— Вот знаешь, что моя бабка говорила? — продолжил тот нравоучение. — Раз в сутки, суп должен быть в желудке. Во! А она до девяноста трёх лет дожила, царство ей небесное.

Он хотел было перекреститься, но вовремя вспомнил про покусанный пряник в руке, вместо этого, махнул огрызком в неопределенную сторону и с наслаждением сделал глоток крепкого чая.

— Вот! А прадед, отец моей бабки, так тому вообще за сотню перевалило, пожил бы ещё, да бревном приложило, когда деду дом помогал строить.

Историю долгожителей из семьи Семёныча, Аркадий знал наизусть. Поначалу даже поправлял его, когда тот годков им прибавлял, рассказчику это не нравилось, Вольфович научился благоразумно помалкивать.

…— Бабка-то, про деда рассказывала… суп да каша, вот и вся еда, а прожил сколько⁉ Это тебе не пельмени трескать, по два раза в день.

Аркадий вынужденный слушать это каждую смену, обречённо молчал.

— Вот что я тебе скажу, — не успокаивался Семёныч. — Если ты и дальше… — он вдруг замолчал.

Была у старого охранника одна полезная черта, внимание к мелочам. Он мог не заметить, то, что их диалог с напарником является его монологом, или делал вид что не замечает, но служба оставалась службой. Его внимание, привлёк свернувший с трассы тёмный кадиллак, напарники находились на рабочем месте, то есть в своей будке, вид из неё был прекрасный во все стороны. Все вроде бы в пределах… машина как машина, в охраняемом посёлке есть авто и подороже. Показалось ли нет, что машина странно подвиливает не там, где нужно, дорога-то ровная.

«Есть несколько вариантов» — пришла мысль. «Водитель пьян, нездоров, или проблема с машиной».

Семёныч забыл про своих родственников, дисциплина, вот что въелось в его характер, за время работы на режимных объектах.

Машина подъехала к шлагбауму и остановилась, рассмотрев номера, Семёныч раскрыл журнал со списками владельцев местной недвижимости. Действие было необязательное, скорее дань привычке.

— Ага, Савченко, Еловая 14, двухэтажный дом с клёнами. Недавно дом купил, потому и не узнал, — пробормотал старый охранник.

— Ну так открывай калитку-то, чего человека держишь? — подал реплику Вольфович, радуясь неожиданному спасителю. — Или давай я, — он уже потянулся к кнопке, но напарник его остановил.

— Погодь-ка, выйду я, с улицы открою, а ты будь на чеку!

С этими словами, Семёныч, проигнорировав озадаченную физиономию напарника, вышел за дверь. По привычке он провёл рукой по кобуре, пистолет был не боевой, лишь травматический, затем натянув дежурную, типа Коломбо, улыбку, подошел к двери водителя.

Наглухо затонированное стекло опустилось и Семёныч обмер. На него смотрело нечто, и если бы оно не шевелило разбитыми губами, издавая непонятные шипящие, то старый охранник решил бы, что перед ним труп. Последний раз он видел труп работая на зоне. Братки за что-то наказали сидельца, по пинали, порезали заточками, в общем довольно неприятное зрелище. Но тот, старый труп, выглядел намного симпатичнее этого живого.

— Са-афс-фуйсе! — прошипело нечто и хихикнуло.

Старый охранник успел заметить пеньки зубов, когда кровоточащие губы раскрывались. «Вольф бы точно в обморок брякнулся» — подумал Семёныч, взирая на заплывшие щёлки глаз и растопыренные под разными углами, сине-красные уши.

— Э-э, г-господин Савченко? — решился наконец опешивший охранник.

— Аха! Эфо-о ево туфка, хи-хи.

Впервые старый охранник не знал, что делать, это вроде как клиент, ничего плохого не сделал, с его кармана начисляется зарплата охране поселка. А потом его осенило:

«Да он же обколотый⁈ Хренов торчёк! Вмазался и давай кататься. Где-то уже огрёб, ну и поделом».

С этими мыслями, Семёныч гневно зыркнул на хихикающий «труп» и решительным шагом направился в сторожевую будку.

«Сучий сын, сколько бед из-за таких». Мысленно негодовал старик, даже не подозревая насколько он прав.

«Охраннику моя морда не понравилась, вон как сиганул, значит полиция будет раньше… ну да ладно, моим планам не помеха. Вот только шлагбаум открывать не торопятся, так что простите меня за ущерб.»

Мощный двигатель надрывно взревел, преграда, ударившись о капот разлетелась. Краем мутного глаза замечаю, как засуетились охранники за стеклом, и тут же забываю об этом.

Пора заканчивать, это тело начало тяготить.

И вдруг я понял, что ничего не измениться, дальше меня ждут всё те же Смоленковы и Савченко, в разных вариациях.

Это сейчас, я чувствую себя карающей рукой, готов перебить всех отмороженных маньяков, этакий сорокалетний праведник с остатками юношеского максимализма. Не начнёт ли меня тошнить от них в самом ближайшем будущем? Возможно, так и будет, но ведь это всё потом!

«А сейчас, дорогой Альбертино, едем за твоей хроникой, долбаный ты маньячилло!»

Проехав несколько сотен метров по центральной улице, я свернул на Еловую.

«Красивый домик однако, с клёнами, прекрасное место для смерти, не моей конечно. Да что ж я так хочу тебя убить? Не подскажешь?»

Искать пульт от ворот было лень, поэтому, или по другой причине, с разгона снёс препятствие.

«Больше шума! Экс маньяк приехал на дачу!»

Немного не рассчитал, кадиллак вслед за воротами протаранил веранду дома, та была застекленная и теперь машина стояла посреди неё.

«Так даже лучше, с ключами не возиться. Слышь, Альбертино! Твоя безупречная маньчная жизнь дала трещину!»

Хозяин тела помалкивал, прибывая на своей волне. Воспитанному психически нездоровой матерью хватило небольшого сдвига, который произошёл в его голове. Нужен был катализатор, и он появился, в моём лице, идеальная картина внутреннего мира, культивированная десятилетиями, нарушилась. Теперь он обычный психопат, неспособный влиться в общество.

Пришлось повозиться пока добирался до маньячного дневника, ноги не слушались, видимость близка к нулю. Идеальный порядок в доме, нисколько не помогал.

Пора заканчивать!

«Я, Евгений Савченко, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, признаюсь в убийстве всех женщин, приметы и фото коих, сохранены в данном дневнике…»

Как я не старался сдерживать чужую память, она всё же прорвалась. Первая осознанная жертва— Саша. Её фотография мелькнула на первой же странице. Урод по неопытности неправильно рассчитал дозу снотворного, очнулась в процессе нанесения макияжа и тихонько заплакала. «Никаких рыданий, что же ты наделала, потекла косметика…», душа жертву причитал будущий серийный маньяк.

«… я конченная тварь, убил три десятка женщин и если останусь на свободе, убью ещё больше…»

Свист тормозов на улице. Через несколько секунд, послышался тяжёлый топот множества ног.

Вот и тяжёлая кавалерия, быстро они.

Мавр сделал своё дело, мавр может уходить!

Семеныч очень удивился, когда буквально через десяток минут к будке подкатили две набитые омоновцами машины. Одобрительно покивав, он указал искомый дом.

«Однако, научились работать!»

Несколько месяцев спустя

Что может быть прекраснее шашлычка под коньячок? Многие меня поймут. Особенно если ты у моря и близок закат. Я занимал столик подальше от шумных компаний поближе к морю, полный штиль действовал умиротворяющее, навивая только приятные мысли.

Последние месяцы дались не легко, что ни говори, а багаж знаний нескольких десятков людей, давил не по-детски. Этот постоянный гул, мешанина голосов, мыслей, надежд, извращенных желаний сводили с ума.

Я дошел до точки. Эмоциональная нагрузка затмила разум. Не знал, что способен на подобное — свести счеты с жизнью.

Не особо верил, что получится, надо было лишь перебрать снотворного, которое так щедро выделялось мне государством, как ценному сотруднику. Ну и перебрал, так ведь откачали, за несколько дней привели в норму.

Хотя можно было просто взбрыкнуть, отказаться…