Не понравилось. Надо полагать, купец умел быстро считать в уме.

— А по-другому можно? — спросил он. — Допустим, мыто подорожное за вас платить буду на заставах?

— На заставах мы мыто не платим, — усмехнулся Сергей. — Ну сам подумай: кто с нас подорожное рискнет спросить? Разве что в больших городах. В Полоцке, к примеру, если торговать решим, то сбор — обязательно. Но тут мы сами справимся. У меня к тебе, Зловед, другое предложение: отдай мне половину товара.

Купец вскинулся, даже с места вскочил:

— Это ж… Это ж разбой!

— За языком следи! — свирепо рыкнул на него Сергей. — Забыл, кто я? Сядь!

Судя по лицу Вощаника, тот как раз не забыл. Он искренне полагал разбойниками всех нурманов и варягов. Но жадность все-таки не полностью заблокировала инстинкт самосохранения.

— Успокоился? Тогда считай. В Киеве твой воск пойдет от здешней цены впятеро…

— А может, и меньше! — тут же перебил купец, почувствовав возвращение в знакомую стихию. — От года к году по-разному цена.

— Может, и меньше, — согласился Сергей. — А может, и больше. Но ты другое считай. Например, сколько тебе будет стоить своя охрана. И товар твой моим будет считаться, так что и мыто за него платить я буду, и фураж для коней, и корм для возниц — мой. И самих возниц тоже оплачу. И сани у тебя тоже куплю потом по сходной цене, если захочешь. Подумай, Зловед. С какой стороны ни глянь, ты в прибытке. И со мной дружба тебе не помешает.

— А тебе моя дружба зачем? — опасливо поинтересовался купец.

Сергей его опасения отлично понимал.

Для чего князья купцам? Чтобы защищали. Для чего купцы князьям? Чтобы их обирать. Защита от Сергея Вощанику будет разовая, а ободрать купчину «по дружбе» — это любимое развлечение князей и воевод.

— А затем, — сказал Сергей, — что я у тебя и у друзей твоих буду воск и мед покупать. Много. И прямо здесь. По хорошей цене. Ты знаешь: я за товары плачу больше, чем все прочие. Из-за этого на меня Левота и окрысился. Мешал ему продавцов обсчитывать. Куплю дорого. Прямо здесь, в Новгороде. Никаких караванов, разбойников, мытных сборов! Смекаешь?

— А повезешь куда? — Идея купчине явно приглянулась, но он опасался конкуренции. Если такие, как Сергей, начнут массово возить на юг его товары, цены рухнут.

— Если полюбовно договоримся, в Киев не повезу, — пообещал Сергей. — К нурманам или к иным немцам. Есть у меня там покупатели.

— Это какие? — оживился купец.

— Такие, что у меня купят, а у тебя так возьмут, — уточнил Сергей, отбивая у Вощаника желание вызнать что-то о новых рынках.

— Мне надо подумать…

— Тебе? — Сергей поднял бровь.

— Нам, — поправился Вощаник.

Не удивил. Сергей с самого начала подозревал, что купчина — представитель братства.

В его прежней жизни таких купеческих союзов было до фига. Он сам входил в десяток как минимум. Не говоря уже о его собственной торговой системе. Но здесь, в Новгороде, этот процесс еще только начинался. И неудивительно. Сколько лет этому городу? Полвека. Те, кто здесь родился, еще толком состариться не успели. А богатств и спеси на десять поколений. А все потому, что место здесь сказочное. Начало основного водного пути с севера на юг. Не зря ведь и киевские князья пришли отсюда. И Олег, и Игорь. Даже странно, что никто раньше это козырное место не оседлал[1]. Но так или иначе, развиваться город будет стремительно. Вон уже другой берег обживают вовсю, потому что на этом стало тесно. В прошлой жизни, помнил Сергей, город уверенно захватил оба берега, а через Волхов выстроили мост. Крепкий такой. На нем нередко устраивали разборки между правобережьем и левобережьем. С него когда-то упал в воду идол Перуна, «вырвавшись» из христианских рук и попутно до смерти придавив пару человек.

Здесь пока что торжеством христианства не пахло. Перуна, впрочем, тоже особо не почитали. У здешних словен — свои боги. Ну да не принципиально. Важнее то, что крепкая позиция здесь, в Новом городе, — отличный плацдарм для развития. В структуру того Новгорода Сергей полноценно влезть так и не сумел. А в этом у него уже своя территория и «свой» тысяцкий конца. Общего, городского, здесь пока не выбирают. Вместо него княжий наместник с ограниченными правами и вече.

Правда, и недоброжелатели у Сергея здесь тоже имеются. Но — решаемо. Радикально.

— И много вас? — спросил он.

— Родня моя вся, — признался Вощаник. — Но я — старший сын! — тут же уточнил он, чтобы не уронить значимости.

Значит, пока что род, не братство. Ну так даже проще.

— Советуйся, — разрешил Сергей. — Но не тяни. Днями мы уходим.

[1] Формальная дата основания Новгорода — 859 год по источнику 16 XVI века. По ПВЛ — на три года позднее. Археология дает еще более позднее время. Где-то конец девятого века. Но не будем гадать. Совершенно очевидно, что рос город стремительно. Меня смущает только тот момент, что до середины девятого века это место никто не занимал. Что кажется мне сомнительным. Склонен допустить (мне, как писателю, можно), что где-то рядом имелся другой город, захиревший после появления Новгорода. Логика тоже на моей стороне. Если есть Новый город, то должен быть и старый.

Глава тринадцатая. Преданность по-новгородски

Вышли они из Новгорода только через четыре дня. Задержались, потому что, узнав о предложении, сделанном Вощанику, Сергея навестили еще пятеро купцов. Это ж какое искушение: не платить за охрану, да еще и игнорировать вымогателей — мелких владык.

Сергей в свою очередь сделал жест доброй воли: предложил Радиле присоединиться к каравану. Бесплатно. Так сказать, проявил дружелюбие. Заранее зная, что Радила откажется, потому что, по имеющимся у Сергея сведениям, свой санный поезд на юг боярин уже отправил, а новый ему за пару дней не собрать. О последнем сообщил Сергею Поджар. Очень полезный оказался деятель. Всех знал, ко всем имел подход. Вот только с Сергеем опростоволосился. А почему? Потому что обратился к неправильному источнику, Грудяте. А тот уж постарался представить Вартислава Дерзкого так, чтобы не отпугнуть.

В общем, и на старуху бывает…

Биография у Поджара была интересная. Мамка у него была из рода здешних огнищан, а папка… холоп. Причем латгал. Правда, холоп не простой, а боевой. Военнопленный, купленный этим самым огнищанином. И сбежавший при первой возможности, успев перед этим обрюхатить Поджарову мамашу.

В общем, детство у Поджара было трудным. В пять лет его продали. С глаз долой. Продали тогда еще соцкому Житовиду, а тот подарил холопчонка сыну. Служкой, игрушкой… Чем захочет.

Характер у Левоты уже тогда был упрямый. Если чего хотел, то подать непременно.

Поджар очень хотел выжить. А для этого надо было стать бояричу полезным. А еще лучше — незаменимым.

И Поджар стал. Добывал, что надо, воровал для него, если требовалось, угождал во всем, спал у порога, подскакивал по первому зову, терпел оплеухи и настоящие удары, выручая задиристого Левоту, когда тот выбирал противников не по силам. Выручал, защищал, спасал, принимал на себя вину вместо хозяина…

И своего добился. Стал тем самым. Незаменимым. А потом вдруг взял и выкупился. Насобирал денежек и принес как раз баллотировавшемуся в тысяцкие Житовиду. Причем при свидетелях. А сумма-то была — никакая. Сколько там за мальца пятилетнего взяли. Так-то Житовид на выкуп наплевал бы, не стал отнимать у сына полезную игрушку. Но — свидетели. Но — репутация. И закон. Рожден-то Поджар был от свободной женщины. А что продал дед ублюдка, так на то его, деда, воля. Да, продал втихую, чтоб репутацию не портить. Но Поджар не поленился, притащил видака — дедова младшего брата. Как уговорил, неизвестно. Но уговорил. И тот подтвердил: да, родился свободным. Следовательно, не обельный холоп, а залоговый. Имеет право выкупиться.

Ну и все. Выкупился.

Рассерженный Житовид в свою очередь пообещал проследить, чтобы ни один новгородец не дал ему ни работы, ни приюта, но Поджар не растерялся. Предложил Житовиду службу. Тот бы с удовольствием послал парнишку… побираться. Но вмешался сынок, который жизни без «подай, устрой, принеси» Поджара не представлял.