А вот когда въехали в город, основное внимание с саней перешло на посаженных в деревянную клетку нурманов. По случаю зимнего времени их не ободрали до исподнего, а оставили необходимые вещи. Ценности и оружие в этот список не вошли. Даже ножи изъяли на всякий случай.

Впереди двигались наместниковы дружинники, расчищая путь мохнатыми грудями коней, за ними степенно, бок о бок, как лучшие друзья, сам Прокуй Перятыч с Сергеем. А следом — десятка полтора бойцов Сергея. Остальные вместе с обозом отправились на подворье. Прибысл примет и разместит.

Все дорогу от княжьего городка Сергей и наместник ехали стремя в стремя и вели осторожную беседу. Загадками, полунамеками, недоговоренностями. Наместник исподволь пытался прощупать Сергея. Тот отвечал тем же, к немалому удивлению наместника, ничуть не уступая опытному политику в этой игре. А пару раз даже переиграв и заставив выдать то, что Прокуй Перятыч предпочел бы оставить при себе.

Осознав это, наместник впечатлился и понял, что сильно недооценил собеседника. Прежде он видел в Сергее удачливого юнца, ловкого в обращении с оружием и полностью отвечавшего своему прозвищу. Однако Прокуй Перятыч не был бы поставлен на свою непростую должность князем Олегом, если бы его могло долго обманывать внешнее. И за пару часов разговора на намеках и недосказанностях наместник кардинально изменил свое отношение к варяжскому княжичу. И вместе с этим пришло понимание, что и упакованные в лучшее железо дружинники, следовавшие за юным Вартиславом, не подарок тестя-ярла или белозерского князя, а собственные Вартиславовы воины, тщательно отобранные и лично ему преданные.

А еще Прокую Перятычу показалось, что он наконец понял, что искал в этом юноше князь Олег. Он искал в нем того, кого так и не даровали великому князю боги. Сына. Искал и нашел бы, если бы Стемид Белозерский не успел первым. И если раньше Прокуй Перятыч полагал, что это всего лишь формальное родство по браку, то теперь испытал и зависть, и обиду на судьбу, которая к трем славным сыновьям Стемида прибавила четвертого, да еще какого! А его и великого князя Олега обошла по кривой.

Однако зависть завистью, а от прежнего плана — очернить самоуверенного юнца перед новгородским боярством — следовало отказаться. А ведь какой хороший был замысел. Юнец, который и раньше ставил себя с лучшими новгородскими людьми на одну доску, а то и повыше, теперь еще больше возомнил о себе и затеял погубить лучших новгородских людей. Подтолкнуть юнца, обнадежить, дождаться, когда тот настроит против себя два городских конца, — и прикрыть от гнева народа, сделав пожизненным должником и получив впоследствии благодарность и от князя Олега, и от князя Стемида. И попутно став немного богаче, потому что щедрость новоиспеченного княжича известна всем.

Стоит отблагодарить богов за эту совместную поездку и за разговор, который уберег наместника от роковой ошибки. Потому что тот Вартислав, которого он сейчас узнал, умеет смотреть вглубь не хуже самого Прокуя Перятыча. И наверняка догадается, кто стравил его с новгородской старшиной. Вернее, попытался бы стравить, потому что ничего из такой попытки не выйдет. Вывернется и отомстит, поскольку из союзника, коим Вартислав считает его нынче, Прокуй Перятыч превратится во врага. Враги же, как недавно случайно (или неслучайно) обмолвился Сергей, делятся на полезных и бесполезных. Полезных следует превратить в друзей или стравить с другими врагами, а с бесполезными все просто.

«Просто?» — переспросил наместник.

«Очень просто, — подтвердил княжич. — То же, что делают с пешим воином в фигурах, когда тот подбирается к важной позиции».

«И что?» — заинтересовался наместник, в фигуры игравший не так чтобы хорошо. Кости ему были значительно ближе.

«И все», — сказал княжич, поднял руку в белой меховой рукавичке, дунул на ладонь и засмеялся.

И от этого жеста и смеха Прокуя Перятыча будто морозом пробрало, хотя под его богатую шубу из серебристой лисы никакой холод проникнуть точно не мог.

Первым делом они освободили Радилу с сыном. Освобождал, понятно, наместник, но Сергей стоял рядом, и Радила все понял правильно. Так что поблагодарил обоих, а Сергея пригласил в гости. Вернее, пожить, пока тот в Новгороде. Сергей, как и в случае с Перятычем, вежливо отказался. Но пообещал непременно зайти в гости.

Сыну Радилы, кстати, вернули перстень, что тот принял как должное. Молодой, наивный. Скорее всего, не понял, что его из-за этого перстня могли на ту сторону Кромки отправить. Ну ничего, папаша прояснит.

Из Детинца поехали на Прибыслово подворье. Когда-то здесь жил Прибыслов старший брат, неревский соцкий Своежир, который к Сергею отнесся без должного уважения. Убить захотел. На этом история Своежира и закончилась. Младший брат предпочел договориться. Впрочем, выбора у него не было. Либо по миру пойти, либо пойти под Сергея. Оба оказались в плюсе. Сергей получил отличную базу в Новгороде, а Прибысл — деньги и интересную работу. Торговые планы у Сергея были серьезные, связи обширные, и Прибысл вписался в процесс со всем пылом потомственного новгородского купчины. И теперь не с хлеба на квас перебивался, а хозяйничал на братнем подворье. Хорошее такое подворье, просторное. С многими строениями, жилыми и хозяйственными. Одна только конюшня на тридцать голов, а людей можно разместить до трех сотен. Дружинников у Сергея было значительно меньше, а вот лошадок — существенно больше, чем три десятка, так что на подворье оставили лучших, а остальных разместили за стенами. Там у Сергея имелась большая конюшня с выгулом. Ну не совсем у него, у партнеров. Весной, как дороги подсохнут, хузары, партнеры Сергея, погонят сюда лошадок с юга. На неприхотливых степных коней в Новгороде хороший спрос и платят втрое, а то и вчетверо от киевского рынка.

Разместились. Пообедали всей дружиной в большом доме, Сергей выдал своим финансовое поощрение: тем, кто с ним в засаду ходил, — по гривне, остальным — эквивалент десяти дирхемов. И — выходной. До завтрашнего утра всем, кто не задействован в карауле, наслаждаться жизнью и свободой. Отдельно — напутствие: железом горожан не трогать, заведения не громить. По мордасам бить можно, но если кого добры молодцы убьют или покалечат, то вира — из собственных средств. А так — веселитесь, братья!

И двор, и дом мгновенно опустели. Сергей не сомневался: этим вечером количество сломанных новгородских носов увеличится, а запасы выпивки — уменьшатся.

Сам он гулять не собирался. Планировал поработать с агентурой: теми мальчишками, с которыми когда-то бился на кулаках и катался на ледяных горках.

За эти три года пацаны подросли и частично остепенились. Кое-кто даже жениться успел. Зато у недавних мальцов подросли младшие братья, так что еще в прошлый свой приезд Сергей старые связи не только восстановил, но и расширил. Теперь у него в городе образовалась вполне эффективная сеть по сбору сведений и распространению правильных слухов. Что важно: это была сеть, которая никак не пересекалась с людьми Прибысла, и первую информацию Сергей получил как раз о своем новгородском представителе.

Ничего компрометирующего. Собственной игры тот не вел, а если и подворовывал по извечной купеческой привычке, то делал это аккуратно и не увлекаясь.

Следующий пункт: смерть тысяцкого Хвалибора. Тут все оказалось чисто. Естественная смерть.

Третий пункт: боярин Левота.

Вот с этим персонажем информаторам Сергея предстояло поработать. Для Неревского конца Левота был человеком со стороны. Для конца, но не для Новгорода. Тут он был боярином известным и уважаемым. Папа — тоже тысяцкий. Людина конца. По слухам, сильно болеющий тысяцкий. Почему Левота решил баллотироваться не на своей территории, а у конкурентов, было непонятно. Но за дело взялся активно. Задарил значимых неревских людей, подкупил крикунов, чтобы славили кандидата в тысяцкие, несколько раз выставлял народу угощение…

Основательно вложился в избирательную кампанию кандидат.