Чтобы приближение войск осталось незамеченным, печенегов отвлекли. Показали часть киевского войска: сотни три конных. Те наскочили на печенежские дозоры, погнались было, но при виде основного войска поспешно ретировались. Однако не совсем. Болтались на периферии, попугивали, держа в напряжении. Наконец, хоревой это достало, и на второй день более тысячи степняков как следует шуганули киевских. Те в бой не вступили. Ушли в степь. Хоревой преследовали недолго. Не стали коней утомлять попусту.

Так прошло два дня. А утром третьего, аккурат с первым светом еще не показавшегося солнышка, совместная операция началась.

Воспользовавшись правом вождя, Сергей решил лично глянуть на начало атаки. Оставил позиции и вместе с Машегом (куда без него?) выехал на холмик, с которого открывался подходящий обзор.

Хузары начали первыми. Подвести скрытно две тысячи конных — та еще задача. Но справились. Еще затемно зашли с подветренной стороны, перебив пастухов, обогнули табуны со стороны берега и уже в легких рассветных сумерках начали веселье.

Сотни луков в секунды снесли печенежские дозоры, и выскочившая на подходящую дистанцию легкая конница понеслась вкруг только-только просыпающегося лагеря, пронзительно вопя и сыпля стрелами.

Так себе «доброе утро». В лагере мгновенно началась суматоха. Большая часть копченых спала прямо на земле, у погасших костров. Идеальная цель для хузарских стрел.

Впрочем, хоревой тоже были не новички в степной охоте. Те, кому сразу не прилетело, тут же похватались за луки, а часть рванула в табунам, пасшимся с северной стороны.

Об имуществе и награбленном не заботились. Не до того. Тем более печенеги опознали нападавших, а хузары еще не успели растерять репутацию лучших воинов в степи. Так что копченые больше думали о бегстве, чем о драке.

Паники у хоревой, однако, не было. Дистанционная атака имеет не только плюсы, но и минусы.

В хузар тоже полетели стрелы…

И тогда в дело вступила тяжелая хузарская конница. Эти дистанции не держали, ворвались прямо в лагерь, цепляя на копья, рубя саблями, прорываясь через не особо плотное сопротивление к ханскому шатру.

Хан боя не принял. Сообразил, чем пахнет будущее, и дал деру. Но сбежал по-хански. То есть вместе с ближниками, коих было за сотню. Сначала — сотню. А к моменту, когда хан вырвался за пределы лагеря, вокруг него уже сформировалась группа поддержки почти в тысячу сабель. Многие, правда, охлюпкой. Оседлать коней не успели.

В принципе, сейчас он даже мог и отпор дать. Во всяком случае, попытаться. Не рискнул. Бросился наутек.

Прямо на засадный полк русов. Пехотный. В строю.

И тут хан допустил ошибку. Ему бы развернуться и пробиваться через легкую хузарскую конницу — шансы были. Тем более что сил у него прибавилось. Но лидер хоревой, как и все степняки пренебрежительно относившийся к пехоте, предпочел атаковать. Решил, надо полагать, что, увидав грозную атаку кавалерии, пешие напрудят в штанишки и кинутся наутек.

Однако русы, пусть и растянувшиеся в приличной длины шеренгу, несущихся галопом печенегов почему-то не испугались, рой стрел умело приняли на щиты, а когда всадники оказались совсем рядом, тотчас ощетинились копьями.

Собственно, все. Лошадь — животное умное. На копья ни за что не полезет. Схлопнулась атака.

И теперь уже конница киевского князя вступила дело. Луки ведь не только у степняков имеются, а с расстояния в сорок метров даже дружинный детский не промахнется.

И посыпались с коней копченые, которым ответить было уже нечем. Опустели колчаны.

Хан, однако, и тут не растерялся. Разворот на девяносто, и карьером в степь. Бойцов при нем, правда, осталось не более пары сотен. Но тоже сила изрядная, поскольку — лучшие.

— К нашим, — скомандовал Сергей, увидев последний маневр хоревой.

И галопом с холма.

Машег — за ним. Обогнал было, но Мар не позволил. Прибавил. Успели вовремя. Сергей спешился, крикнул:

— К нам скачут, готовьсь! — И Мару: — Ложись, мой хороший.

Жеребец повиновался неохотно. Возбудился. Действия желал: скакать, драться. Еле уговорил.

Печенеги летели птицами. Степь, она к такому располагает. Бескрайний простор, ровное травяное море…

Которое, как и просто море, может хранить в глубине неприятные сюрпризы.

У хана жеребец был самый проворный. Он первым и нарвался. Вскрикнул жалобно и нырнул головой в траву. Хан, отличный наездник, успел. И ноги от стремян освободить, и махнуть через холку, и даже приземлиться красиво, перекатом. Вот что значит: с двух лет в седле. Но если боги лишают кого-то удачи, то радикально. Скачущий конь даже в галопе на человека старается не наступить. Но не в такой замятне. Из скакавших за ханом половина потеряла скакунов. Вторая половина грудью встретила варяжские стрелы. И грудь эта у подавляющего большинства была защищана только рубахой. Оно, конечно, бывают зачарованные рубахи, которые даже от удара топора защищают, во всяком случае так сказители говорят. Но у печенегов подобных рубашечек не имелось. Там, куда первым и так ловко приземлился хан хоревой, в считаные мгновения образовалась дикая мешанина из раненых людей и коней. А те, кто сумел сдержать скакунов, растерялись. Вперед — некуда. Сзади — русы и хузары.

«А ведь это удача!» — подумал Сергей.

Такой враг — идеальная возможность опробовать своих в конной схватке!

Мар с радостным ржанием встал на ноги. И сотня дружинных коней немногим от него отстала. Сергей окликнул Машега и показал рукой: с той стороны веди!

И пошли варяги двумя крыльями, огибая побитых копченых и заходя с флангов к остальным, растерянным, не знающим, как дальше.

Так-то силы казались примерно равны: хоревой тоже где-то под сотню осталось. Но только казались. Броней на печенегах, считай, нет. Колчаны опустели. А степняка без стрел даже не особо привычный к конному бою нурман завалит.

И заваливали. Самых шустрых сбивали из луков, прочих ссаживали мечами и копьями. Не бой — побоище.

Когда к месту схватки подскакали хузары, сражаться им было уже не с кем.

Хорошо получилось. Лихо и без потерь. Сергею очень понравилось. Всегда бы так.

А кому не понравилось, так это Егри, людям которого боя практически не досталось. Ну и самим печенегам, разумеется.

Особенно тем, кому не повезло выжить. Не повезло, потому что брать копченых в плен никто не собирался. Хана с двумя близкими родичами посекли в бою, а за остальных выкупа не дождешься. Рабы же из степняков скверные.

— Значит, ромеи… — проговорил тархан Илан, глядя на привязанного к столбу печенега.

В том, что тот сказал правду, хузарин не сомневался. Достаточно глянуть на хоревой, чтобы понять: в таком состоянии не лгут. Тем более и парочка других печенежских сотников, которым не повезло выжить, говорила то же. Хан ждал ромеев, которые должны были привезти ему золото. А за это золото хан должен был напасть на Саркел.

Илан был не в курсе истории с золотом и трофейным хеландием. Ноам сдержал слово. Помалкивал.

Смотрел, слушал и загадочно улыбался.

— Тебя это удивляет, друг мой Илан? — спросил великий князь.

По его мнению, это было очень разумно: натравить одних недругов на других.

— Не то чтобы… — Илан сделал знак, палач двинул ножом, и печенег отмучился. — Однако великий хакан Беньяху как раз сейчас ведет переговоры с ромеями.

— Очень уместный ход, — заметил Сергей. — И как раз сейчас. Беспорядок в хаканате усилит позицию Константинополя, а позицию Итиля, соответственно, ослабит.

Сказал он это по-ромейски. Прозвучало весомее, а Илан языком Византии владел в совершенстве. В отличие от Олега. Но тому тоже знаний хватило.

— А беспорядок у ромеев будет, наоборот, на руку хакану, — произнес великий князь. — Возможно, великому хакану не стоит торопиться с переговорами.

— Я скажу ему об этом, — пообещал Илан. — Но тебе стоит поторопиться, если ты хочешь благорасположения великого хакана.