— Ты могла что-нибудь сломать, — я скользнул рукой вниз по ее спине, чтобы нежно обхватить ее задницу. — Я не уверен, что ты этого не сделала.

— По-настоящему мне не больно. Просто я легко ушибаюсь, как персик. Все мои падения были на коврик. Я действительно не пыталась навредить себе. — Ее губы коснулись центра моей груди. — Скажи мне, что ты гордишься мной.

Я сжал ее щеку, и когда она не поморщилась, мне стало немного легче дышать.

— Не было дня, чтобы я не гордился тобой, — наклонившись, я захватил ее рот в медленном, облизывающем поцелуе. Мое сердце не переставало биться. Я не был уверен, что она мне сейчас нравится, но я нуждался в ее поцелуе, как в маяке в шторм.

Ее губы не дали мне погрузиться во тьму.

Я остался в ее милой мягкости.

В конце концов, я отпустил ее рот, и мы закончили мыться. Приняв душ, я вытер ее, затем быстро вытерся полотенцем, пока она расчесывала мокрые волосы у туалетного столика. Я подошел к ней сзади, обхватил руками ее грудь.

Мы хорошо смотрелись вместе. Ее макушка была на уровне моей челюсти. Ее оливковая кожа была на несколько тонов темнее моей. Мои пальцы широко раскрылись на ее груди. Ее темно-красные соски выглядывали из-под них. Я был прямым, в то время как она была сплошь изгибающейся. Ее розовые губы были плюшевыми и приподняты в уголках. В ее темно-карих глазах плясали огоньки. Мой рот и взгляд были напряженными и сосредоточенными на Элизе.

Контраст между нами — нашими формами, нашими оттенками, нашими выражениями — был искусством. Чувственное, эротическое искусство.

— Ты великолепна, — сказал я ей.

Она откинула голову назад и протянула руку, чтобы обхватить мой затылок.

— Ты тоже.

— Мы хорошо смотримся вместе.

У нее вырвался вздох.

— Я знаю.

Я перекатил ее сосок между пальцами и погладил другой рукой ее спину, надавливая на нее.

— Наклонись вперед ради меня.

Она поймала мой взгляд в зеркале и прикусила нижнюю губу. Она была настороженной. Неуверенной.

— Элиза. Наклонись вперед. Дай мне посмотреть, что ты с собой сделала.

— Властный, — пробормотала она, затаив дыхание.

Она медленно согнулась пополам, положив грудь и локти на стойку. Я опустился на колени позади нее и раздвинул ее ноги, чтобы видеть ее всю. Не только пятнистая и покрытая синяками кожа, которая заставляла меня чувствовать себя необузданным безумцем, но и розовая вершинка, примостившаяся между ее бедер. Меня это тоже разозлило, но не настолько, чтобы вывести из себя.

Проводя пальцами по ее щелочке, я целовал каждый синяк на ее круглой попке.

— Ты навредила себе, детка, — я провел языком по краю ложбинки между ее ягодиц. У меня по спине побежали мурашки, и Элиза вздрогнула. — Стоило ли оно того?

— Что? — выдохнула она.

— Причинять себе боль, — я лизнул другую сторону. Она была такой мягкой, что сводила меня с ума. — Стоило ли это того?

— Да. Оно того стоило, пока ты не встал передо мной на колени. Это действительно, действительно хороший бонус.

— Я бонус? — Я засовываю в нее два пальца. — Не главное событие?

Она захныкала, выгибая спину.

— Это был действительно большой камень, Уэст.

— Так и было? — Мой большой палец нашел ее клитор. — Это что-то особенное. Это заставило тебя кончить сильнее, чем когда-либо в твоей жизни?

Она засмеялась и застонала одновременно.

— Это было бы странно.

Я проложил поцелуями дорожку вверх по ее спине и сжал ее плечо. Она прижалась ко мне задницей, покачиваясь на моей руке. Я лизал ее шею, челюсть и ухо, приводя ее в беспорядок. Ее звуки удовольствия эхом отражались от плитки.

— Я близко, Уэст.

Когда она начала отпускать, я вытащил пальцы и вставил на их место свой член. Ее голова откинулась назад, ударившись о мое плечо. Я обхватил ее горло, провел большим пальцем по выступу ее челюсти и наклонился, чтобы лизнуть в ее открытый, задыхающийся рот.

— Я думаю, тебе нужно напоминание, — сказал я ей в губы.

Она повернула голову, прикусив мою нижнюю губу.

— Правда?

— Да, — дернув бедрами, я врезался в нее. — Посмотри на нас, детка.

Она снова повернулась к зеркалу. Наши взгляды встретились. В нашем отражении вспыхнуло желание. Никогда еще меня так не привлекала женщина. То, что со мной делал простой взгляд на нее, было безумием.

— Видишь, что я с тобой делаю? — Я погладил ее по волосам, убирая их с ее лица. — Это главное событие. Ты и я, вот так. Нет ничего важнее, не так ли?

Она покачала головой.

— Нет ничего важнее.

— Когда я внутри тебя, это только ты и я. Все остальное не имеет значения.

— У меня то же самое.

— Это тело важно для меня, — я скользнул рукой от ее подбородка вниз к груди, сильно разминая ее. — Меня убивает видеть, как тебе больно, когда все, что я хочу сделать, это доставить тебе удовольствие.

— Ты доставляешь. Лучше всего, что я когда-либо испытывала, — она оттолкнулась от туалетного столика, встречая каждый мой толчок, принимая меня глубже, жестче. — Пожалуйста, Уэст. Пожалуйста.

— Ты хочешь большего, красавица?

— Мммм. Еще, пожалуйста.

— Все, что угодно, Элиза. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Позже, после того, как мы вышли из номера, чтобы поужинать и выпить в баре отеля, после того, как я рассказал ей скучные подробности моего дня, а она поделилась своими захватывающими дух фотографиями и видео; после того, как мы приняли душ и снова потрахались, после фильма и минета на диване, после пижам, зевков и беготни в ночи, мы сдались и укрылись одеялами.

Мы повернулись друг к другу, и я погладил ее по щеке большим пальцем.

— У тебя все хорошо?

Ее веки были тяжелыми, когда она моргала, глядя на меня.

— Что все?

— Завтра все между нами закончится.

— Ммм. — Она прижалась щекой к моей руке. — Да. Так должно быть, не так ли? Я не хочу скрываться, и рассказать Эллиоту было бы…

— Невозможно.

Это разрушило бы нашу дружбу, я это знал. Он воспринял бы мои ухаживания за его сестрой как предательство. Для Эллиота не было серой зоны. Правильно было правильно. Неправильно было неправильно.

Правила были негласными, но они были отпечатаны на Элизе Леви.

Запрещено.

Запретная зона.

Даже если бы это было неправдой, у меня было достаточно опыта в отношениях, чтобы знать, что я в них плох. Я бы никогда не причинил вреда Элизе, а это означало, что между нами не могло быть ничего большего, чем потерянные выходные.

Она была сонной и невозмутимой, уткнувшись носом в мою ладонь, когда ее глаза закрылись. Возможно, она даже не захотела бы большего, чем то, что у нас уже было.

— Ни о чем не беспокойся, Уэсти. Иди спать.

— Я не волнуюсь.

Сожалею, но не беспокоюсь.

Она прижалась ко мне, положив голову мне на плечо, растопырив пальцы на моем животе. Я притянул ее ближе, обняв одной рукой.

Она была мягкой, прижималась ко мне так, словно всегда была рядом.

Это было временно.

Скоро закончится.

Но сейчас, сегодня вечером, Элиза была моей.

Перелет обратно в Колорадо прошел спокойно, но, по крайней мере, Элиза сидела рядом со мной. Положив руку на изгиб ее бедра, я проводил большую часть своего времени за чтением электронных писем и отчетов, время от времени поглядывая на Элизу.

Половину полета она читала книгу в мягкой обложке, время от времени рассеянно поглаживая мою руку и запястье.

Со вздохом она закрыла книгу и свои глаза.

— Закончила? — спросил я.

Ее губы приподнялись.

— Да.

— Хороший конец?

Ее глаза распахнулись, и она повернулась ко мне.

— Счастливый.

Я ухмыльнулся.

— Значит, фантастика.

Она провела рукой по моему лицу. — Цыц, ты циник.

— Реалист. О скольких счастливых концовках ты лично знаешь?