– Вот же дебил! Додумался взять кредит и купить четыре видеокарты! Четыре! Света! Майнить он собрался! – глаза тёти Лены блестели. – И потом ещё заявляет, что у меня нет предпринимательской чуйки. Ты представляешь? Бизнесмен хренов.

Светлана Фомина вновь огляделась: посетители парка не спеша гуляли по засыпанным разноцветными листьями дорожкам, и до её нудной подруги им не было никакого дела.

– И знаешь, Света, мне это надоело…

Голос тёти Лены стал глуше, слова слились в неразборчивую массу звуков, Светлана же смотрела на свою десятилетнюю дочь. Девочка играла в листве. Она подбрасывала листья вверх и затем кружилась в разноцветном водопаде осени, представляя себя маленькой волшебницей. Вдруг девочка взглянула на взрослых, хитро улыбнулась и что-то спрятала за спиной. Маленькие ножки сами понесли её к маме.

– Мама, это тебе, – девочка протянула букет из кленовых листьев и застыла в улыбке, ожидая похвалы. – Сама насобирала.

– Снежа, какая ты молодец! – Светлана приняла подарок и стала его разглядывать.

– Здесь все листья и красные, и жёлтые, и зелёные, – нахваливала себя девочка.

– Ой, а это что? – Светлана притворно насупила брови и вытащила кленовый лист с небольшим чёрным пятном посередине. – Проглядела?

– Ну, я не чаяно, – Снежа покрутила ножкой.

Тётя Лена улыбнулась и, казалось, забыла о своих несчастьях. Но мгновение спустя бедной москвичке стало грустно:

– Вот бы у меня было такое чудо, а не этот…

Её лицо вновь прокисло, и женщина принялась излагать план борьбы со своим бестолковым мужем.

– Ладно, Лена, ладно, – уже почти не разбирая слов, ответила Светлана, – помогу я тебе оформить развод…

Взрослые о чём-то не переставая разговаривали. Снежа медленно переступала ножками по бесконечной асфальтовой дорожке. Разноцветные деревья слились в неразборчивую красно-бурую массу. Лебеди в пруду не спеша скользили по ровной глади воды. На глаза навалилась странная тяжесть, к ним тут же присоединился желудок и стал просить что-нибудь жирненькое и сладкое.

– Мама, пойдём домой! – пропищала девочка.

– Снежа, но мы же только вышли! Вон, давай в картинную галерею сходим, – мать указала на небольшое розовое здание в конце парка.

Приобщение к искусству не задалось: на стенах висели одинаковые портреты дворян в париках и мундирах. Художники либо поленились, либо уж совсем реалистично передали внешность благородных особ, потому девочка то и дело хихикала, когда видела косые глаза и кривые носы.

Портреты кончились, кончилась и галерея. Устав ещё больше, Снежа канючила не переставая. Наконец, раздираемая с обеих сторон гудением и причитанием, Светлана Фомина сдалась.

– Хорошо, мы идём домой, – сказала она и взяла девочку за руку.

Втроём они пошли вдоль узкого канала, тёплый ветер обдувал золотые кроны деревьев и осыпал прохожих мириадами листьев. Постепенно волшебство осеннего леса таяло, воздух наполнялся шумом приближающегося города. Показались многоэтажки, машины выли по широченному шоссе, то и дело проносились поезда, воздух наполнился пылью и вагонной гарью. Подруги и Снежа спустились в вонючий подземный тоннель под железной дорогой, прошли мимо серых хрущёвок и вышли к станции метро Рязанский проспект. Кругом рябили вывески «Цветы», «Кредиты до зарплаты», «Шаурма». Народ толкался мимо ларьков, старухи о чём-то брюзжали, мамочки пытались успокоить орущих детей. У вестибюля лежали несколько исторгавших пары спирта тел. Здесь Москва ещё не успела похорошеть.

В метро было лучше: чистые платформы, разноцветные тихие поезда. Наконец, тоннель кончился, и Снежа услышала знакомый женский голос:

– Станция Авиамоторная…

Тётя Лена вышла раньше, и мать с дочерью остались одни. Они поднялись по длинному эскалатору и вышли на шумную улицу. Лефортово был старым московским районом со смешанной архитектурой: хрущёвки и сталинки соседствовали с современными многоэтажками. Их же двор был окружён трамвайными рельсами. Высокие жилые здания стояли колодцем, дно которого почти всегда заполняла тень.

– Переоденься, помой руки и за стол, – сказала Светлана.

Снежа сняла куртку, положила букет на этажерку в прихожей и побежала в ванную. В это время раздался дверной звонок.

– Привет, вы уже пришли? – в прихожую вошёл Женя, обычный московский школьник. Он кинул на пол рюкзак и стал снимать кроссовки.

– Только что, заходи, сейчас обедать будем, – ответила Светлана.

Снежа вышла из ванной и наткнулась на брата. Он взглянул на неё, чуть заметно улыбнулся и пошагал к себе в комнату.

Несколько минут спустя по квартире растёкся запах куриной лапши. Светлана налила в тарелку суп и поставила перед Снежой. Затем вошёл Женя, упал на стул и пододвинул тарелку к себе.

– Это моя! – пропищала девочка.

– Да? – буркнул Женя и зачерпнул ложкой суп. – Ну ладно…

– Мама!

– Не кричи! – отрезала Светлана, наполнила вторую тарелку и дала дочери. Девочка тут же принялась черпать ложкой, с опаской поглядывая на брата. – А ты чего? – Светлана уставилась на сына.

– Ничего. Думал это мне.

Отхлебнув ещё пару раз, Женя спросил:

– Где были?

– В Кускове, гуляли, – ответила мать. – С тётей Леной.

– Опять про дядю Гену говорила?

– Про кого же ещё? У неё две темы: дядя Гена и работа… Вот будете лениться, такими же вырастите.

– А мы-то причём? – Женя уставился на мать.

– Потому, что тебе поступать, а ты в носу ковыряешь.

– Вон Сёма не париться вообще, – заметил Женя.

– Сёма твой… – Светлана сделала усилие, чтобы не сказать чего лишнего, – такой же раздолбай. Будет потом, как дядя Гена на диване валяться и ерундой страдать.

– Но…

– Всё, ешь, давай.

Женя недовольно посмотрел в тарелку, быстро дохлебал суп и ушёл к себе.

Экологический отдел ФСБ был создан недавно и в него согнали всех, кто, так или иначе, оказался лишним в других отделах. Защита экологии была связана с составлением многостраничных отчётов, подготовкой информационных материалов для руководства и изучением занудной писанины учёных.

– Синявский! – гавкнул с порога пожилой коренастый полковник. – Послезавтра отправляешься на боевое задание в Якутию. Будешь сопровождать биологов из Академии наук, пока они там будут в земле ковыряться.

– Товарищ полковник, какая Якутия?! – из-за стола вскочил молодой человек и уставился на начальника.

– Саха. Которая ещё? – проворчал полковник.

– Но.

– Никаких но, лейтенант, приказы не обсуждаются.

– Есть, товарищ полковник, – проговорил молодой офицер и опустился на стул.

Два дня спустя лейтенант Синявский прибыл на аэродром Жуковский. Около ангара уже возились людей заюбилейного возраста. Они открывали ящики, доставали приборы, проверяли и вновь укладывали их в контейнеры. Лейтенант вышел из служебного автомобиля, закинул рюкзак за спину и пошагал в сторону учёных. Его заметил один бородатый старичок в очках и, с несвойственной его возрасту скоростью, подбежал к молодому человеку.

– Значит, вы будете нас сопровождать? – глаза учёного бегали по лицу офицера.

– Так точно, – ответил Синявский.

– Ха-ха, сразу видно, что из силовой структуры, – на лице старика просияла улыбка. – Но вы можете быть свободны в общении со мной и моими коллегами. Официоз здесь не уместен. Как вас зовут? – старик продолжал таращиться молодому человеку в глаза.

– Лейтенант Синявский, – ответил офицер.

– А имя?

– Антон.

– Рад познакомиться, Антон. Я Михаил Фёдорович Чижов. Руководитель этого научного коллектива и экспедиции, – он оглянулся на мужчин и женщин, стоящих вокруг припасов.