Газета «Тамбовский голос»,
5 мая 1906 г.
В конце января 1906 года начальник Тамбовского жандармского управления полковник Семенов получил уведомление: в Тамбов собирается некий столичный журналист — партийная кличка Вовка — написать о безжалостном обращении властей с подследственной Марией Спиридоновой. Полиции удалось перехватить Вовкино частное письмо, где он признается: расследование предстоит крайне трудное, вполне возможен арест.
В течение нескольких дней на стол полковнику Семенову ложились донесения обо всех приезжающих в Тамбов. В эти списки попал даже борисоглебский исправник Протасов, неоднократно и на деле доказавший свою исключительную лояльность. Но загадочного Вовку так и не вычислили.
А еще через некоторое время петербургская газета «Русь» стала публиковать письма Марии Спиридоновой из Тамбовской тюрьмы и серию очерков журналиста В. Владимирова о самой Спиридоновой.
Благодаря публикациям дело об истязаниях девушки-революционерки жестокими жандармами получило широкую огласку не только в России, но и за границей. Издав в том же 1906 году свои очерки отдельной книгой, В. Владимиров в качестве приложения опубликовал и письма в защиту Спиридоновой — от частных граждан и от всяких международных, как теперь бы сказали, правозащитных организаций. Эти публикации сильно поспособствовали спасению Марусиной жизни, совершенно тогда ей лично ненужной. Она мечтала принести ее в жертву на алтарь революции…
Однако Владимиров своими трудами содействовал не только спасению Спиридоновой от казни, но и созданию определенной репутации — репутации несгибаемой революционерки без страха и упрека, «святой страдалицы революции», почти сверхчеловека. Всю оставшуюся жизнь Марии Спиридоновой пришлось нести бремя этой «почетной» репутации и оправдывать ее. А она была очень ответственным человеком и не могла обмануть ничьи ожидания, тем более ожидания товарищей по партии…
Да и после жизни — образ железной женщины с неизменной папиросой в зубах, жестокой и безжалостной, женщины, в которой нет ничего женского,
прочно закрепился в сознании людей. Свою роль сыграли и советские кино и литература.
А если не Владимиров — кто знал бы о пылкой, нервной девушке из Тамбова, одержимой идеей революции? Таких девушек по России были сотни и сотни. Десятки из них принимали участие в терроре и точно так же, как Маруся Спиридонова, восторженно желали смерти на эшафоте. Многие ее и получили — например, Екатерина Измайлович, старшая сестра подруги Марии Спиридоновой по каторге.
Если бы не Владимиров, разве возвели бы знаменитые Григорий Гершуни и Егор Созонов юную террористку-эсерку в ранг символа? И если бы не Владимиров, не созданная им слава и необходимость этой славе соответствовать, кто знает, может быть, жизнь Марии Спиридоновой и не сложилась бы дальше так страшно, как она сложилась…
Хотя, если бы не Владимиров, разве оставил бы суд Марии Спиридоновой жизнь? Кто знает…
Никто.
Однако, помимо статей В. Владимирова, были в газетах и другие публикации о громком деле тамбовской террористки. Вот, например, статья в газете «Русское государство» от 7 апреля 1906 года, подписанная неким К.
Неизвестный автор призывает судей «положить конец роковой работе этого кровавого зубчатого колеса», не выносить смертного приговора:
Пускай же воспользуется она жизнью, как и множество других, ей подобных, для глубоких размышлений о том, что бесконечная сложность жизненных явлений не разрешается револьверным выстрелом, что разгадка великих задач чрезвычайно осложнившейся современной жизни кроется не в одних только социал-революционных брошюрах, что система политических убийств пи на йоту не приближает к великим берегам грядущего царства закономерной свободы, а, наоборот — отдаляет их, образуя водовороты, задерживающие правильное поступательное движение… Если бы наша молодежь, увлеченная красивыми в теории и по большей части несбыточными на практике утопиями наших крайних левых партий, не считала ниже своего достоинства честное ознакомление с людьми других лагерей, признавала бы за ними такую же искренность в желании счастья Родине, какую видит в себе, если бы она не ввела в систему тенденциозное обобщение исключительно ненормальных случаев — «на славу нам, на страх врагам», много звеньев зубчатого колеса отпали бы сами собой и прекратился бы его кровавый круговорот.
А так… извольте-ка разобраться: подстрекаемые революционными агитаторами тамбовские крестьяне нарушили силою права помещика, помещик пострадал, и законным его защитником явилась власть, наказавшая крестьян. «Защитницею» крестьян является Спиридонова и убивает представителя власти, наказавшего крестьян, присутствовавший при этом Аврамов набрасывается на Спиридонову и наказывает ее, по силе своего разумения, исполнительный агент революционного комитета, явившегося защитником Спиридоновой, убивает Аврамова…
Что же дальше? Где конец этой ужасной сказке про «красного бычка», где выход из этой кошмарной области «красного смеха»? Ответ ясен: в честной и законной борьбе честными и законными средствами.
Как показали дальнейшие исторические события, не так уж ясен был ответ…
«ЦАРСКИЙ» ПОЕЗД
Поезд шел на восток. Поезд как поезд, обычный пассажирский, если бы не прицепленный к нему особый вагон. В этом вагоне на каторгу везли «лишенных всех прав и состояния» шесть молодых женщин, шесть особо опасных государственных преступниц. Анастасия Биценко убила в Саратове генерала Сахарова, одного из пяти генералов, посланных для подавления крестьянского восстания. Александра Измайлович, сама дочь генерала, воевавшего в Маньчжурии, покушалась на жизнь минского губернатора во время еврейского погрома в этом городе. Лидия Езерская пыталась убить могилевского губернатора Клингенберга. Ревекку Фиалку арестовали в Одессе и судили за организацию лаборатории бомб. Мария Школьник участвовала в теракте против черниговского губернатора. И — Мария Спиридонова, Маруся, которой, как Насте Биценко, Сане Измайлович и Мане Школьник, смертную казнь заменили вечной каторгой. Очевидно, решили: хоть и преступницы, а все-таки женщины. Правда, и женщин-террористок в те годы расстреливали и вешали немало.
Лето и осень 1906 года в России были неспокойными. Еще слишком свежи оставались в памяти события прошлого декабря. Казалось, только вчера возводились баррикады в мятежной Москве. Идея бунта еще не отпустила умы и сердца людей. По всей стране вспыхивали восстания. Крестьяне громили помещичьи усадьбы, жгли и грабили, а в ответ правительство посылало войска, и лилась, лилась кровь… Казалось, что конца этому не будет.
Боевая организация эсеров продолжала активно действовать. В Полтавской губернии был убит губернский советник Филонов, один из руководителей подавления крестьянских бунтов. Летом 1906 года эсеркой Коноплянниковой застрелен Мин, командир Семеновского полка, усмирявшего декабрьское вооруженное восстание на станциях Московско-Казанской железной дороги. Мин мертв, а Коноплянникова осуждена на смертную казнь через повешение. Еще один «кровавый круговорот зубчатого колеса»…
Поезд шел на восток. Первые дни дороги его встречали на станциях только маленькие группки энтузиастов, но потом молва и посылаемые вперед эсерами и эсдеками телеграммы сделали свое дело, и путь «вечниц»-каторжанок обратился в настоящее триумфальное шествие. Саня Измайлович даже пошутила, что будто бы не арестованных везут под конвоем, а они сами, как по заданию партии, едут, чтобы собрать массовки и митинги и укрепить святое дело революции.
Первая крупная «массовка» была в Сызрани. На Сызранской станции стоял целый поезд солдат, возвращавшихся с фронта, с Дальнего Востока, домой. Они окружили вагон с террористками плотной толпой, слушали, расспрашивали. Каждая из девушек назвала свое имя и рассказала, за что идет на каторгу.
Самой популярной на этой «массовке» стала Настя Биценко, — ее приветствовали громким «ура» за убийство Сахарова. Солдаты — люди военные, они лучше ориентируются в преступлениях генералов, чем губернаторов. Жертвы остальных осужденных были штатскими, и их почти не знали. Правда, про Спиридонову и солдаты что-то слышали.
