Словом выказал Сергей киевскому князю уважение непомерное и тем статус Олега немного приподнял. Ему немного, а себе — изрядно. Такая вот политика. Подарки и отдарки. Основа язычества здешнего. Сергей в ней — как рыба в море. Слава Перуну и великому князю!

За это и выпили. Три раза. За Перуна, за князя и за славу. А потом, отдельно, за княжича Вартислава. Дружины наливались — от души, Сергей — не увлекаясь. Бойцы пируют, вожди работают.

— Говорят, вы на Сёлунд заходили, — будто мимоходом спросил Олег.

— Было такое, — подтвердил Сергей.

И рассказал, как они случайно пособили дальним родичам белозерских. Как курьез рассказал, но Олега история, похоже, не развлекла. Напротив, погрустнел.

— Я там родился, — признался он. — На Сёлунде.

— А как оказался здесь? — спросил Сергей. Без всякой задней мысли, просто из любопытства.

Олег ответил не сразу, но все же ответил:

— Пришлось. Изгнали. Мне тогда было, сколько тебе сейчас. Может, расскажу… Как-нибудь. — И вдруг спросил: — Кто твой отец, Вартислав Дерзкий?

Внезапно.

— Не могу сказать. Гейс.

— Гейс… — Олег усмехнулся. — Мог бы и не врать. Мне.

«А ведь он уже далеко не молод, — подумал Сергей. — Хорошо за сорок, не меньше».

— Не могу, — Сергей чуть пожал плечами, будто извиняясь. — Ты прав… Вещий. Это не гейс. Это больше.

Однако и Олег-Хельгу его заинтриговал. Он тоже загадка, которую было бы неплохо разгадать. Может быть. Как-нибудь…

Через день меньшая часть дружины Олега ушла на юг, к Киеву, а большая часть — на восток. В Чернигов и дальше. Напомнить кое-кому из независимых племенных вождей, что, в отличие от хузар, русов лесными чащобами не испугаешь.

А Сергей повел своих на север. На обратном пути в Новгород он заходить не планировал, потому что еще в Киеве решил избрать более короткий, пусть и менее удобный путь — сначала к Волге, а потом по Шексне до самого Белозера. Заодно проверить начало альтернативного Днепровскому пути на восток. Смелое решение, поскольку в прошлой жизни Сергей этот торговый путь использовал, да. Но уже после того, как по нему разок-другой прошлись дружины киевских князей. Сейчас же значительную часть пути придется идти по землям племен, руси не подвластным. С другой стороны, он ведь не примучивать вятичей идет, а с простым торговым караваном. Посему местные племена против него ополчаться не будут. Да и не успеют. Инерция у подобных объединений изрядная. А разогнать сотни две-три конкретного племенного ополчения дружине Сергея вполне по силам. Да скорее всего, они вообще воевать не станут. А вот поторговать, может, и удастся. Недорогие вещи. Железные топоры, наконечники стрел, всякая металлическая рыболовно-охотничья снасть, простые украшения и такие же простые, но качественные ткани. А на обмен брать все те же меха, воск и иные лесные дары.

Как выяснилось позже, алчность лесовиков Сергей недооценил. Среди них тоже оказались любители брать даром то, что предлагается купить. Ну что поделаешь. Мир, породивший храбрых викингов, других понятий не знал.

Глава двадцать третья. Когда добыча приходит сама

Дары — это хорошо. Для начала Сергей сам предложил дар. Проводнику, который обещал вывести их к Волге. Проводника звали Какойка. Ушлый мужичок, которого Сергею порекомендовал конунг Смоленска. Мол, этот все окрестные и не очень леса облазил на сотни верст окрест. Вернее, миль. Какойка. Мелкий, болтливый, безвредный с виду. Бродяга-любитель. Изгой. Легко сошелся с возницами, нурманов побаивался, но без паники. К Сергею относился почтительно. На любой вопрос разражался сотней слов. По-словенски болтал как на родном. Хотя о себе говорил, что из мерян. Из людей-то есть. Так это переводилось. Сергей ему доверял только отчасти. И это было плохо, потому что проводник — работа ответственная. Может и в болото, и в ловушку запросто завести. Хотя болот по зимнему времени можно было не опасаться. Наоборот, частенько по болотам и шли, срезая путь. По болотам, озерцам, речушкам. А вот ловушка — это дело другое. Потому приглядывали за Какойкой плотно. Он не протестовал, понятное дело. Честно показывал дорогу, которую дорогой можно было назвать с большой натяжкой. Иной раз приходилось и серьезные завалы разбирать. Природные, не рукотворные. Сергей был к этому готов. К тому, что часть пути придётся идти практически по целине. А вот за ними вполне полноценная дорога оставалась. Большой караван. К саням с товарами прибавилось еще восемь — с припасами. В основном для лошадей. Это ездовые могут на подножном пару недель продержаться. Боевым, таким как Мар, зерно нужно, и регулярно.

Двигались они в направлении правильном, насколько мог судить Сергей по солнцу и звездам, места для привалов Какойка тоже подбирал по большей части удобные. И с погодой повезло: близка к идеальной. Морозец приятный, около десяти, снежок временами. И так почти две недели. Несколько раз, правда, поднимался ветерок. Но — по верхам. И не такой, что деревья валит. Так, снег с верхушек сбросит, стволами поскрипит. Беспокойства меньше, чем от волков. Последние, впрочем, тоже проблем не создавали. Обозначались только голосом. Соваться на такую прорву людей не пытались. Волки, они умные. Не нападали, но и не отставали. Их вековой опыт гласил: где собралось много вооруженных людей, там рано или поздно появится много еды.

Иногда попадались и следы людей. Вернее, лыж или снегоступов. Люди, как и волки, старались держаться от сильного отряда подальше. Какойка, правда, обещал впереди обжитые места, но только когда к Волге выйдут.

В общем, спокойная дорога. С поправкой на зиму и буреломы.

— Завтра к Юлу выйдем, — сообщил во время очередного ужина Какойка.

Юл — значит река. В данном случае Река. Волга-Итиль.

— Там беречься надо. Опасные места.

Сергей удивился. Здесь, как и там, лесовики одни и те же — радимичи. До земель самостоятельных вятичей еще плыть и плыть. А берега… Берега, конечно, разные товарищи контролируют, но даже если и не совсем дружественные, то связываться с варягами не рискнут. Это в лесу конкретного зайца попробуй найди, а прибрежные городки прятаться не умеют.

— Люди из наших сюда за житом ходят, — сказал Какойка. — Не очень добрые люди.

Спасибо, что предупредил. «Наши» — это меряне. «Ходить за житом» в переводе на простой язык означает «грабить».

Ну, меряне — они такие. «Путешественники». Есть мирные, но есть и те, кто с князем Олегом на ромеев ходил. Не факт, что удачно, но суть не в этом. Пограбить меряне горазды и не трусливы. Но не самоубийцы же — на варяжскую дружину нападать.

«Не полезут», — решил Сергей.

И ошибся.

Потому что меряне полезли. Притом не стали ждать, когда караван выйдет к Волге, а тем же утречком.

Разбудил Сергея лично Грейп. Затемно.

— Нас окружили, хёвдинг, — сообщил он негромко. — Сколько, не знаю, но раз подобрались, значит много. Подождем или пойдем бить?

— Ждем, — не раздумывая, ответил Сергей.

Лагерь они, несмотря на вроде бы безлюдную территорию, разбили правильно. На возвышенности с относительно редким лесом. Здесь и положение господствующее, и снежный покров потоньше, так что лошадям легче до прошлогодней травы докопытиться. Сани — широким кругом. Все, и кони и люди, внутри. Больше от волков, чем от людей защита. Хотя этой ночью серых не слыхать.

— Машега разбуди.

Хузарин мало того что глазастый, так еще и ночью видит другим на зависть.

— Уже.

— С рассветом, думаю, нападут, — сказал Сергей.

Сам бы он так и сделал.

— Да, — согласился Грейп. — Уже скоро. Плохой будет бой.

— Согласен. Если стрелять начнут, можем лошадей потерять.

— Немногих, — не согласился Грейп. — На них попоны толстые. Охотничьей стрелой сильно не ранить. Добычи никакой, вот плохо! Они ж как лисы весенние. Шкура дрянь, одна только злость голодная.