Тот, второй парень стал смещаться вправо, держа меч. Потом обзавелся и кинжалом в левой руке. Глаза мои заныли, и я понял, что даже моргнуть не могу.

Коти и джарег кружили в поединке. Первый — раненый, волшебник — был где — то вне моего поля зрения, но я точно знал, что здесь его нет, а то Коти не сосредоточилась бы так на втором.

Улица Пирожников достаточно широка, и им вполне хватало места держаться вне досягаемости чужих клинков даже прижимаясь спиной к стене здания.

Они кружили и кружили, время от времни появляясь передо мной; джарег подставил мне спину, и я конечно, всадил бы туда что — нибудь, если бы мог хотя бы пошевелиться.

Первый ход сделала Коти, атакуя. В бою есть два способа держать нож: прямым хватом, острием вперед, для укола на манер меча, или обратным, прикрывая клинком собственное запястье. Второй вариант обеспечивает лучшую защиту и хорош для режуще — полосующих атак, но при этом жертвует дистанцией.

Левый нож Коти мелькал, меняя хват то так, то этак; правый оставался в защитной позиции наискосок, чтобы, если что, отвести удар меча и достать противника в правую руку. Левая рука ее двигалась в рваном ритме, но в основном метила в нижний сектор, чтобы занять кинжал и помешать действиям меча.

Она все время была в движении, и в движении непредсказуемом, но постоянно — вперед и внутрь круга, срезая дистанцию, мешая ему нанести хороший удар мечом. И как только на склоне она получала преимущество по высоте, она взрывалась атакующей серией, чтобы вынудить его защищаться, когда же выше по склону оказывался он, она скользила туда — сюда, ни разу не дав ему возможности нормально ударить. И она полностью контролировала ход схватки, он двигался туда, куда она позволяла ему двигаться, уколы его были неточными и неверными. Она танцевала и парила, смертоносная. Пожелай я научить кого — то, как драться на ножах, я бы просто указал на нее и сказал «смотри».

Боги Дорог, как же она была прекрасна.

По руке его потекла кровь. Еще немного, и меч станет скользить в его ладони, и все. Если дело не кончится раньше.

Кончилось — но не так, как я ожидал: Коти внезапно отступила на несколько шагов и убрала оружие. Джарег нахмурился, быстро обернулся и поспешно спрятал в ножны свои клинки. Через несколько секунд мимо прошла пара гвардейцев Феникса, Коти уже стояла передо мной, словно мы о чем — то болтаем, а джарег исчез, по крайней мере — из моего поля зрения. Пташки продолжали чирикать.

«Влад, ты в порядке?»

«Дышу, сердце бьется, и я как раз моргнул, так что, думаю, потихонтку проходит. Вот только…»

«Только — что?»

«Меня вдруг до ужаса испугала возможность не провести с тобой остаток жизни. Мы ведь женимся, правда? В смысле, я сперва такого себе даже не представлял…»

«Рада, что тебе лучше. И да, конечно, мы поженимся.»

«Хорошо.»

«Босс?»

«Ты в порядке, приятель?»

«Угу. Поздравляю.»

Я сумел чуть повернуть голову. Неудивительно, потому что тем самым я и голову Коти повернул. Шуточка для своих, по — фенарийски «повернуть голову» значит — а, ладно, забудьте. Может, вычеркнем? Ну, сами решайте.

Коти встала рядом так, как будто мы разговариваем, и через пару минут я почувствовал ее руку у себя выше локтя, и как раз тогда же Лойош взлетел, покинув мое плечо.

Я вновь вернул Чаролом на запястье, двигаясь все еше неуклюже, словно под водой — но я двигался.

— Надо нам, — сказал я ей, — пройтись по планам на свадьбу.

Коти поцеловала меня, зафиксировав мое лицо в ладонях.

— Да, — ответила она, — пройдемся.

«Меня сейчас вывернет.»

«Заткнись.»

Мы направились обратно ко мне в контору, шел я все еще кое — как, медленно и скованно, однако все остальное вроде как работало. Меня однажды уже прикладовало парализующим заклинанием (перехватил нацеленное на охраняемую персону), тогда у меня онемело все тело, и следующие два дня я провел на грани, а когда очнулся, хреново было во всех отношениях. Я решил, что некоторые затруднения с передвижением — мелочь.

Мы добрались до конторы и поднялись по лестнице. Мелестав взглягул на меня и тут же вскочил.

— Что…

— Все в порядке, — сказал я. — Но передай всем глядеть в оба.

Кажется, я кого — то рассердил.

— Ты? Поверить не могу.

— Не хочешь сесть? — предложил Крейгар.

— Да, хорошая идея.

Я сел за стол, чуть наклонил спинку стула — надо бы как — нибудь о нем рассказать отдельно, это шедевр механического искусства, — и вытянул ноги.

Суставы не хрустели.

Коти зашла мне за спину и принялась массировать плечи. Лойош устроился на своем насесте у окна.

— Голодный? — проговорила Коти.

— Да. Я могу съесть, даже не знаю, что — то несъедобное и отвратительное.

— Верно. Но давай обойдемся без этого.

— Мне принести что — нибудь? — спросил Крейгар, который вроде как вошел вслед за нами.

Я кивнул и повернулся к Коти.

— Рыба подойдет?

— От Топо?

— Ага.

— Ага.

— Я схожу возьму, — сказал Крейгар. Я нашел в столе империал и вручил ему.

Потом меня пробила дрожь, и Коти сделала вид, что не заметила.

Придвинула один из стульев к моему столу сбоку, погладила мою ногу и примостилась головой мне на плече. Оба мы молчали.

Существует, как мне рассказывали, куча формальностей, которые нужно сказать семьям партнера, дабы получить их одобрение на свадьбу. Иногда пара делает это вместе, иногда — только тот, кто желает войти в новую семью. У дзуров это предполагает серию поединков чуть ли не со всем семейством, это ведь дзуры. Глупо, как по мне, ведь в процессе кого — то могут и ранить. У фенарийцев все куда спокойнее. Есть вопросы, на которые нужно ответить, некоторые — бессмысленная формальность, а некоторые касаются моментов, которые будущая семья и правда желает знать, скажем, «как ты зарабатываешь себе на соль?», и все такое. Все, кого может назвать семьей Коти — это Норатар, ее бывшая напарница, которая лишь бесстрастно взглянула на меня. У меня же это Нойш — па, который закрыл все формальности, чмокнув Коти в щеку. И все получилось.

Несколько позднее в помещение проник аромат уксуса, а за ним проник Крейгар с небольшой корзинкой, которую начал разгружать прямо мне на стол.

В принципе я знаю, как это готовить: почистить и выпотрошить синехвостку (когда — то делал, ненавижу и по доброй воле не стану), добыть филе, обмакнуть во взбитые куриные яйца, затем обвалять в белой муке высшего сорта, предварительно просеянной и перетертой до консистенции пыли, потом снова обмакнуть в яйца, затем обвалять в просушенных сухарных крошках, а потом пустить плавать в горячее масло. Какое именно масло — тоже очень важно. Топо, владелец персонального фургончика и «закусочной на колесах» чуть далее по улице, режет филе ломтиками, которые перед обжаркой смешивает с лимоном и чесноком. А когда рыба уже готова, он вымачивает ее, да, именно вымачивает в каком — то магическом уксусе, который перегоняет самолично и не доверяет секрет никому. Возможно, однажды я пытками вырву у него весь рецепт. Одно из многочисленных достоинств рыбы от Топо — она очень долго остается горячей, настолько долго, что даже после того, как Крейгар принес ее в контору и разгрузил, ломтики были еще слишком горячими, чтобы держать пальцами.

Я велел Мелеставу принести вина и предложил и ему угоститься рыбой, потому как Крейгар, похоже, закупился у Топо на весь империал, чтобы и на его долю осталось. Поедая рыбу, я пытался решить, добавить ли этот империал к тем восьмиста тринадцати с половиной, и в итоге решил, что все — таки нет, ведь я все равно где — то да перекусил бы, правильно?

В кабинете весь остаток дня пахло уксусом, но я не возражал. Лойош перекус решительно одобрил, кроме одного момента: как это другим дозволили есть его рыбу?

Коти все так же поглаживала мою ногу, и к концу трапезы я практически снова стал самим собою. Рыба — удивительная штука, да.