– Интересно, где он сейчас, – Влада просто так щелкала зажигалкой.

– Позвони ему на работу, – стряхнув пепел в окно, предложила Цаца.

– Он на работе, – через минуту обрадованно кивнула Влада. – Не с ней, по крайней мере.

– Я бы на твоем месте не обольщалась, – проворчала Цаца. – Если она уехала из той квартиры, значит, он ей купил другую! Но вот когда? Он же приехал только вчера.

– Все равно, – перебила ее Влада. – Просто камень с души вместе с этими кирпичами упал!

– И у меня... Хотя лучше всего стекла бить все-таки ночью, – Цаца усмехнулась. – Но мы с тобой молодцы. Ну что еще? У тебя такие глаза...

– А если там был ее ребенок? – внезапно спросила Влада. – Он-то здесь ни при чем...

– Ее ребенок в больнице, – Цаца отмахнулась. – Собачник сказал, что свет по вечерам не горит уже пару дней... Ну давай приедем ночью и проверим, если хочешь?

– Ты смеешься? – Влада не растерялась и свернула следом за машиной, которая, в свою очередь, нашла небольшую лазейку, и они оказались в маленьком переулке.

– Нет, – Цаца кивнула на старушку, медленно шагающую через дорогу. – Счастье долгой жизни...

Влада кивнула, ожидая, пока старушка пройдет.

– Станем и мы стариками.

– Смешными, седыми и тощими, – подхватила Цаца. – И будет нас качать от ветра, как вон эту бабулю.

– Будем пить чаек вприкуску...

– И что было обидным вчера, покажется счастьем лет через пятьдесят?

– Ты просто философ, Цаца, – сворачивая на бульвар, улыбнулась Влада. – Поедим где-нибудь?

– Давай, – кивнула Цаца. – Вон, местечко есть, и мы тут никогда не были. Сколько сейчас времени?

– Без четверти двенадцать...

Когда они вернулись около восьми часов вечера домой, у калитки стоял «Хаммер» Рэма Константиновича с включенными фарами. Владе издали показалось, что передняя дверца автомобиля открыта.

– Подожди, – она вышла из автомобиля, машина Рэма Константиновича действительно была открыта.

На переднем сиденье лежала бутылка из-под абсента.

– Твой старик пьет за рулем? – хмыкнула Цаца. – Как же он ездит?

Влада кивнула:

– Так и ездит... Ты «Мазду» поставь в гараж, а я «Хаммер» поставлю, – взглянув на темное окно спальни отца, Влада завела машину. – Завтра с ним поговорю.

Сумерки у дома Бармичевых почему-то пахли новогодними елками...

... хотя на календаре было лишь 18 октября.

– Здесь останетесь ночевать, Владислав Георгиевич? – пошутила секретарша, заглянув в раскрытую дверь его кабинета.

– И останусь, – кивнул Бармичев. – А что, Лидия Ивановна, работа дураков любит.

– Ваша супруга звонила, – секретарша стояла одетая и теребила в руках сумочку.

Бармичев пожал плечами и взглянул на часы.

– Вы подготовили черновик объявления, которое надо будет поместить в двух самых читаемых газетах?..

– Да, – кивнула Лидия Ивановна. – «Ищу Глебкову Валентину Ивановну, 23 лет. За сведения о ее местонахождении выплачивается вознаграждение в размере 1000 долларов».

– До завтра, Лидия Ивановна, – отпустил секретаршу Бармичев. – Я тоже скоро пойду.

Дверь затворилась, Влад снял пиджак и направился в комнату отдыха, где принял душ. Затем, включив телевизор, распечатал комплект белья и постелил себе на служебном диване. Ему и раньше доводилось спать у себя на рабочем месте – комната отдыха напоминала скромный гостиничный номер.

– Где же она?.. – думал он, пока не заснул.

С неба на землю падал снег. У офиса компании «Трансплутон – Навигационные Системы» стоял заснеженный джип цвета «металлик».

«Перестал звонить, спрашивать про жену, вдобавок нашел замену в лице Таты Модуляш... Успокоился... И что это значит?..» – пока пила чай, размышляла Лидия Борисовна.

Фото Мэрилин на ее столе было погребено под Уголовным кодексом.

В это время в квартире Скотчинских...

– А что ты от меня хочешь?.. – кипятился Николай Романович, разглядывая лежащую рядом с ним в костюме Евы любовницу. – Возьми, боже, что мне не гоже, так, что ли?!

Тата без раздражения глядела на трясущиеся щеки своего потенциального мужа и терпеливо улыбалась.

– Ну иди ко мне, зая, – ласково позвала она. – Успокойся, зай!

Скотчинский, недолго думая, выполнил просьбу любовницы, сноровисто взгромоздившись сверху. Припадок ярости ровно через минуту миновал, и Тата с Николаем Романовичем стали смотреть телевизор.

– Пикантные перчики, – улыбнулся на стриптизерш Николай Романович. – Татуся...

– Что, любимый? – откликнулась Модуляш.

– А у тебя был когда-нибудь секс с девушкой?.. – Николай Романович с любопытством разглядывал живописно переплетенные тела на экране.

– А зачем? – улыбнулась Тата. – Мне не нравятся женщины, ну их на фиг.

– Да-а-а? – вкрадчиво протянул Скотчинский. – Ты уверена?.. Вот Инна спала с десятком женщин, – облизнувшись, протянул он. – Это только с теми, кого она знала, а с незнакомыми так видимо-невидимо...

– Ну Инна же – известная гетера, – улыбнулась Тата. – Фу, спать с женщинами... Зачем с ними спать, если есть мужчины.

В спальне повисла пауза.

– Да ты по сравнению с Инной... бревно! – тихо, но отчетливо произнес Николай Романович.

Тата неожиданно улыбнулась.

– Ты хочешь, чтоб я ушла, да? – спустив ноги с кровати, спросила она. – Я уйду, а ты можешь поливать свои фиалки хоть всю ночь подряд, Николаша.

– Да оставайся, мне-то что! – Скотчинский покосился на фиалки в горшках на подоконнике. – Но Инна в отличие от тебя была роскошная дама, – нравоучительно произнес он, глядя в телевизор.

На губах Николая Романовича играла улыбка.

– Ты – дурак, – констатировала Тата.

– А Инна говорила, что «дурак» – для меня комплимент! – парировал Скотчинский тем же поучительным тоном.

Тата вдруг захохотала и получила легкую затрещину.

– Роскошная дама?.. А где ж ее наряды, интересно? В шкафах обычные подержанные тряпки, – Тата потерла затылок и фыркнула.

– В боксе мехового холодильника у Инночки, к твоему сведению, шесть норковых шуб. – И Николай Романович повторил: – Шесть!.. Всех цветов радуги – норковой, разумеется.

– А что, бывает норковая радуга? – задумчиво переспросила Тата.

Скотчинский проигнорировал вопрос.

– Ты хоть счастлив со мной? – спросила Тата, глядя на пухлого и надутого Николая Романовича. – Ну что ты надулся, Коля, как мышь на крупу?..

– Мне некогда думать, что я несчастлив, Татусь, – Николай Романович наморщил лоб. – Видишь, у меня снова появились волосы?.. – опустил голову он. – Ну, видишь?

– Давай спать, – зевнула Тата.

– Давай, – согласился Скотчинский.

Они выключили свет и долго лежали.

«Как два бревна...» – уже во сне подумала Тата.

Влада проснулась и скосила глаз на часы. Было всего лишь семь утра, и она помнила, что ей снился какой-то нескончаемый кошмар.

Взглянув на пустое место рядом с собой, где обычно спал Бармичев, Влада проглотила подступившие слезы и, не разрешая себе плакать, поднялась. Находиться в спальне было выше ее сил.

– Нужно сказать ему про «Хаммер», ну как же он забыл его закрыть?.. – налив в турку воды, Влада зевнула и прислушалась.

Из комнаты отца не доносилось ни звука.

– Мам, – с лестницы громко позвала ее дочь. – Мам...

– Не мамкай, – вдруг разозлилась Влада, – деда разбудишь, он вчера напился...

– Мама, – дочь уже стояла рядом с ней, – там от дедушкиной комнаты...

– Что от дедушкиной комнаты?..

– Нестерпимая вонь, – Машка стояла, зажимая нос. – Быстрей бы он уехал, что ли!

– Что ты такое говоришь, Машка! – Влада, легонько стукнув дочь по лбу, побежала по ступенькам на второй этаж. – Ты хоть заглядывала к нему? – обернулась она.