Пока они спускались то смогли заметить пару десятков силуэтов, развернувшихся на верхней площадке. Кто-то сидел со скрещенными ногами, положив себе оружие на ноги, кто-то просто лежал, закинув руки за голову, иные сидели, свесив ноги с края площадки на которой находились, но ни один из них не стоял. Когда их компания уже практически спустилась, ближайших из этих силуэтов повернулся в их сторону и бодро поднялся на ноги, чтобы их поприветствовать.
— Давно не виделись, Вольный! — громко произнёс, почти рявкнул, Капитан Гарион Таскон, преемником которого является упомянутый бессмертный.
Неунывающий офицер армии Райшила широкими шагами направился к гостям и с размаху заключил преемника в крепкие объятья так, что у Вольной аж ноги оторвались от земли. Но никакой угрозы или опасности Гарион не испускал, поэтому он позволил тому так сделать. Когда имперец опустил его на ноги, то плавным движением развернул в сторону прибывшего отряда и положил свой локоть ему на плечо.
— Так это получается наш молодняк внизу, да? — капитан начал прицениваться, — Эти двое, сразу видно твои братья, готовы дать жару хоть сейчас! А эти, — взгляд внимательных глаз, отражающих в себе белое пламя ближайшей жаровни, переместился на Мрачного Клинка с Крюком, — эти тоже ничего, совсем ещё молодые, но ваша школа уже видна. Правда, мужики? — Гарион сначала просто ухмылялся, а потом его лицо вдруг резко вытянулось, после чего он повернулся назад и добавил:
— И дамы.
Единственная женщина в компании у постамента отсалютовала ему за это исправление и довольный Гарион повернулся обратно к гостям. Теперь его глаза обратились к замершей огненной фигуре старого друга:
— Ну, что командир, нашел себе кого-нибудь? Или всё бродяжничаешь от дома к дому очередной пассии как деревенский котяра?
Кальт застыл и даже огненные всполохи, составляющее его тело как будто успокоились. В тот раз у Забытого Предела, когда он вновь услышал голос друга, то была фигура из огня, прямо как он сейчас. Она была похожа на него, говорила его голосом, с его характером, была его комплекции, двигалась также. Но сейчас, спустя столько лет, он увидел его, ни на миг не постаревшего, такого же веселого и неунывающего, как будто и не было этих двадцати с лишним лет и той страшной битвы в горах.
Гарион, так и не услышав ответа, махнул на него рукой и повернулся к Даийлен:
— Слушай, а у тебя там не найдется кого-нибудь? Понимаю, задача сложная, учитывая… — капитан ещё раз пробежал взглядом по Кальту, — исходные данные. Но у тебя же большая церковь, должна же найтись хотя одна жрица там или стражница, которая если надо будет, не побоится отлупить эту дылду? — Он, все ещё опираясь на Вольного, наклонился ближе к ней, — Войди в положение. Посмотри насколько плачевная ситуация, раз мне, его уже двадцать лет как почившему подчинённому, приходиться заниматься этим вопросом.
Богиня Света оказалась столь же растеряна, как и стоящий в паре шагов от неё архимаг. Только в отличие от него её сбило с толку не встреча со старым другом, а то как к ней обращался Гарион: приветливо, дружелюбно, с просьбой, пусть и в шутливой форме — она ожидала совсем иного отношения к своей персоне от здешних обитателей. Не могло быть варианта, чтобы они не знали по чьей вине их бог и они сами оказались здесь. Так почему же он так с ней разговаривает? Или это какая-то тонкая издевка?
Пусть лицо Даийлен не сделало ни единого движения, здесь не её реальное тело, а лишь душа и спрятать свои переживания за замершей плотью она не может. Гарион увидел, как забегал свет внутри её фигуры и быстро понял, о чем та думает.
— То, что мы на тебя не напали ты можешь понять — тебя сюда впустили. Но почему никто не бросает косых взглядов, не шепчет проклятья, не буравит взглядом? Вижу, я попал в самую суть. Наверное, будет лучше, если тебе об этом расскажет кое-кто другой.
Один из сидящих близ разлома людей медленно поднялся на ноги. Он был в старых потёртых доспехах, в которых все же ещё можно было различить умение мастера, что их изготовил.
— Приветствую вас, Хранительница Света, — мужчина, с легкой сединой, согнул руку в локте и сделал небольшой поклон, — вероятно, вы меня не помните…
— Дункан. Паладин Бессмертного Оплота Дитона. Ты был на страже бреши, когда мы решили попытаться… отсечь её.
Последняя фраза далась богине тяжело. Так они называли своё предательство — попыткой закончить всё раз и навсегда, воспользоваться магией, которой никто из них пользоваться не умел и в результате крохотная тропа превратилась в это. Даийлен бросила взгляд на разрыв, через который в Дастриус могли бы просочиться бесчисленные орды, если бы не его защитники. Даже сейчас, беззлобная усмешка — самое злое, что она могла увидеть на их лицах.
В тот ужасный день, у бреши были не только Асфед и его люди, но и множество последователей самих богов-предателей, слишком дружных с воинами Асфеда, чтобы считаться надёжными. Они остались заключены здесь вместе с ним. И вот, спустя тысячи лет, перед ней стоит один из них, преданный собственным богом, без единой толики злобы или жажды мести.
— Негативные эмоции не лучшее топливо, когда тебе предстоит битва длинной в тысячелетия. Многих это сломало. Поэтому мы отпустили их.
— Ты говоришь на ситийском? — Даийлен только сейчас поняла, что живший много эпох назад воин обратился к ней на современном языке.
— Отдыхаем мы редко, но и способов занять ум здесь немного, поэтому мы учим языки друг друга, чтобы сохранять ясность ума, — Дункан зацепился взглядом за кого-то из своих соратников, после чего все, включая Гариона, хором произнесли:
— Кроме Трина! — и громко рассмеялись.
Никто из гостей не понял причины этого смеха, но это замечание отозвалось буквально в каждом местом обитателе.
— О-ой, — Гарион утер подступившую в глазах влагу и начал объяснять:
— Этот старый усач, упорно отказывается говорить с нами на каком-либо языке, кроме своего родного. Хотя сам он уже давно всё выучил, просто со временем, он тут уже хрен знает сколько, но заставить его в этом признаться не может даже Асфед.
— Не знаком с ним, но он уже мне нравится.
— О! — Гарион щёлкнул пальцами и развернулся, — Вот и ты очнулся, Кальт. Ну, что? Может обнимешь уже своего старого друга и скажешь спасибо, за то, что спас ваши шкуры в тех горах?
— Вы, кажется, забыли о субординации, капитан. Как нужно обращаться к старшим по званию?
Улыбка Гариона стала ещё шире.
— Если уж на, то пошло, то я — Смертный Меч, а ты какой-то там Мастер Войны. Так что можешь начать кланяться мне в ноги и рассыпаться в благодарностях.
Они смотрели друг на друга несколько секунд, а потом рассмеялись и обнялись. Уж где-где, а в отряде Вулкана о субординации ничего не знали не только офицеры, но и рядовые солдаты.
— Рад тебя видеть, друг.
— Я тебя тоже, Кальт, — Гарион сделал шаг назад и в первые за весь разговор спросил абсолютно серьёзно, — Как там Ирель? — его тон моментально вернулся к прежнему полушутливому состоянию, — Я надеюсь ты не заразил её своим холостяцким образом жизни? Ты ж её кумир.
Кальт усмехнулся.
— Твоя сестра преподаёт в офицерской академии. Один из самых известных и самый страшный инструктор по боевой подготовке в столице. Муж — ученый-маг, так что на поле боя не помрет. И ещё у тебя трое племянников: девочка Катрия, ей восемь лет, и близнецы-мальчики Гало и Калдо, уже как огонь с водой, а им только четыре.
Вольный, что всё время стоял рядом, увидел, как быстро заморгал Гарион, обратив взгляд куда-то сквозь Кальта. Он мельком глянул на остальных и увидел лишь искреннюю радость таким хорошим новостям.
— Я надеюсь она им не готовит?
Кальт издал что-то похожее на злобный смешок.
— Она научилась нормально готовить ещё при твоей жизни. Ты просто не знал об этом, потому что так и не осмелился ей сказать правду. В один прекрасный день, памятуя о том, что по словам старшего брата у нее непревзойдённые кулинарные навыки, она решила продемонстрировать их не тебе. Результат представляешь?
