Я пожал плечами.

— Что ж, ладно, раз уж я хочу туда зайти и все осмотреть, придется мне сломать это заклинание.

Вероятно, самая большая разница между брачными ритуалами у драгаэрян и людей состоит в том, что согласно людским традициям — не одним только фенарийским, а всем, с какими я встречался, — необходимо, так или иначе, попросить у богов благословить, или одарить, или хотя бы одобрить складывающийся союз, чего не требует ни одна драгаэрская свадьба. Ну, кажется, иоричи, произнося обеты, упоминают огни Ордвинака, но это просто упоминание, что — то вроде «да горит любовь ваша, подобно этим огням», самого Ордвинака ни о чем при этом не просят. Я уточнил этот вопрос у Морролана, который о людях знает куда больше большинства драгаэрян, и он сказал: тебе не кажется, что у богов есть куча более важных дел? Где — то он прав. Мы с Коти обсудили, не стоит ли сократить нашу службу, убрав просьбу «Богиня Демонов, благослови нас», однако в итоге решили оставить все как принято. Во — первых, жрец был бы против. А во — вторых — поди угадай, что именно ее разозлит, так зачем рисковать?

«Суть в том, — мысленно сказал я Коти, — что он не в той форме, чтобы туда войти, а он нам нужен.»

«Зачем?»

«Чтобы ловушки срабатывали на него, а не на нас.»

«Влад.»

«Серьезно, это же его хозяйство, и там могут быть другие заклинания, настроенные на него, а еще все вопросы с законностью будут закрыты, раз владелец с нами.»

«Ладно.»

«Думаю, я справлюсь," — решил я.

«Можно попросить помощи.»

«Возможно, и придется. Но сперва я хочу попробовать. Если это делают именно с ним, ничего не получится, а вот если эта штука постоянная, в смысле, он в нее попадает — тогда может быть.»

Она кивнула, и прямо тут, посреди улицы, я повернулся к тсалмоту.

— Так, — сказал я, — сейчас я кое — что попробую.

— Не знаю, надо ли…

— Стой спокойно.

Да. Так вот, волшебство, имперская магия. Великое тайное искусство.

Секрет власти древних. Несравненный дар Богов. Ля — ля — ля.

Когда — то на заре существования Империи, слишком давно, чтобы мне хотелось об этом думать, была создана Держава[21] — устройство, которое дает возможность простым смертным вроде вас и меня черпать невероятную энергию, скрытую в Великом Море Хаоса, и использовать ее, чтобы делать чудесные штуки, скажем, быстро охлаждать бутылку вина, или освещать улицы, чтобы не спотыкаться о валяющихся пьяниц. Уверен, там, у вас, где бы вы ни обитали, тоже есть что — то такое.

Это простые вещи, на самом деле, как раз первые заклинания, которым обучают — жар, холод, свет, тьма, огонь. Дальше желающие могут погружаться в изощреннейшие материи, от которых мозги выворачиваются, пытаясь уследить за миллионами ключевых подробностей, пока поток силы течет внутри, причем если ее не удержать — мозги превратятся в кашу, а может, превратится волшебник целиком, но так — то — пожалуйста, без проблем.

Достаточно хороший волшебник способен на такие штуки, как телепортироваться куда угодно, лишь бы мысленно зафиксироваться на этом месте, при этом не рискуя, что случатся, в общем, всякие нехорошие дела.

Волшебник классом выше может организовать такие сложные штуки, как, скажем, установить блок на некоторой области, после чего никто не сможет телепортироваться ни туда, ни оттуда. Великий волшебник умеет создавать все, что нужно, буквально на лету, сочинять заклинания, каких ранее никто не изобретал, и с некоторой вероятностью даже может не учинить при этом катастрофы.

Я ни разу не великий, но кое — что умею.

Однако сейчас будет, скажем так, интересно.

«Босс, ты только себя не убей.»

«Это что, предложение в последнюю минуту изменить планы?»

«Смешно.»

Матиес смотрел на меня, и ветерок, вроде как прохладный, касался моего лица, моих волос. И была Держава, этакой водяной колонкой прямо в моей голове, и я нажимаю на рычаг, и еще раз, прямо на улице, где может пройти кто угодно — стоп, об этом не думать, — и вода струится в меня, только это не вода, потому что я могу направлять ее, изменять ее, и это так же легко, как шевельнуть пальцем, она окружает меня подобно облаку, а потом я перемещаю ее с себя на него; я чувствую, как бьется его сердце, как клокочет в легких воздух, и звук этот приглушен толстыми слоями облака, которые кажутся плотнее, чем на самом деле… и старается ли нечто проникнуть в это облако извне? нет, значит, либо это работает не так, либо я нашел…

— А мне уже лучше, — с озадаченным видом сообщил Матиес.

Влад Талтош: волшебник.

— Что это было? — спросил он.

— Не знаю, — отозвался я, — я ведь не волшебник.

Кажется, он не очень мне поверил, но пока он не задумался над этим делом поплотнее, я проговорил:

— Давай войдем и посмотрим, что там.

Он кивнул, и на вид ему правда стало куда лучше, и когда мы вновь подошли к двери, все вроде оставалось в порядке. Я потянулся было за отмычками, но вовремя опомнился.

— Ключ у тебя есть?

Он достал ключ, уронил, поднял и передал мне. Я отпер дверь и жестом пригласил его внутрь.

— Это что еще такое? — были первые слова Матиеса.

— Алхимия, — пояснил я, — в частности, устройство для изготовления благовоний.

— А это? — указал он на другую половину зала.

— Так вот навскидку — нечто для призыва или подобных ритуалов.

Совершенно точно магическое, но что именно, сказать не могу. Посмотрим, что тут еще есть.

— Это безопасно?

— Нет, конечно. Пошли.

Я проверил разные емкости, трубки и бочки. Во всех этих делах я совершенно не эксперт, но кое — чего нахватался просто потому, что раньше подобное уже видел.

— Никогда не использовалось, — сказал я. — Все установлено и готово к работе, но здесь никогда еще ничего не делали.

— И вообще все чисто, — добавила Коти.

— Да, и бочки пусты. Он не получил того, что там нужно, для работы с хиши.

— Вероятно, потому что его ограбили, — решила Коти.

— Ограбили? — спросил Матиес.

Я кивнул.

— Какой — то уличный бандюган отобрал у него товар. Глупо, потому что твой брат был под защитой. Так что когда срываешь куш куда больше, чем ожидал, ты скорее всего куда — то вляпался. Стоит иметь в виду, если когда — нибудь решишь сменить профессию.

— Владимир, — проговорила Коти, которая продолжала гулять по залу, — посмотри.

— Что там?

— Потайная дверь.

— А за ней, конечно, потайная комната. Какая прелесть.

— И что там? — пожелал знать Матиес.

— Раскладушка, немного сушеной еды и дыра для отходов. Довольно глубокая. Впечатляет.

— Зачем ему понадобилось такое местечко?

— Он прятался от меня, пока его дело не завертится.

— А. Но что случилось? Почему его убили?

— Кажется, я начинаю понимать, — сказал я.

— Да? — вопросил Матиес.

— Заране извини за такие слова, но твой брат совершенно не блистал умом. Он приготовил эту симпатичную берлогу, но когда вышел — вероятно, пополнить запасы еды или зачем — то еще, — он оставил хиши при себе, а не…

— Он что оставил?

— Кое — что ценное, если вкратце. В общем, он держал это при себе, а не оставил тут, в тайнике. Так — то я его понимаю: добыв то, от чего зависит твое состояние, нет никакого желания выпускать его из рук, но это было ошибкой.

— Но почему его из — за этого убили? — пожелал знать Матиес.

Я не ответил, ибо был занят всей этой ситуацией, и трудностями, и как бы это проверить, и как всем этим воспользоваться, чтобы добыть мои Виррой проклятые восемьсот золотых.

Мы еще какое — то время шарили по углам и везде, где можно, проверяя, не упустили ли чего. Ну, кроме того, что в точности не знали, что обозначает большой серебряный круг и разные пометки на полу.