Это не должно было меня заводить, особенно когда его рука вот так сжимала мое горло, но прежде чем я успела по-настоящему начать корить себя или сказать ему, чтобы он отвалил от меня нахуй, или позволить себе разобраться в подозрениях, которые я испытывала по поводу его личности, он отпустил меня.

От неожиданности я сделала шаг вперед, и к тому времени, как я обернулась, чтобы потребовать — я даже не знала, чего именно, — это уже не имело значения, потому что он ушел, а толпа танцующих идиотов вокруг меня полностью замела его следы.

Я огляделась по сторонам, но в темноте и толпе я не могла его разглядеть и выругалась, подумав, не почудилось ли мне. Конечно, это был не тот, о ком я подумала. Но то, как колотилось мое сердце, говорило мне, что так оно и было. И если Маверик действительно был здесь, то я ни за что не позволю ему уйти, не поговорив со мной.

Я прислушивалась к их предупреждениям о Маверике, но я также слышала их громко и ясно, когда они сказали мне, что он был единственным из них, кто пытался найти меня.

Кроме того, мертвые девушки не испытывали страха. Верно?

Я оглянулась, чтобы дать девочкам знать, куда я иду, но я не смогла разглядеть их в толпе танцующих, которые плотно окружили нас, а Маверик исчез.

Я выругалась себе под нос и начала проталкиваться через толпу направляясь к бару, а не к зоне отдыха в задней части клуба. Рик, которого я знала, всегда предпочитал вечеринку сидению в углу, и если в безжалостном убийце, которым он, очевидно, стал, осталась хоть частичка того парня, то я знала, что он пойдет выпить.

Толпа поредела, когда я отошла от центра скопища людей, и я огляделась по сторонам, выискивая в телах вокруг себя хоть какие-то признаки знакомости. Я не видела Маверика долгих десять лет, и если татуировки, которые я заметила, и мощные мышцы, которые я почувствовала, прижавшиеся к моему телу, были каким-то признаком, то он изменился не в одном смысле. Точно так же, как это было со всеми моими мальчиками.

Я поспешила дальше, толкаясь, ругаясь и чувствуя себя гребаной идиоткой, гоняясь за воспоминанием в темноте клуба, пока, наконец, не подошла к бару, но не смогла найти там человека, которого надеялась найти.

Я нахмурилась и пнула стойку, прежде чем вспомнила, что она построена из шлакоблоков, и выругалась, когда боль пронзила мои пальцы на ногах.

— Где Зеленый Рейнджер, когда он мне нужен? — Пробормотала я себе под нос, заработав странный взгляд от парня рядом со мной, от которого я тут же отмахнулась.

— В чем дело, красавица? Ты что-то потеряла?

Я обернулась, приоткрыв рот, когда обнаружила Рика, стоящего надо мной: его глубокие карие глаза пожирали, а темное присутствие поглощало.

— Черт, — выдохнула я, не имея реального ответа для него, а потом скользнула взглядом по его телу. Маверик был высоким, когда я видела его в последний раз, но сейчас он возвышался надо мной, и ширина его мускулистой груди заставляла меня чувствовать себя маленькой во всех отношениях.

На нем были джинсы и рубашка с расстегнутыми пуговицами у горла, открывая вид на такое же количество татуировок, как и на предплечьях, и мне стало интересно, как далеко они простираются под одеждой.

Темные волосы были зачесаны назад на макушке с меньшей тщательностью, чем он привык, но все же что-то в них говорило о том, что именно так ему и нравилось. Рот, который я видела улыбающимся тысячу раз, был жестко сжат, а то, как были нахмурены брови над темными глазами, казалось слишком естественным, чтобы быть для него чем-то необычным.

— Я слышал, что у Фокса появилась девушка, к которой никому не разрешается прикасаться, — задумчиво произнес он, глядя на меня, и от ощущения его пристального взгляда на моем теле у меня по коже побежали мурашки. Но я не могла сказать, были ли они вызваны страхом, похотью или чем-то гораздо более тревожным. — Думаю, я должен был сразу догадаться, что это ты. В конце концов, он всегда был одержим тобой, — сказал Маверик своим глубоким, греховным голосом.

— Я никому не принадлежу…

— Я вижу, у тебя тоже появилась первая без меня, — сказал он, игнорируя меня и протягивая руку, чтобы коснуться пальцами татуировок, покрывавших мою левую руку. — Которая из них первая? — Его рука переместилась к черепу на моем правом бедре, и его грубые пальцы коснулись чувствительной кожи так, что мне захотелось большего. После стольких лет казалось глупым обсуждать татуировки, но он сделал свою первую татуировку без меня, а я в то время жаловалась на это, так что я полагала, что могу дать ему ответ на этот вопрос.

— Крылья на спине, — спокойно ответила я, не зная, как я должна реагировать на это жестокое существо передо мной. Когда я пришла сюда, в моем сердце была ненависть к мальчикам-Арлекинам, потому что я верила, что каждый из них оставил меня гнить. Но если то, что рассказали мне другие, было правдой, то с Риком дело обстояло иначе. Он пытался последовать за мной. Он отсидел шесть лет за эту попытку. И к тому времени, когда его освободили, меня бы уже давно не было, даже если бы он попытался снова найти меня. — Я сделала их, потому что…

Мои объяснения были прерваны тем, что Рик развернул меня, схватив в охапку мои радужные волосы, и прижал мое лицо к стойке бара, наклонив меня над ней. Я ахнула от шока, проклиная его, когда он прижал меня к месту своей ошеломляющей силой, а затем дернул молнию на спине моего платья до самого основания позвоночника.

— Маверик! — Закричала я, пытаясь вырваться из его хватки, когда его пальцы пробежались по татуировкам у меня на спине, и он прорычал что-то, чего я не смогла разобрать.

Я замахнулась для удара локтем в живот, но прежде чем я успела нанести удар, он отпустил меня, отступив назад, чтобы я могла выпрямиться и повернуться, свирепо глядя на него. Он оставил мое чертово платье расстегнутым, но в тот момент я больше беспокоилась о том, чтобы разбить его гребаное лицо, чем о том, чтобы застегнуть молнию.

— Что, блядь, это было? — Потребовала я ответа, подходя к нему, где он просто бесстрастно оглядел меня, как будто ему было все равно, ударю я его или нет. Или, может быть, этого он и хотел от меня.

— Я пытаюсь в тебе разобраться, — ответил он, как будто это что-то значило, и я рискнула ударить его.

Он либо не ожидал этого, либо позволил мне нанести удар, потому что даже не вздрогнул, когда костяшки моих пальцев врезались ему в челюсть, и он вообще пошевелился только потому, что я ударила его чертовски сильно.

Рик медленно приходил в себя, и, ухмыляясь, сделал шаг ближе ко мне, так что мне пришлось отступить, прижавшись задницей к стойке бара, прежде чем он повернулся и сплюнул кровь изо рта, а затем снова пригвоздил меня своим темным взглядом.

— Чего ты хочешь? — Выдавила я, заставляя себя не ударить его снова, потому что костяшки моих пальцев еще болели от удара по его лицу.

— Сразу к делу, как я вижу.

— В отличие от тебя, очевидно. Что случилось, Рик? Раньше я всегда могла рассчитывать на то, что ты скажешь мне все прямо. Или это тоже была чушь?

Он улыбнулся мне, но в его улыбке не было ни доброты, ни нежности к воспоминаниям о той жизни, которую мы когда-то прожили вместе. Что-то случилось с ним за то время, пока меня не было. В его темных глазах больше не было того мальчика, которого я когда-то знала. А мужчина, занявший его место, стал таким же холодным и черствым, как и все худшие люди, которых я когда-либо знала.

— Я хочу того же, чего хочет Фокс, — сказал он, придвинувшись вплотную, чтобы провести костяшками пальцев по моему лицу, и татуировки там, казалось, пропитали мою кожу жаром, который я не хотела ощущать. — Но не думай, что я влюблен в тебя, красавица. Я хочу, чтобы ты потела и тяжело дышала подо мной. Я хочу, чтобы ты была сломлена, умоляла и плакала, потому что ты хочешь этого так сильно, что ненавидишь себя за это. Я хочу взять тебя, использовать и погубить, а потом положить к его ногам и рассмеяться ему в лицо, когда сделаю это.