Токвин, покачиваясь с пяток на носки, задумчиво поскреб подбородок. Еле слышно пробормотал:

– Это что-то значит. Но что… не понимаю.

– Даг! – Эва взволнованно схватила со стола сушеную нармику и закинула в рот, – но ведь, – она усиленно начала жевать, – ведь варанги привязываются только к хозяину? Почему они идут к Найрону?

Пожав плечами в ответ, Токвин усмехнулся.

– Что-то слишком много загадок для одного учебного года. Три времени прошло c его начала, а их количество уже обескураживает.

Он раздраженно щелкнул пальцами, от которых отскочил плотный воздушный шарик, звонко ударившийся об отражатель и влетевший в огонь. Пламя вспыхнуло с удвоенной силой и Найрон опасливо отошел от камина, покосившись на учителя. Токвин с силой провел рукой по волосам, резко развернулся к Эве.

– Ладно, я пойду. Думаю, мы с тобой все обсудили? – после кивка Томс, он пожелал им добрых снов и вышел, так и не посмотрев на Найрона.

– Найрон, тебя Микел больше не обижает? – Эва, все еще с набитым нармикой ртом, опять забралась в кресло. Легко повела рукой, послав в сторону мальчика парочку.

– Нет. Я даже удивился, – Найрон смущенно улыбнулся, словив фрукты.

– Ну… Ничего удивительного… А, вот! Я тебя еще хотела спросить, ты не заметил, в книжных лавках не продавались такие…м-м-м…книжечки…Ну, что-нибудь про легенды войны…

Найрон медленно покачал головой. Книжечки? Про легенды войны? Он хотел спросить, почему нет ничего удивительного в том, что Микел больше не трогает его, но Эва вдруг засобиралась ложиться спать и, пожелав ему спокойной ночи, почти выставила из кабинета.

Бредя по коридору к платформе, он задавался вопросом, каким образом будет отвечать на завтрашних уроках, если не выучил ни одного.

Наутро Найрон вскочил пораньше в надежде повторить хотя бы один из четырех рефератов по живологии. Сев на кровати ближе к окну, пока большинство ребят еще спало, он принялся листать страницы своей работы о строении плодов демизы, поглядывая иногда на платформу. Увидев Токвина, он заинтересованно остановил на нем взгляд. Сначала Даг просто стоял, скрестив руки на груди, будто ждал чего-то. Затем резко наклонился, присел на корточки и тут же распрямился. Найрон готов был поклясться, что он что-то подхватил с пола платформы, но когда учитель направился в сторону учебного корпуса, руки его были пусты.

На уроке живологии Найрону не повезло дважды. Один раз, когда Немиза решила спросить его, и второй – когда она решила спросить его по тому реферату, который он не успел прочитать. С трудом вспомнив какие-то бессвязные отрывки из мешанины информации, бурлившей в его голове, Найрон кое-как ответил, краснея и заикаясь. На проверочной работе по числономике он смог решить три примера из восьми, а на уроке Токвина вообще не выполнил элементарного задания. Им нужно было создать из воды полый шар и закрепить его велением. Справились все, кроме Найрона. Но у него было оправдание. Весь урок он ломал голову над вопросом о том, что происходит с Токвином. Ученики переглядывались за спиной учителя и подавали друг другу предостерегающие знаки, если у кого-то что-то шло не так, когда он отворачивался. Все заметили, что Даг на взводе.

Токвин быстро ходил между столов, его походка стала стремительной, а движения резкими. Несколько раз, когда он случайно взмахивал рукой, с пальцев срывались порывы ветра, сметающего тетрадки со столов. На его лице застыло непонятное выражение. Поглядывая украдкой на учителя, Найрон улавливал то намек на тоску, то замечал отчаяние и боль, спустя мгновение казалось, что лицо Токвина источает ненависть и нетерпение. Все эти оттенки эмоций с трудом угадывались на бледном лице, будто игра светотени. На протяжении урока Найрон несколько раз решал, что эти чувства привиделись ему, но, вновь и вновь бросая взгляды на учителя, убеждался в обратном.

Даг не отреагировал ни на неудачу Найрона, ни на злобную усмешку Микела, ни на Лису, которая, проходя мимо в конце урока, тоненьким сочувственным голоском поинтересовалась:

– Что, златовласик, не получилось, да? Так у тебя и средний бал к концу трети не наберется.

Вздрогнув, Найрон молча продолжил собирать тетрадки в мешок. О конце трети и необходимости набрать средний балл он как-то подзабыл. А ведь до конца трети осталось одно время… Если к концу года у него будет в двух третях балл "ниже среднего" – его отчислят. Он, конечно, сможет попытаться вновь поступить в школу, но, учитывая свои способности, точнее их отсутствие, у него мало надежды на повторный успех.

– Спасибо, что напомнила, – пробормотал он вдогонку, вставая из-за стола.

Выйдя из кабинета последним, Найрон успел увидеть мелькнувшую за поворотом коридора длинную синюю рубашку Токвина.

После обеда он сел за письмо отцу. Впрочем, оно получилось кратким. Несколько сухих фраз о том, как у него обстоят дела, о варанге, о купленной книге и просьба передать ему немного капелей. Ни слова об "успехах" в учебе. Найрон надеялся, что отец не прилетит сюда сам, ему не хотелось видеть его и тем более разговаривать. Ему даже не было интересно, разузнал ли тот что-нибудь о родителях Микела Веруго и их прошлом.

Запечатав письмо в конверт, Найрон направился к плантациям, где жили оставшиеся шворхи. По пути, пройдя мимо натужно пыхтящего Зарика, который обмакивал тряпку в ведро с неизменной водой и мыл ею пол, оставляя пыльные разводы и кучки мусора вдоль стен, Найрон повел рукой над ведром, создав воздушную волну, и опрокинул его. Оглянувшись, и старательно округлив глаза, он с наслаждением наблюдал, как Зарик причитает, ползая по полу в намокших штанах и пытается собрать в тряпку грязную воду. Та растеклась по всему коридору, в конце которого слышался раздраженный голос демарго. Улыбнувшись, Найрон подумал, что все-таки способен на кое-какие веления.

Отослав шворха и решив сходить в библиотеку, он встретил Эву. Та была чем-то озабочена, но, увидев мальчика приветливо улыбнулась и заговорила:

– Найрон, Аруго сказал, что ты стал хуже учиться. Может, тебе стоит позаниматься с ним дополнительно? Скоро конец трети.

Сумрачно подумав, что, если уж заниматься дополнительно, то ему надо всех учителей просить об этом, он ответил:

– Ну да, наверное. Я постараюсь, учитель Томс. Я послал отцу письмо…

– Ничего, не беспокойся. Я подожду. А знаешь, с Токвином тебе тоже позаниматься не мешало бы…

Эва пошла дальше, а Найрон принялся ожесточенно чесать за ухом.

В библиотеке вместе с ним занималось несколько первоклассников из синей и розовой сфер, которые обеспокоено обменивались страшными историями, любезно рассказанными старшеклассниками, об отчислениях учеников в конце первого года обучения. Наслушавшись, Найрон после библиотеки сгреб в кучу на столе в гостиной все свои конспекты и принялся выписывать отметки на листик, чтобы вычислить свой средний балл на данный момент. Картина выходила безрадостная. До конца месяца ему нужно было заработать хотя бы десять "СБ" у Токвина, четыре "СБ" у Блума, по семь "СБ" по живологии, числономике и влиянию на живую природу. И, если грамота, живология и числономика его не очень беспокоили, то получить необходимое количество баллов по влияниям было просто невозможно.

Найрон опустил голову на руки, отмел конспекты в сторону. Даже, если он начнет ходить ко всем преподавателям на дополнителные занятия, хотя, еще неизвестно, все ли согласятся, это не даст ему уверенности в успехе. Да он просто не успеет! Почему он раньше не мог взять и сосчитать свои отметки?! Злясь на себя, Найрон принялся с утроенной силой учить главу о влиянии на деревья. Затем он стал повторять ее, путаясь в последовательности действий и бормоча:

– Сначала представить свою связь с деревом, почувствовать себя его частью и сотворить в воображении картину желаемого…Тьфу! Нет! Сотворить картину желаемого, почувствовать себя дере…- скосив глаза на подошедшего худого четвероклассника, Эпа, Найрон запнулся на полуслове.