— Вера, очнись!

Девушка почувствовала похлопывание по щекам, сначала лёгкие, затем всё более требовательные.

Приоткрыв глаза, она увидела смутный силуэт на фоне светящихся огоньков. Не понимая, где находится, Вера попыталась осмотреться, но резкая боль в районе шеи, заставил её вскрикнуть.

— Тихо! Они где-то рядом, — голос был знакомым, даже сквозь боль она почувствовала теплоту. А затем вспомнила.

— Глеб?

— Тут я, говори тише!

Девушка не сразу поняла, что он шепчет, начала рефлекторно кивать и застонала от новой волны боли.

«Что случилось? Они бежали по коридору…открылась дверь и выкатилась…О господи!»

— Глеб, ты ранен? — она пыталась рассмотреть мужчину, но не могла сфокусироваться в полутьме. — Это была граната? — вопреки желанию, в голосе проявились плаксивые нотки.

— Цыц! Лейтенант Усольцева, прекратить нытьё!

Вера давно знала этого человека. Несмотря на строгую интонацию, поняла. Точно ранен. И, как обычно, в подобной ситуации, девушка собралась. От неё очень многое зависело, и если сейчас не взять себя в руки, погибнут оба.

— Не суетись, медленнее, — прошептал Глеб, наблюдая за её действиями. — Руку береги!

Превозмогая боль, девушка начала подниматься, ныло буквально всё, особенно шея, а когда Глеб предостерёг, Вера почувствовала острую боль в локте, левая рука слушалась с трудом.

Усевшись на коленки, девушка осмотрелась; смутное очертание кровати, тёмное окно. Всё верно, они в отеле, был поздний вечер, значит уже ночь. Короткая поездка в лифте… номер 812, там ждал связной. Взгляд Веры заметался в темноте и всё же выхватил важную деталь. На гостиничной кровати что-то лежало, словно набитый бесполезным хламом мешок.

— Мёртв! — подтвердил Глеб.

Девушка обратила внимание на изменившийся голос любимого, он стал слабее. Вновь панические мысли, пришлось брать себя в руки, нельзя сейчас раскисать! До боли сжав зубы, она поднялась, вернее попыталась, тут же упав обратно. Школа не прошла даром, несмотря на боль в лодыжке, ни звука.

— Запускай выход…мало времени.

Послышался топот в коридоре, Вера узнала этот звук. Местные не ходят в армейских ботинках, на мягкие мокасины никак не похоже.

В этот момент вспыхнуло красно-синим светом, это Глеб зажёг химический фонарь. Пол от двери и нижняя часть стен, были заляпаны кровью. Девушка посмотрела на любимого. Сердце сжалось в маленький комочек. Кровь обильно стекала по правой стороне его тела. Повреждена печень. Глеб двигался медленно, освещая нужные ему участки комнаты. А ей, хотелось заплакать, забиться в истерике, некстати всплыла пьяная неадекватная мама с соплями. Это пресекло истерику в зачатке. Вера вспомнила кто она, чем важна её способность, проснулся профессионализм.

— Запустила, — Вера с трудом, но встала на ноги. — Десять секунд…время пошло, восемь…

— Не медли, — крепкий силуэт Глеба двинулся в сторону входной двери.

— А ты? — женское начало не хотело отступать.

— Лейтенант! Субординация!

Даже голову не повернул, обиженно подумала девушка, тут же смягчившись.

— Пять, — Вера сверялась с внутренними часами.

— Десять… зачищаю и ухожу, — пауза длилась несколько дольше.

Дверь осветилась неестественно розовым, ярко-красный прямоугольник мигнул и обрушился в комнату, прямо под ноги Глебу, в левой руке которого, зародилось и быстро разрасталось облако Химзы. Страшное оружие последнего шанса. Плавиковый концентрат сожрёт всё до голого бетона за считаные мгновения. В коридоре замелькали тени, видимо сообразили, с чем столкнулись, но поздно. На последней секунде Глеб обернулся, подарив на прощание тусклую добрую улыбку. Ответить Вера не успела, мгла перехода поглотила и выплюнула её обратно, в камеру гибернации.

Вокруг суетился тех персонал; озабоченные взгляды; медики попытались её удержать. Но куда там, несмотря на раны девушка вскочила на ноги, большего и не требовалось. Капсула любимого была за тонкой перегородкой…

Глупая надежда растворилась в реальности жизни. Майор Тихомиров погиб при исполнении.

Жизнь с завидной регулярностью преподносит нам сюрпризы, к сожалению, не все они приятные.

Было воскресенье, но напарнику хотелось выйти на работу. Я тоже не лентяй, но вот именно сегодня, было желание остаться дома.

Дом, конечно, громко сказано. Разве гостиница может заменить родные стены, когда ты по полгода проводишь в командировках? Причём география большая, от Сибири до центральной России.

Этот питерский трудоголик Вячеслав или попросту Славик — мой напарник, решил работать без выходных. Ему, видите ли, надоел этот грёбаный Златогорск.

«Ну конечно, это не Питер… и вообще он к жене хочет!»

С самого утра день не задался. Началось с того, что маршрутки сегодня в тот район не ходят — «воскресенье же», а пешком далековато. Среди проезжающих машин, такси встречалось редко, но и те не хотели останавливаться, упорно не замечая голосующего напарника.

А я, в это время, пытался прислушаться к своему чутью, оно мне буквально зудело:

«Иди домой, почитаешь, погоняешь в игрушки по сети, а Славик пусть работает!»

Но тихим ходом, пройдя с треть пути, он всё-таки поймал машину, и мы добрались.

Метрах в трёхстах от завода, где нам предстояло работать, был припаркован тонированный микроавтобус, утыканный параболическими антеннами. Заметив его Славик воскликнул:

— Глянь Ром, телевидение приехало! Будут нашу работу снимать.

— Ага, сдалась им твоя работа, — высказался я, бросив короткий взгляд на машину.

Охрана завода пропустила нас без проблем, несмотря на выходной.

Неспешный рабочий процесс вызывал особое отторжение. Уперев переносную лестницу на опорную колонну, я поймал себя на мысли, что мне не хочется лезть, хоть режь, но ноги сами понесли наверх, ведь работу никто не отменял. «Надо бросать эту долбаную вентиляцию и искать другую работу!»

Не зря говорят — прислушивайся к своей интуиции! В голове очень некстати появился писк, настолько пронизывающий и неприятный, что захотелось заорать, подступила тошнота. Вдруг лестница потеряла устойчивость, и мне стало не до писка. Цепляться было не за что, и дядя Рома полетел. Полёт оказался недолгим и вполне предсказуемым. Удалось приземлиться, на обе ноги, но инерция неумолима, и я со всей дури, ударился головой об электрошкаф. Сильнейшая боль на краткий миг затмила всё. Искры, молнии. Моё угасающее сознание отметило: «Вряд ли это электричество».

— Ром… Ро— ма! — из липкой пустоты доносился голос. Сознание возвращалось неохотно. — Блин, надо было дома остаться! — услышал я причитания напарника, которые доносились словно из трубы.

— Не кричи… жив я!

Открыв глаза, попытался приподняться на локтях, успеха действие не возымело. Неизвестно откуда взявшаяся слабость вернула меня обратно, а неприятный, колотящий холод пробирал до костей.

— Ну, как ты? — напарник заметно приободрился.

— Как-как, нормально! Вот только в голове звон и голоса.

— Ну конечно, звон будет, так приложится, — говоря это, он подкладывал мне под голову свою куртку. «Заботливый, блин». И тут он опомнился. — Голоса? Какие голоса? Что говорят?

— Дятел ты трудоголистый, вот что говорят! — морщась от боли в голове, я опять сделал попытку подняться.

— Сам ты дятел! — посмеялся напарник. — Значит, ты в порядке и всё помнишь? Говорят, после такого удара головой можно потерять память!

— Да помню я всё! Хотя нет, кое-что забыл, — произнёс с серьёзной миной.

— Что? — спросил он с лёгкой тревогой в голосе.

— Я забыл, как зовут твою жену!

— Тьфу, хохмач, — прыснул от смеха Славик. — Вставай уже, работать надо!

— Что холодно-то так? И голова трещит!