Я двинулся ниже, покрывая поцелуями её живот. Когда добрался до желанной вершины, я остановился, украдкой взглянув ей в лицо. Её глаза были закрыты, губы приоткрыты, и на них играла лёгкая улыбка. Чёрт возьми, она была прекрасна, и я наслаждался тем, что сумел добиться на её лице такого выражения удовольствия.

— Ты хочешь этого Гвен? — спросил я хриплым от подавляемого желания голосом. Я не хотел, чтобы она о чём-то сожалела, и знал, что для меня это точка невозврата. — Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи мне сейчас. Если я продолжу, то не уверен, что смогу остановиться

— Да. Пожалуйста, Питер, я хочу этого, — выдохнула она.

Я улыбнулся, когда от её слов меня захлестнула новая волна желания. Я хотел завладеть её душой, но начал бы с её киски. Я провёл языком по центру её наслаждения. Почувствовал вкус её желания, и это был сладчайший мёд, возбуждающий, от которого у меня кружилась голова. Её спина снова выгнулась, когда она вскрикнула, и я подавил рычание. Я ласкал её языком, ускоряя темп, пока она не начала извиваться подо мной. Она была близко, но я хотел поиграть с ней. Заставить её балансировать на грани. Это был злобный ход, — мой способ помучить её за то, что она сводила меня с ума с тех пор, как я впервые увидел её.

Я скользнул пальцем в её гладкие складочки. Охренительно! Она была такой чертовски влажной, что мне пришлось бороться с желанием взять её прямо сейчас. Я задел пальцем то особое местечко, от которого она стонала.

— Боже мой, Питер, ты мне нужен! Мне нужно что-нибудь, пожалуйста, — закричала она. Она была там, где я хотел, в моей власти.

— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? — поддразнил я, вытаскивая из неё палец, прекращая все манипуляции. Она пошевелила бёдрами подо мной, её тело молило об освобождении, которого она так отчаянно желала. Я обнял её за бёдра, удерживая на месте. Подул на её влажную киску, охлаждая её. Она тихо застонала, и я понял, что она вот-вот начнёт умолять.

— Да! — взмолилась она, и это было как музыка для моих ушей. Я улыбнулся ей и погрузил два пальца глубоко в её тепло. Я прижался ртом к клитору, безжалостно надавливая на него. Она распласталась подо мной, её тело напряглось, спина выгнулась дугой, оторвавшись от земли.

— Питер! — выкрикнула она моё имя, когда кончила. Мой член был таким твёрдым, что было почти больно. Мне нужно было оказаться внутри неё. Нужно было заявить права на её тело. Я встал на колени между её ног, наслаждаясь видом, полностью расслабленной, пока она издавала тихие стоны удовольствия в блаженстве после оргазма. Я рассеянно схватил свой член и несколько раз погладил его, наблюдая за Гвен. Потом провёл кончиком по складочкам, покрывая член её возбуждением, готовясь войти. Пришло время, я больше не мог сдерживаться.

— Гвен, я знаю, что не могу удерживать тебя, — сказал я хриплым от желания голосом, — но в данный момент ты моя.

Я вошёл в неё и замер, полностью погрузившись в мою девочку. С ней было так чертовски хорошо. Я смотрел в её глаза, видя, как в них отражается моё собственное удовольствие. Коснулся губами её губ, нежно целуя. Мне хотелось обладать Гвен, но в этот момент она владела мной. Я чувствовал перемену внутри себя, как будто звёзды перестраивали мою душу, чтобы она стала зеркальным отражением её души.

Она начала двигать бёдрами, прижимаясь ко мне. Я ускорил темп, её бёдра приподнимались навстречу каждому моему толчку в идеальном ритме.

— Ты ощущаешься так хорошо, Гвен. Я полностью теряю себя, — мой голос был хриплым и чуть слышным, когда я запустил пальцы в её волосы, крепко удерживая, пока я входил в неё. Я почувствовал, как она задрожала, приближаясь к краю. Стоны эхом разнеслись вокруг, когда она снова кончила. Ощущение её тела, сжимающегося вокруг меня, стало моей погибелью. Наслаждение захлестнуло меня волной.

— Чёрт, Гвен! — прорычал я, изливая в неё своё семя.

Тишину наполнил звук нашего прерывистого дыхания. Я всем весом навалился на неё, а моё тело продолжало пульсировать от нашего совместного наслаждения. Мой член до сих пор был внутри, и я не хотел двигаться. Я не хотел расставаться с Гвен, чувствовать себя оторванным от неё. Но я также не хотел причинять ей боль и боялся, что могу раздавить её. Она застонала, когда я вышел из неё.

— Я сделал тебе больно? — спросил я, не в силах сдержать нотку страха в голосе. Она ответила на моё беспокойство взрывом смеха.

— Нет, это была полная противоположность боли. Я не хотела, чтобы это заканчивалось, — сказала она, и я ухмыльнулся её словам.

— Ну, в свою защиту хочу сказать, что я фантазировал об этом моменте уже довольно давно, но даже мои фантазии не смогли подготовить меня к тому, как хорошо ты чувствовалась. В следующий раз я сделаю всё возможное, чтобы продержаться подольше.

— Этот «следующий раз», о котором ты говоришь… как долго мне придётся его ждать?

— Ты ненасытная, не так ли? — поддразнил я. — Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты была абсолютна удовлетворена и чувствовала боль в нужных местах, прежде чем ты уйдёшь.

Я притянул Гвен к себе, прижимая её тело к своему, и положил её голову себе на грудь. Поймал себя на том, что рассеянно поглаживаю её волосы, изо всех сил стараясь не думать, что вскоре мне придётся её отпустить. Завтра Первомай. Мои притязания на её время простирались только до тех пор. Нашёл ли я, наконец, свою вторую половинку за несколько мгновений до того, как мне придётся расстаться с ней навсегда? Я не мог вместить любовь всей своей жизни в один день. Я проглотил комок, подступивший к горлу.

— Теперь ты можешь мне сказать, почему ты всё это время меня отталкивал? — спросила она, отвлекая меня от моих мыслей. Я глубоко вздохнул и поцеловал её в лоб. Гвен имела полное право расспрашивать меня о моих переменчивых поступках за последние несколько дней. Она заслуживала ответов, и я был готов открыть ей свою душу.

— Я думал, что делаю то, что лучше для Неверленда… и я думал, что, если бы я мог просто продержаться и отрицать свои чувства, пока ты не уйдёшь, мне было бы легче отпустить тебя. Но я думаю, что это было обречено в тот момент, когда я решил привести тебя сюда, — признался я.

— Неверленд? Я не понимаю, почему то, что мы вместе, может быть плохим для Неверленда?

— Я не совсем уверен, как объяснить, но я попробую. Неверленд глубоко связана с теми, кто здесь живёт, и некоторые из них оказывают большее влияние, чем другие. Тигровая Лили, Старейшины Пикси и я имеем здесь глубокие корни. Наши настроения и действия оказывают прямое влияние на эмоциональное состояние острова. Когда я впервые привёл Венди, она… ну, она изменила меня. У меня появились к ней чувства, которых я никогда раньше не испытывал. Пока она была здесь, всё процветало. Но она не могла остаться. Это была не та жизнь, которую она хотела, и тогда она ушла. Она забрала с собой моих мальчиков… моих братьев. Она могла предложить им жизнь, которую я не мог. В день своего отбытия она увела с собой всю мою семью, и я не был готов к тому, как это на меня повлияет.

Я замолчал, когда волна старых эмоций нахлынула на меня и начала терзать моё сердце. Я знал, что давным-давно справился с этим, но не мог отрицать, что внутри меня нарастает эхо боли. Я преодолел неприятные чувства, решив выложить всё Гвен.

— Их отсутствие оставило внутри пустоту, которая гноилась и росла, и из-за этого Неверленд начала умирать. Я не могу позволить этому случиться снова. Пострадали люди, и пираты начали всё захватывать. Мой эгоизм образовал дисбаланс, который почти разрушил это место, и, как следствие, Неверленд лишила меня молодости, и я начал взрослеть.

— Думаю, я никогда особо не задумывалась о том, как уход Венди повлиял на тебя. В рассказах, которые она передала, это описывалось так, как будто ты просто отправляешься в следующее приключение, быстро забывая детали вашего времени вместе. Как будто ничто не могло сломить твой беззаботный дух.

Я фыркнул в ответ, потому что история о Питере Пэне, которую передала Венди, была именно такой… историей. Это был полный фарс.