Зав. отделением кивнула.

– Нет, не будут. Вам нужна машина, чтобы перевезти мальчика, но мы не можем предоставить ее, к сожалению... Обратитесь в детский фонд «Сочувствие», дежурная медсестра даст вам телефон секретаря, они обычно не отказывают.

– Машина-то зачем? – пробормотала Валя.

– Вам помогут перевезти вашего мальчика, – зав. отделением кивнула в сторону медсестринского поста.

– Куда перевезти, в другую больницу?.. – упавшим голосом переспросила Валя.

– В хоспис, – Эмилия Александровна внимательно взглянула на нее. – В хоспис «Белая Обитель».

– Куда?.. – Валя задержала дыхание. – Я лучше возьму его домой!

– Лучше сразу отвезти его в хоспис, там ему будет комфортнее. Я вам очень сочувствую, поверьте.

– Думаю, день-два роли не играют?.. – перебила ее Валя.

– Не играют, – согласилась Королева. – Это ваше право забрать Антона домой. Все документы по выписке вы также можете получить у дежурной медсестры.

– Я не верю, знаете, я не верю, что...

– Извините, – перебила Королева, – но хоспис – место, где ваш ребенок проведет комфортно отпущенные ему дни. Всего вам доброго, – и зав. отделением вошла в дверь ординаторской, плотно закрыв ее за собой.

– Пошли домой, Антон, – улыбнулась Валя, заходя в палату. – Собирайся!..

– Домой, мам?.. – обрадовался Антон. – Папа при-ехал?

– Домой-домой, – Валя быстро собирала в пакет вещи и игрушки. – Давай одевайся.

– А я выздоровел?..

– Почти!..

Они ехали в маршрутке, потом шли к метро от остановки.

– Антошка, ты же совсем легкий, – вдруг сказала Валя, прижимая сына к себе.

– Да, мам, – отозвался тот.

– У тебя болит что-нибудь?.. – спросила Валя.

– Нет.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Валя, и какая-то дама с сумками, обернувшись на них, придержала дверь в метро.

– Спасибо большое, – поблагодарила Валя.

Дама кивнула и улыбнулась ей.

– Душно тут, – пробормотала она, заходя следом. – Как я не люблю метро!

Плетеная корзинка и клетчатый чемодан стояли у двери.

– Все взяла? – спросила себя Полина Давыдовна и присела на дорожку.

Такси должно было приехать с минуты на минуту.

Зяблик сидел рядом с корзинкой и о чем-то усиленно думал, глядя в пол.

– Шоколадки для котов раскуплены? – наконец, подняв голову, промяукал он.

– Что?! – отозвалась Полина Давыдовна, теребящая ручку сумочки. – Говори по-русски, неслух, – фыркнула она.

Кот развел лапы – русского он не знал. И хозяйка об этом знала, что русского он не знал!..

«Уехала в Россию!» – оставила на автоответчике запись на восьми европейских языках Полина Давыдовна и, прихватив корзинку с Зябликом, вышла из дома. Такси уже стояло с раскрытой дверью напротив скамейки.

– Мадам, а корзинку тоже сюда?.. – поинтересовался таксист, укладывая чемодан в багажник.

– Нет, корзинка – со мной! – не согласилась Полина Давыдовна, пояснив: – Тут же кот наш семейный.

Депрессивный Зяблик сидел, прижимая к сердцу свою любимую фарфоровую мышь, и грустил... Сегодня ночью он попрощался с Мэрайей – кошкой цвета спелой вишни, живущей в доме напротив...

Мэрайя была полноправным членом семьи почтенных индийских аристократов и весьма благоволила Зяблику... Зяблик лизнул ногу, которую вчера ему проколол ветеринар, и чутко принюхался – в такси пахло таксистом.

«Я гений, и что я делаю здесь, а?.. – фарфоровая мышь была с грохотом отброшена в угол. – Меня, как заурядного кота, дважды кольнули в ногу, зачем-то везут в Сибирь, и я не имею даже права сказать „мяу“ по-английски... По меньшей мере – это бестактно!»

Такси тем временем привычным маршрутом ехало в аэропорт...

«Мой родной брат – белый кот – перед перелетом из Лондона в Сеул предупреждал меня, что самая высокая высь для кошки – это крыша и дерево. Все-о-о...»

Тут Зяблика разобрал смех. Он услышал, как Полина Давыдовна со стенаниями ищет билет на самолет. Зяблик сам видел, как Скотчинская сунула его в карман пальто, а теперь уже третий раз перерыла ридикюль и стала настойчиво убеждать водителя повернуть назад.

– На-ка, подержи, Зябликус, – смешно кудахтала хозяйка, сунув ему какую-то бумаженцию в клетку. – Сейчас, проверю в кармане... Или нам придется вернуться... Ага, нашла! – шумно обрадовалась Полина Давыдовна, выуживая из кармана билет и паспорт.

Таксист за стеклом закатил глаза, на лице осталась несмываемая гримаса раздражения на всех пассажиров сразу. А Зяблик притих, бумажка, сунутая ему в корзинку, была вчерашней справкой от ветеринара.

– Не всякий кот летает, – по-свойски начала успокаивать кота Полина Давыдовна и выудила из ридикюля телефон.

– Рэмчик, алло, это я... Как – кто?.. Полина Давыдовна, жена твоя, подъезжаю к Хитроу, да-да-да, – проворковала в трубку мадам Скотчинская. – Буду в Москве через шесть часов... Не встречай, я сама доеду!

Зяблик, высунувшись из корзинки, делал вид, что дышит, потом убрал голову обратно и с упоением принялся что-то жевать.

Полина Давыдовна прислушалась, как Зяблик аппетитно чавкает.

– Алло, Рэмчик?.. Я везу тебе коньяк «Луи Тринадцатый»!.. Ну, тот самый, за три тысячи долларов, и кота!.. Как какого кота?.. Нашего!

– Немного коньяка? – хмыкнул Рэм Константинович. – А кота зачем?..

– А с кем я его оставлю?.. – неожиданно рассердилась Полина Давыдовна.

– Ну, и как там поживает кошачья душонка?.. – грозно поинтересовался Скотчинский.

– Кошачья душонка сидит в корзинке, – Полина Давыдовна прислушалась, – и чавкает! – в некотором удивлении констатировала она. – Рэм, ну что ты узнал про эту даму?..

– Какую даму ты имела в виду? – притворно удивился Рэм Константинович.

– Ты уже видел ее, и что она из себя представляет?

– Она, Поля... не шикарная проститутка за двести бакинских и не содержанка. А больше мне сказать нечего.

– Рэмчик, – выдохнула Полина Давыдовна, косясь в спину таксиста.

– А что, это так, к сожалению, – раздался ответ.

– А почему к сожалению? – не поняла Полина Давыдовна.

– Потому что опыта прожженности нет... И у нее есть шанс привязать к себе Бармичева навсегда, – словно жевал гудрон, проворчал Скотчинский.

– Она что, похожа на подружку принца? – издевательски протянула Полина Давыдовна. – С метлой-то?..

– Какое там, – Скотчинский замолчал. – Эх, Поля, она действительно с метлой... И у нее странные голубые, как у хаски, глаза.

– Как у собаки? – шепотом изумилась Полина Давыдовна.

– Как у собаки-хаски, – педантично поправил ее Рэм Константинович. – Поля, – Скотчинский кашлянул и помолчал. – Не лезь в мои кишки, ладно? Она не секс-трофей, которым можно похвалиться перед друзьями, это раз!.. Без слез на нее не взглянешь, это два. И к слову, у ее ребенка рак... Это три.

– Рак?! – почти выкрикнула Полина Давыдовна.

– А ты точно приедешь, Поля? – помолчав, спросил Рэм Константинович. – Мне тебя ждать, ну ты уверена, что тебе это нужно?.. А то сдай билет, мне спокойнее, когда ты дома с котом, Поля.

– Ну да!.. Я уже в Хитроу, – возмутилась Полина Давыдовна. – Мне совсем не до шуток, знаешь ли... Ты Коле звонил? У него, похоже, неприятности.

Рэм Константинович молчал, пропустив неприятный ему вопрос мимо ушей, и Полина Давыдовна мягко напомнила:

– Ты Коле звонил, Рэм?

В трубке в ответ раздавалось лишь дыхание.

– Какие же они разные у нас, скажи?.. – воскликнула Полина Давыдовна.

– У тебя, – отозвался Скотчинский.

– Да уж, – покорно согласилась Скотчинская. – Ты все-таки узнай, как там Коля, – попросила она. – Поговори с ним, пожалуйста, очень тебя прошу!

– Не буду.

Полина Давыдовна всхлипнула.

– Ну хорошо, Поля, – вздохнул Рэм Константинович. – Хорошо. Тут у Влады в доме тьма пауков, чтоб ты знала... Надо бы их как-то выгнать. Я просыпаюсь весь в пауках. Они сидят на моей кровати и смотрят на меня, как китайцы на своего мандарина, представляешь, Поля?!