Перед входом в центр монастыря настоятельница остановилась, повернулась к путникам и сказала, что в дом господень с оружием нельзя.

– Я не отдам свой пистолет, – начал было возмущаться Молчанов, но все путники уже сложили своё оружие в небольшой пластиковый контейнер.

– Бл… – бросил Молчанов и, нехотя, поместил пистолет в ящик.

Внутри здания атмосфера была ещё более таинственной и необычной. Вместо электрических светильников горели свечи, коридоры наполнял густой запах ладона. Путники прошли к залу. В тяжёлом полумраке, они протиснулись мимо кресел и сели поближе к выходу. На сцене высился большой деревянный крест, перед ним стояла кафедра. Монахи стекались внутрь и молча занимали положенные им места.

– А ты заметил, монашка то не хромала, – не унимался Молчанов. – Неужели чудо?

– Да что с тобой? – одёрнул его Синявский.

– Секта это я тебе говорю. Секта, – приговаривал Молчанов. – Кресты не православные – нет доски сверху и ещё косой снизу, все сидят, как католики, икон нет. Да и где ты видел, чтоб в одном монастыре жили и мужчины и женщины?

Вольф разрывался: ему были интересны монахи, этот зал и мерцание свечей, но также он внимательно слушал брата, который редко ошибался в своих догадках. Синявский ещё раз пробежал глазами по монахам, по кресту и залу, что-то начало коробить и его. Но в этот миг в зал вошла процессия, возглавляемая настоятельницей. Монахиня и двое монахов за ней, бренча колокольчиками, прошли через заполненные ряды и остановились на сцене.

Настоятельница уверенно встала за кафедру, окинула суровым взглядом слушателей и начала проповедь.

– Братья и сестры во христе. В это тяжёлое время, когда мы прогневили господа делами и поступками нашими грешными, нам нужно искупить свои злодеяния и посрамления и вновь показать нашему господу, что мы, рабы его, осознали всю тяжесть жизни без его грозных, но праведных очей. Всадники из Откровения Иоанна пришли на землю, взяли с неё мир, принесли голод, смерть и разрушения! Это кара божия за грехи наши, ибо сказано, что снимет господь наш печати с книги жизни и будут казни на головы наши изливаться из труб ангелов небесных!

В это время Максим Молчанов шепнул брату, что в Библии не так всё было, но Вольф не обратил на него никакого внимания, его глаза продолжали неотрывно смотреть на настоятельницу.

Монахиня продолжала:

– И тогда кары небесные исправят человечество! В труде, в молитве, в страданиях и в послушании мы выстоим и докажем богу нашему всемогущему, что сможем вновь вернуться в лоно церквии его… «И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде Полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки…»1.

Настоятельница завершила пламенную речь традиционным:

– Во имя отца, сына и святаго духа. Аминь.

После проповеди монахи подходили к настоятельнице и принимали от неё небольшие квадратики картофельного хлеба, целовали руку и уходили. Путники ещё сидели на местах, когда настоятельница позвала их принять «тело господне». Снежа первая взяла кусочек хлеба и поблагодарила. Затем Женя и Алёна, Антон и дядя Рома, руки никто не целовал и все ограничились «спасибом». Молчанов, нехотя, взял хлеб, покрутил его в руках и буркнул:

– Спасибо.

Подошла монахиня и предложила проводить гостей в кельи. Это были небольшие пропахшие ладаном комнатки в доме с крестом. Путники разложили вещи и стали готовиться ко сну. В дальней комнате было слышно, как Молчанов спорил с братом:

– Блин, Володя, ты как маленький, не видишь, они мозги людям дурят?

– Максимка, вечно ты подозреваешь всех. Они же обычные монашки. Ну, подумаешь, изменили немного слова, красиво же получилось. Завтра всё равно уедем, сегодня можно и отдохнуть, – сказал Вольф.

Антон на возражения Молчанова отметил, что всё понимает, проповеди в основном для тех, кому нужно утешение, и многое сказанное настоятельницей лишь красивая сказка. На этом спор и закончился. Молчанов, ворча, ушёл спать.

Утро подобралось быстро. Предыдущие владельцы оставили после себя мягкие постели, и путники впервые за долгое время смогли хорошенько выспаться. Молчанов, который пытался раньше всех сбежать из монастыря, встал самым последним, когда все вещи уже были собраны.

– Вставай, Максимка, нам пора, – пробасил Вольф.

– Уже? – протянул Молчанов, затем выглянул в окно и понял, что залежался.

Путники взяли вещи и спустились вниз по изрисованной крестами лестнице к подъезду дома. Вдруг они замерли, руки их опустились, а глаза полезли из орбит.

– Ну вот, пожалуйста! – хихикнул Молчанов.

Машин на стоянке не было.

Путники мотали головами по сторонам, но машин нигде не было. К ним подошла настоятельница, её сопровождали одна из послушниц и пара охранников.

– Мать, – обратился к настоятельнице Молчанов, – а где машины?

– Мы их взяли себе, как пожертвование монастырю, – спокойно сказала монахиня и посмотрела на путников.

Вдруг Молчанов рассмеялся, махнул рукой, мол, сами давайте с ней разбирайтесь, я же говорил. Тогда Антон вежливо сказал:

– Мы без них не сможем уехать из монастыря, путь не близкий.

– Вы уже собрались ехать? – с показным удивлением, спросила настоятельница. – А как же поработать на монастырь?

У путников отвалились челюсти: какая работа? Она же знала, что они только на одну ночь заехали. Монахиня поспешила объяснить:

– Конечно, вы сказали, что побудете здесь только одну ночь, но… – она выдержала паузу, как это обычно бывает после слова «но», – но вы ели монастырский хлеб и спали на монастырских кроватях, и было бы справедливо помочь монастырю в ответ, – улыбнулась она.

Услышав это, Молчанов закатился таким смехом, что казалось, ему стало плохо. И только тогда путники поняли, что рыбак рыбака видит издалека. Хотя Молчанов и говорил о каких-то несоответствиях религии и так далее, но он нутром чуял, что настоятельница училась по тому же учебнику, что и он сам: еда – долг – работа – вот формула власти в новом мире. Молчанова немного отпустило, и он сказал:

– Ах, мадам, если бы вы были на сто лет моложе, я бы женился на вас.

Монахи покосились на этого странного человека. Настоятельница тоже стояла и не понимала, почему она вдруг стала объектом восхищения, когда в подобных случаях идут в ход увёртки, матершина, а иногда и кулаки.

– Не поняла вас, молодой человек, – проговорила она и захлопала глазами.

Ещё пару раз хихикнув, Молчанов подошёл к ней. Охранники тут же потянулись к дубинкам и сделали шаг вперёд. Но настоятельница жестом остановила их.

– Вы не уделите мне время? Нам надо поговорить, – наигранно вежливо спросил Молчанов.

Настоятельница покосилась на послушницу, затем взглянула на этого ненормального человека и кивнула.

Молчанов отвёл её в сторону. Улыбка с его лица мгновенно исчезла, и он твёрдо спросил:

– Что вы хотите?

– В смысле? – завздыхала настоятельница, такой опыт был у неё впервые. – Я же сказала, помочь монас…

– Да, да, – перебил Молчанов. – Действительно, что вы хотите?

Настоятельница замялась, видя, что молодой человек понимает, что к чему, и её манипуляции с ним не проходят. Монахиня вздохнула и тихо произнесла:

– Мне нужны ресурсы и люди, – затем она оглянулась, не подслушивает ли кто, и добавила: – Без них монастырь не простоит до лета.

– Вот так бы сразу, – сказал Молчанов. – Ладно, ты нас провела, признаю, но нам позарез надо ехать. Давай мы тебе окажем услугу, а ты вернёшь автомобили?

– Хорошо… – прищурилась настоятельница. – Вижу, ты человек смышлёный. Короче, мне нужна информация, как выращивать еду, чтобы не гибла. А также… семена.

– Будут тебе сведения, но семена ищи сама, – торговался Молчанов.