Ха! Тем не менее Мири была рада, что отец хотя бы не предал ее дважды. Пусть Лаэрта вели заблуждения и иллюзии, но хотя бы намерения его были не такими уж плохими. Ну а земли…
— Что теперь решит повелитель? — вслух подумала Мири.
На протяжении всего разговора Анзу сидел с нечитаемым выражением лица и внимательно слушал каждое ее слово. Затем он сказал, что должен переговорить с Лаэртом и Прией, после чего просто выдворил их с Езусом прочь. Вот и пойми их, этих повелителей.
— Днем он еще планировал забрать твои земли и отпустить тебя на все четыре стороны, ну а теперь… не знаю, — ответил Езус напряженно, натянуто.
— В чем дело? — Мири тоже напряглась.
Она чего-то не знала? Он опасался возникновения каких-то новых, еще более серьезных проблем? Ситуация все-таки не разрешилась?
Однако вместо пояснений Езус лишь рассмеялся, за что схлопотал от Мири сердитый взгляд. Нашел время веселиться!
— Дело лишь в моих эгоистических мужских желаниях, птичка, — наконец, вздохнул Езус. — Когда ты выразила готовность отказаться от земель, я подумал, что после суда согласишься поехать со мной на Седьмой круг, раз возвращаться тебе будет некуда.
— Зачем? — нахмурилась Мири, хотя в душе уже знала ответ, и от него у нее замерло сердце.
— Мы могли бы узнать друг друга получше, — пожал Езус плечами. — Посмотреть, получится ли у нас вырастить что-то из того ростка, которому посчастливилось проклюнуться. Ты ведь тоже это чувствуешь, я знаю.
Чувствовала ли Мири? Ну конечно! Возможно, почувствовала сразу же после первого же поцелуя, но в тот момент была слишком испугана, чтобы распознать под толщей страха свои истинные эмоции. И страх до сих пор был, просто другой.
Снова зависеть от мужчины? Не знать, накормит ли он тебя, оденет ли, если как-то не так приготовишь ужин или недостаточно широко раздвинешь ноги? Нет, такого Мири не хотела испытывать больше никогда.
И все же Езус привлекал ее, манил. Ей хотелось верить, что он неспособен обойтись жестоко с зависящей от него женщиной. Однако ведь и про Ариса она думала примерно так же…
— Тебя ко мне тянет, — тихо проговорил Езус, словно отвечая на ее мысли. — Как и меня тянет к тебе.
Если раньше — все то время, прошедшее после убийства Далмата — он не вторгался в личное пространство Мири, лишь находился рядом, то теперь встал к ней вплотную, навис над ней. Она чувствовала жар его тела, вдыхала едва различимый аромат металла и кожи со сладковатыми, ненавязчивыми нотами мужского пота.
Они сразу же воскресили воспоминания о дикой ночи в таверне, когда Мири считала, что больше никогда не увидит этого преторианца. И вот теперь он уже предлагает ей поехать с ним…
— Езус, мне нужно подумать, — тяжело вздохнула она.
— Давай проверим нашу связь, просто чтобы убедиться, — улыбнулся Езус, медленно склонившись.
Он хотел поцелуя? Может, даже чего-то большего? После всего, через что они прошли сегодня? Тем не менее у Мири начало покалывать губы. Тело ее запомнило этого мужчину, оценило по достоинству и хотело получить его снова.
Внезапно Мири стушевалась. В ту первую ночь она рассчитывала, что они больше никогда не увидятся, поэтому была раскованной и смелой, какой мечтала стать. Но в действительности она такой не была.
«Мири, ты уж определись, — принялась отчитывать она себя, — раньше ты боялась, что после суда Езус примет тебя за гулящую девку, сейчас боишься показать свою неопытность. Будь добра, выбери уж что-то одно и…»
Мири не успела закончить свою мысль, поскольку он припал к ее губам. От неожиданности она ахнула, а затем сощурилась от удовольствия. Острые его зубы уже привычно царапнули ее язык, но больно ей не было.
Езус запустил пальцы ей в волосы, еще мокрые после купания и, обвив ее обеими руками, прижался к ней всем телом. И не просто прижался, а выразительно — уперся ей в живот твердым членом, чтобы она непременно его почувствовала.
— Может, мне стоит привести более… весомый аргумент, м? — промурлыкал Езус, оторвавшись от ее губ.
— Это не аргумент! — нервно рассмеялась Мири. — Оно иначе называется.
— Оно, значит? — тоже рассмеялся он.
В следующую секунду она оказалась у него на руках. Мири с самого детства никто не носил, Езус же — уже дважды. Легкой она не была, но с ним чувствовала себя пушинкой. Он нес ее так уверенно, не дрогнув… и Мири обнаружила, что ей это очень нравится.
Однако когда Езус опустил ее на кровать и прижал к постели своим телом, она вздрогнула. В прошлый раз Мири была сверху, и ничего не напоминало ей о ее прошлом опыте, а теперь…
Как ни удивительно, Езус отреагировал моментально и, сразу уловив перемены в ее настроении, приподнялся на локтях.
— Что не так? — свел он брови.
— Ничего, — с наигранной беспечностью отозвалась Мири, опасаясь, что Езус оскорбится, если вспомнить при нем о другом мужчине.
— Птичка, — с неожиданной строгостью сказал он, — если мы хотим, чтобы у нас получилось что-то стоящее, то не должны ничего скрывать. Давай потренируемся. Говори.
Что ж, если Езус сам об этом попросил…
— Просто Арис… ну, всегда был сверху, мне это не нравилось и… — Мири прочистила горло. — В общем, ты понял. Он считал, что унизительно для мужчины быть снизу.
Неожиданно для нее Езус рассмеялся.
— Идиот, что я могу сказать, — вздохнул он, замолкнув. — Мужчина остается мужчиной всегда, если, конечно, вообще является таковым. Нет ничего унизительного, если его объезжает красавица.
Красавица? У Мири порозовели щеки сначала от удовольствия, затем от смущения, когда Езус поднялся с кровати и начал раздеваться. Он не требовал от нее того же самого, не торопил.
Когда Езус предстал перед ней полностью нагим, это вдохновило и ее. Сев на постели, Мири расстегнула поясок и, приспустив верх хитона, приподняла бедра, чтобы скинуть его совсем, заодно подцепив и сандалии.
От пристального внимания Езуса она зарделась еще больше, однако затем набралась храбрости и опустила взгляд на… гм, аргумент. Он был очень даже весомым и твердым, доказывавшим мужской интерес. Это немного подкрепило ее уверенность в себе.
И еще больше Мири вдохновилась, когда Езус присоединился к ней в постели, больше не накрывая ее собой. Он лег рядом прямо так — поперек кровати. Они оказались лицом к лицу и, наконец, соприкоснулись обнаженными.
Сначала в их касаниях было мало эротизма, лишь изучение друг друга, но затем он появился. Мири и сама не заметила, как осмелела окончательно, дотрагиваясь до плеч Езуса, вырисовывая кончиками пальцев узоры на его груди и поглаживая шрамы. Вскоре она уже вовсю гладила его плоские соски и жесткие волосы внизу живота, водила ладонями по рельефам мышц.
Езус в долгу не остался. Прикосновения его становились все более откровенными, и в итоге он пробрался пальцами к влажным складкам между ее ног. От болезненной откровенности этих ласк Мири замерла, тяжело дыша.
С этого мгновения Езус больше не берег ее скромность и гладил, проникал, иногда даже сжимал чувствительную плоть, но боли не причинял и не делал ничего сверх этого. Иногда, разве что, он целовал ее то в шею, то в мочку уха, то в уголок рта — все так же, улыбавшимися губами.
Мири чувствовала, как внутренняя сторона ее бедер намокает от скользкой смазки. Непроизвольно она сама начала подаваться навстречу его руке в поисках удовольствия и последующего облегчения.
Вцепившись в Езуса, Мири замерла, вся напряглась в преддверии разрядки. Он тоже не двигался, и лишь его пальцы порхали у нее между ног.
До пика наслаждения ей оставалось всего ничего, когда Езус внезапно убрал руку. Мири протестующе вскрикнула, лишенная блаженства за несколько мгновений до наивысшей точки.
Однако очень скоро разочарование сменилось предвкушением — он закинул ее ногу на свое бедро, чтобы открыть себе путь. Поначалу Мири сомневалась, что в этой странной позе у них что-то получится, но Езус, кажется, знал свое дело.
Он впрямь знал, судя по тому, как легко проник в нее. Как и в прошлую их близость, она готова была принять его, только теперь, заранее не получив облегчения, жаждала этого еще больше.
