сомнением поглядела на Кощея Боянка. – Приходил в себя?

- Да, ненадолго.

- Жить будет, - обнажила в уверенной улыбке зубы травница.

Вот даже не сомневаюсь.

Остановились у самого крайнего дома, миленького, с резными наличниками на окнах и двери и небольшим крыльцом. С одной стороны его подпирал крохотный ухоженный садик с фруктовыми деверьями, с другой раскинулся огород, но засаженный не помидорками-огурцами, а разнообразными травами. Лечебными, надо полагать.

Боянка спрыгнула на землю.

Втроем мы перенесли Кощея в избу и уложили на единственную застеленную разноцветным лоскутным одеялом кровать.

- Боянка, если помощь какая будет нужна, зови, - сказал Горазд и ушел.

- Пойдем коня твоего загоним, - предложила Боянка. – Потом героем займемся.

Вороной послушно позволил завести себя в какой-то пустой сарайчик.

- Марья! – шепотом позвал меня Дарён, когда Боянка уже вышла, и я направлялась вслед за ней.

Остановилась.

- Понимаю, - горячо заговорил конь. – Это не в твоих интересах… Но… помоги Кощею! Он много сил отдал, чтобы и меня сберечь в том падении, и тебя тоже. А потом еще снимал заклинание с меня Ванькино, то, которое опутало липкой паутиной в небе и не давало мне подняться на ноги на земле. Нехорошее то заклинание, сильно поистратился хозяин, его распутывая. Поэтому… Не посчитай за труд, выручи Кощея в этот раз.

- Как выручить? - не понимала я. – Что надо сделать?

Но вместо ответа конь нахмурился, замолчал. Опять намекает, что я и так должна знать, чем лечить Кощея? Но я не знаю! Я не Марья Моревна!

Только бесполезно что-то доказывать. Не поверят. Опять обвинят в женском коварстве и в чем-то похуже.

Ну и пусть. Сам как-нибудь выкарабкается. Может, травница и вправду поставит на ноги, и от меня ничего не потребуется.

В избе было светло, чисто и уютно. В одном углу русская печь, беленая, с занавеской, под ней – низкая лавочка. У другой стены простой стол и еще одна лавка. У третьей – кровать, где сейчас вольготно раскинулся Кощей. В двух небольших оконцах виднелось вечереющее, начинающее наливаться оранжево-алым небо.

Боянка уже суетилась вокруг раненого. То лоб ему ладонью накрывала, то какие-то настои заваривала. Я сидела на лавке, понимая, что толку от меня никакого, только мешать буду. А травница, кажется, прекрасно знала свое дело.

От нечего делать решила прогуляться по деревне.

«Тысяча шагов» занозой застряли в сознании, но, вроде бы, это немало. Хватит, чтобы обойти деревню, подышать прохладным вечерним воздухом и спокойно, без свидетелей, подумать над своим положением.

- Ой, Марья, принесешь воды? – попросила Боянка. – Я запамятовала, ходила же к колодцу, да на витязя отвлеклась. И вёдра там остались. А у меня последняя вода на отвар ушла.

- Хорошо! – оживилась я. – Далеко колодец?

- В центре деревни. Пойдешь по дороге обратно, как приехали, не промахнешься. Два ведра там стоят – это мои.

Надеюсь, колодец не дальше, чем тысяча шагов, а то не видать Боянке воды, и в том, что кольцо на мне вовсе не обручальное, тоже придется признаться.

Я шла по деревне и размышляла, насколько всё же отличается она от той, где остался мой дом. И дело не в асфальте, у нас его тоже немного, лишь на одной улице. И даже не в транспорте, когда через двор имеется собственная машина или мопед, на худой конец, велосипед. Дома в современном селе разнообразны. И формами, и цветом, и даже материалом. Их строят, кто во что горазд, насколько фантазии или денег хватает. Одни мои соседи, например, живут в такой же вот древней избушке, старенькой, грозящейся вот-вот завалиться, другие же выстроили настоящий коттедж и закрыли блочные стены ярким сайдингом.

Здесь же царило однообразие. И в то же время – особая, не непередаваемая словами атмосфера. Я вдыхала этот чистейший, пахнущий травами и безмятежностью воздух, и улыбалась. Как же здесь замечательно! Душа поет!

По дороге мне никто не встретился, но вот у колодца собрались несколько жительниц деревни. И, кажется, обсуждали свежие новости. То есть, нас с Кощеем и его якобы подвиг.

При виде подошедшей героини сплетен женщины разом ее обступили и загалдели. Всем хотелось подробностей. Выспрашивали, как мне жилось в плену, да как именно спасал меня муж. А самое главное – что все-таки принесло смерть самому Бессмертному, как удалось избавить земли русские от черного колдуна?

Подробностей я придумать не успела. Смущенно пояснила, что послали меня за водой, и очень спешу, спасать уже самого героя.

Женщины прониклись и даже помогли, набрали мне воду в два Боянкиных ведра.

А я смотрела на колодец. И медленно начинала понимать, о чем просил Дарён.