У меня в запасе оставалось еще несколько минут до того времени, как пора было выдвигаться наружу, на встречу с Коти — однако она застала меня врасплох, попросту войдя ко мне в кабинет.

Я взлетел со стула, застыв и улыбаясь, как текла, накурившийся грез — травы.

Слушайте, я просто рассказываю, что случилось. Во всех подробностях, именно за это вы и заплатили, так что вот. Возможно, я выглядел идиотом с ухмылкой до ушей, валяйте, смейтесь. Но учтите, услышу — выслежу вас и потом сломаю обе коленные чашечки, понятно?

Э, я не тебя имел в виду, Сетра. Ну, ты поняла. Я о тех, кто будет это все слушать.

Да, конечно. Тебя здесь нет.

В общем, я поцеловал ее, и хватит об этом, а потом мы вышли и кое — что сделали вместе. Мы ели, пили, смеялись и все такое прочее. Хороший был денек. Я спросил о Норатар — ее напарнице, или, наверное, уже бывшей напарнице, но они по — прежнему общались, и это хорошо. Потом мы поспорили, какой вид вермишели лучше всего сочетается с моллюсками, и пообещали разрешить этот спор, продегустировав по отдельности ее и мой рецепты.

Затем мы пошли домой — в ее квартиру. Она жила заметно южнее меня, в зажиточных кварталах, других выходцев с Востока в том районе нет, зато есть ее любимый запах моря — океана. И у нее в квартире, как и у меня, имелась кухня — плита, духовка, водопровод с насосом, буфет и длинный кухонный стол. Мы зашли туда, решили подыскать в Южной Адриланке место, где будет наша свадьба, а потом занялись тем, чем всегда занимаются люди, которые не могут оторваться друг от друга.

Нет, я не хвастаюсь, просто рассказываю, как все было, и то чувство, когда она меня хотела, это просто…

Черт. Трудно говорить о таком, когда ты рядом, Сетра, и вообще это никого не касается.

В общем, я наконец сумел рассказать ей о типе, который осмелился сдохнуть, хотя был должен мне денег.

— Такие уж люди, — отозвалась она.

— Вот — вот. Безответственные.

Она потянулась, как кошка, а я расплылся в глупо — горделивой ухмылке, словно это было исключительно моей заслугой. После чего Коти примостилась у меня на плече.

— Мммм… А что насчет его семьи?

— Может быть, — ответил я. — Надо узнать.

Закинув на меня ногу, она сказала:

— Может быть.

И как с такой логикой спорить?

Так вот я и решил узнать о семье того парня. Не такая вроде плохая мысль была. В конце концов, мои запасы — это не казна Дома Дракона, и деньги мне нужны. Опять же, как только пойдут слухи, что кто — то мне не заплатил, и ему это сошло с рук — такое начнет повторяться раз за разом, и в конце концов меня выкинут из дела. И не просто так, а с тяжелой острой сталью в шее. Мне такое не по душе. Да, конечно, раз этот тип умер, скорее всего подумают просто «не повезло», но я все — таки новичок в этих делах, наверняка знать не могу, а рисковать не люблю. И я хотел вернуть свои Виррой проклятые деньги.

Просто повторяю, чтобы было понятно.

Да — да, знаю. Сейчас кое — кто скажет «и он отправился кошмарить совершенно невинных людей, бессердечный ублюдок», и все такое прочее. Так вот: это не так, более того — так вообще не бывает. Я хотел выяснить, есть ли вариант сделать все чисто и просто. Я совершенно не собирался вваливаться в дом покойника и угрожать его детям или пожилым родственникам — а уж о применении прямого насилия и вовсе речи нет. Ибо, первое — и, пожалуй, самое главное, — для тех, кто пересекает эту черту и начинает устраивать разборки с семьей клиента, или с теми людьми, которые никак не связаны с Организацией, гвардейцы Феникса перестают изображать вежливых и дружелюбных ребят, в качестве приветствия протягивающих руку за еженедельной выплатой, и превращаются в злобных сучих отродий с острыми штуками и полным отсутствием симпатии. Именно из — за этого, даже если Империя ничего не узнает, когда джареги думают, что кто — то делает что — то такое, что может заставить Империю вмешаться, этот кто — то обычно остается с продырявленной тушкой и посеревшей кожей. Так что — нет, я так не поступаю. На тот момент я думал лишь, как бы проверить, остались ли у покойника свободные фонды, которые могли бы стать предметом дружеского разговора, под каковым я сейчас подразумеваю именно дружеский разговор.

Иногда просто подходишь к горюющей вдове и говоришь: «сочувствую вашей утрате, но он должен мне денег», и все. Дальше я давить не собирался. Вот ни капли. Клянусь четвертой фалангой на пальцах Вирры, не собирался.

На следующее утро я велел Крейгару узнать все, что он может, о семье должника; это одна из тех вещей, в которых он хорош. Еще он хорош в том, чтобы напоминать мне о неприятных вещах, которые я согласился сделать, незаметно подкрадываться ко мне без всякой задней мысли — и, конечно, действовать мне на нервы.

Он сказал:

— А ты не хочешь, чтобы я тебе рассказал, что именно я придумал?

— Конечно. Так что же ты придумал?

— Проверить его семью.

— Отличная мысль.

— Спасибо.

— Тогда займись этим.

— Уже.

— Полагаю, ты ожидаешь похвалы.

— И премии.

— Хорошая работа.

— Спасибо. А премия?

— Очень хорошая работа.

— Мило.

— Выкладывай.

На сей раз никакие записи ему не потребовались.

— Младший брат, у него ремесленная лавка тут неподалеку, чуть севернее Круга Малак. Неженат, есть временная пассия, креота по имени Саймик, но между ними ничего серьезного. Родители, оба живы, обитают в городке Перевалочный Мыс в Гинчене[1], у них там таверна «Озерная гладь».

— Финансовый статус?

— Трудно сказать, Влад. На жизнь им хватает, но не более того, особых признаков богатства не видно. Я бы предположил, что братец чуть побогаче.

— Тогда поговорю с ним. Дай мне точный адр… ага, спасибо.

Крейгар подмигнул и вышел вон.

Что ж, решил я, почему бы и не прямо сейчас. Встал, прицепил к перевязи клинок и проверил разные сюрпризы, что ношу скрытыми при себе.

Еще недавно я бы не вышел на улицу без пары, а скорее без двух пар телохранителей, но нынче стало потише. Это хорошо, люблю, когда все идет тихо и просто. Я уже говорил, что я парень простой?

Так что я быстро глянул в зеркало, проверяя, правильно ли висит на мне плащ, и вышел. Я, знаете ли, практикуюсь надевать плащ этаким картинным взвихрением, как в театре, но все никак не получается. Наверное, в театре не принято прятать в плащ столько железок, причина, должно быть, в этом. Но, раз уж я сам поднял эту тему, насчет моего плаща. Я его обожаю. Джареговский серый, по колено, его можно красиво бросить через плечо или завернуться в него, и еще там есть внутренние карманы и потайные швы, куда можно много чего спрятать, и широкий воротник, в котором тоже немало всякого. И в нем я очень хорошо выгляжу. Точно знаю — Коти сказала.

Лойош сел мне на плечо (он говорит, что с плащом оно менее костлявое, вот еще один плюс), и мы втроем — я, Лойош и мой плащ — вышли прогуляться на прекрасные улицы Адриланки. Вокруг в основном кишели яркие синие, желтые и зеленые одеяния текл, пусть даже у многих они выглядели изрядно поношенными или запачканными, но также мы двигались мимо торговцев, а еще порой можно было заметить драконлорда или тиассу, у которых нашлись дела в этой части города.

Круг Малак построен вокруг фонтана, по внешнему краю — фургоны и ларьки, а улицы и аллеи лучами разбегаются в стороны. Не знаю, какой магией заставили воду выплескиваться из ртов каменных дракона и дзура в сложенных чашей ладонях стоящей посередине женщины, или как другая вода струями брызгает по бокам, или куда вообще вся эта вода девается потом — но знаю, что мне все это нравится, и порой я просто стою здесь и смотрю на воду. Так поступают немногие.

В этом районе куча текл, по большей части — на побегушках, их гоняют с поручениями зажиточные торговцы или случайные вельможи. Для текл, как и для выходцев с Востока, которые живут на той стороне реки, выживание зависит от двух вещей: делать что сказано и никогда не останавливаться. У них просто нет времени остановиться и полюбоваться искристыми брызгами. Не виню их за это, такими уж камнями им пришлось играть.