— Женщина имеет право передумать. Браки по приказу заключаются, если это нужно для блага Второго круга, — столь же тихо проговорил Анзу, уже без шипения в голосе. — Сейчас, когда Мириам изъявила готовность отказаться от своего наследства в силу неспособности управляться с ним и приносить процветание Патрии, мне нужно обдумать ее предложение. Завтра мы снова соберемся здесь, и я озвучу свое решение.

Мири не знала, радоваться ей или бояться. С одной стороны, у нее появился шанс на спасение, но с другой… зачем повелителю размышлять? О чем?

Мог ли он приказать ей все-таки выйти замуж за Далмата? Мог ли решить, что земли должны принадлежать законной владелице, однако же если та не справляется, пусть ищет помощи в браке?

Конечно, Мири могла снова сбежать, но тогда на нее откроет охоту уже не бывший преторианец, не землевладелец, а сам Анзу. Остальные повелители, конечно, окажут ему всяческое содействие. Больше не останется в Инферно ни одного места, где можно спрятаться. А когда ее найдут… могут уже не просто выдать замуж, а казнить.

От этих перспектив Мири задрожала, словно ее обдало холодом. Теперь жизнь в бегах, которую она вела последние два года, показалась ей легкой и прекрасной.

— Повелитель, я ведь служил вам верой и правдой… — начал Далмат.

— Хватит! — вздохнув, Анзу поднялся со своего трона, чтобы уйти.

Раз он уходил, остальным тоже не было нужды оставаться здесь, поэтому Мири, не в силах находиться рядом с этими лжецами, развернулась и бросилась прочь. Она больше никого не хотела видеть.

Езус знал, что Анзу обычно справедлив в своих решениях, вот только на этот раз многое ему мешало. Например, показания свидетелей. Какова вероятность, что повелитель поверит одной своей подданной вместо троих?

Да и сам Езус… поначалу, когда Прия и Лаэрт только начали выступать, он на мгновение усомнился в Мири. Но после того как она выразила готовность отказаться от всего, что имеет, лишь бы обрести свободу даже в нищете…

А вот том, что Далмат — та еще сволочь, Езус был уверен абсолютно. Скорее всего, этот прохвост намеренно обвинил в нападении капитана гвардии, зная, что тому придется привезти к повелителю Мири в качестве свидетельницы. Далмату даже делать ничего не пришлось! Езус все сделал за него.

Но это было ожидаемо, верно? Он не особо-то удивился.

Куда больше Езуса поразил Лаэрт. Было видно, что когда-то этот темноволосый мужчина считался великим воином, широкоплечим и мощным. Но те времена остались в прошлом. Мог ли бывший преторианец ради наживы позабыть о чести и оклеветать родную дочь? Какой бы ни была эта самая дочь, задача отца — защищать ее перед лицом всех остальных.

Задумавшись об этом, Езус приблизился к Лаэрту.

Склонив голову набок, он придирчиво его осмотрел. Бывший преторианец тут же вызывающе расправил плечи и скривил губы в ухмылке, которая в былые времена наверняка казалась бы презрительной, но теперь, на обрюзгшем пьянице, выглядела жалко.

— И это бывший преторианец, — тоже ухмыльнулся Езус, обнажив заточенные зубы, при виде которых Лаэрт неприязненно поморщился. — Преторианцы — защитники, доверенные лица. А ты? Позор гвардии.

— Уж кто бы говорил! — фыркнул подошедший Далмат. — Ты себя в зеркале видел?

— Я не с тобой разговариваю, — совершенно спокойно ответил Езус. — И я бы посоветовал тебе впредь осторожнее подбирать слова. Любое из них я могу счесть оскорблением и отреагировать соответственно.

Далмат замолк. Разумеется, он понимал, что не стоит провоцировать сильного противника, схватка с которым может закончиться смертью.

— Что до тебя… — снова обратился Езус к Лаэрту. — Вместо того чтобы искать в дочери утешение после потери любимой жены, ты нашел его в бутылке. Выход слабаков. Мне кажется, Мири и не твоя дочь вовсе, несмотря на внешнее сходство. У нее никого, кроме тебя, не осталось, а ты…

— Но она же… — вытаращил тот глаза.

Езус скривился. Было видно, что Лаэрт хотел изобразить возмущение, праведный гнев, но на деле выглядел сейчас растерянным выпивохой.

— Даже если бы все твои слова были правдой, ты как отец мог и не позорить дочь, — с отвращением покачал головой Езус. — Что тебе предложили за нее? Бутылку? — не сдержавшись, он плюнул ему под ноги.

И, развернувшись, пошел прочь. Он чувствовал на себе три взгляда — один разъяренный, два — пристыженных, испуганных. Чувствовал как охотник, способный понять, готово ли животное драться или бежать. И эти взгляды помогли ему увериться в собственной правоте.

Сначала Езус думал поискать Анзу и ненавязчиво напомнить ему, что Мири находится под защитой преторианской гвардии Седьмого круга, но затем передумал. Пусть повелитель поразмыслит до вечера, а там уж он выпьет вина, и можно будет освежить ему память — читай, надавить на мозоль, которая и так побаливает.

Пока что Езус решил посмотреть, как чувствует себя птичка, запершаяся в покоях. Когда он распахнул дверь, Мири остановилась на середине комнаты, очевидно, до его приходя мерявшая ее шагами. При виде Езуса она высоко подняла голову.

— А ты? — вызывающе спросила Мири. — Тоже им веришь? Считаешь меня падшей женщиной, которая наплевала на свои земли?

— Нет, — совершенно спокойно ответил Езус.

На самом деле он даже порадовался. Она злилась вместо того, чтобы свернуться в клубочек и обессиленно лежать на постели. Добрый знак.

— И Анзу тоже не считает, — добавил Езус. — Если же и считает, то скоро все хорошенько обдумает и переменит свое мнение.

Особенно если на одну чашу весов добавить возможные сложности во взаимоотношениях с Седьмым кругом. Шантаж? Скорее всего, но это как посмотреть.

Тем не менее Мири не выглядела убежденной и горько фыркнула, принявшись снова мерить шагами комнату. Внутри нее бурлила беспокойная энергия, не дававшая ей покоя.

О, Езус знал пару способов помочь ей, да и сам бы с удовольствием прибег к ним… Например, нагнуть Мири у кровати и жестко взять сзади, чтобы она нашла расслабление в подчинении ему. Или же позволить ей быть сверху, избавляясь от гнева с помощью резких движений, когда она начнет с размаху насаживаться на своего любовника, царапать его грудь… Хотя нет, первый способ был для Езуса предпочтительней.

Однако он понимал, что сейчас любые действия, связанные с постелью, Мири воспримет как оскорбление. Решит, что Езус все-таки счел ее гулящей девкой. Поэтому нужно было помочь ей как-то иначе.

Стянув с себя броню, он бросил ее на диван, куда затем положил оба своих меча.

Пока он разоружался и раздевался, Мири с подозрением смотрела на него. По ее взгляду Езус понял, что принял верное решение, не став склонять ее к близости.

— Что ты делаешь? — сдавленно спросила она.

— Скажи мне, птичка, ты можешь постоять за себя? — спросил Езус и тут же прикусил язык, поняв, как именно прозвучали его слова. Вот почему он поспешил объясниться: — Я хочу научить тебя защищаться.

— Драться? — с сомнением уточнила Мири, но Езус видел, как заблестели у нее глаза. Похоже, ей пришлась по вкусу идея научиться давать отпор.

— Нет, — рассмеялся Езус, выйдя на середину покоев. — Драться с мужчинами на равных у тебя получится, только если ты будешь много лет упорно тренироваться. Я же хочу научить тебя вырваться и уйти от удара, чтобы потом убежать. Иди ко мне.

Он задумался, чему и как ее обучить. Езусу было далеко не впервой проводить тренировки, просто обычно он имел дело с бойцами, считавшимися мастерами в мире смертных, даже если в Инферно они были не более чем новобранцами. Но, как ни крути, основы они знали, причем знали неплохо.

А что делать с абсолютным новичком? Тем более с женщиной. Езус постарался вспомнить, что повидал в своей жизни. Как мужчины чаще всего ловят тех, кого считают беззащитными и беспомощными? Была у него одна идея…

Когда Мири приблизилась, Езус схватил ее за запястье, обвил его пальцами.

— Вырывайся, — велел он.