— Ты что, решил сам приготовить мне ужин? — она подняла бровь, но взяла его за руку. Декстер расхохотался.

— Упаси боже, я же не хочу тебя отравить!

— Тогда что? — она склонила голову набок, удивленно уставившись на него.

— Мы едем в ресторан, где как раз представляют сет авторской кухни. Говорят, очень вкусно и интересно.

Лекс рассмеялась и кивнула. Они пошли обратно, к парковке, вновь держась за руки.

— Так, подожди. Неужели я нашла что-то, что ты не умеешь?

Парень смутился и даже покраснел. Умилительная картина, настолько, что ей захотелось достать из сумки телефон и сделать фотографию. Что она и сделала, без капли стеснения.

— Да. Когда дело касается еды, я безнадежен. Так что, питаюсь в основном не дома. Или доставками…

— Бедный, — Лекс покачала головой, искренне жалея его. Для Стивенс готовка была не единственным, но все же верным способом показать свою заботу о человеке, что ей не безразличен. — Хорошо хоть в нашем времени можно найти неплохие доставки, а то ты быстро бы испортил себе желудок. И вообще, как так получается, что ты научился работать с драгоценными камнями, то и дело работаешь с реактивами, но с обычными продуктами выходит полный кошмар?

— Сложно сказать. Я могу смешать яд, но не жарить яичницу…

— Рич, ты удивительный, — хихикнула она и не замечая, как все же легко и быстро перешла от привычных прозвища и фамилии к сокращенному варианту имени. Мысленно она всегда использовала именно «Рич». А вот второй вариант, используемый всеми вокруг, ее раздражал. Казалось, что «Дик» ему совершенно не идет. — И как же ты жил с Оуэнс? Она терпеть не может готовить. Даже удивительно, что именно ее мама научила меня всему, что я знаю…

— Мы никогда не готовили, — он пожал плечами. — Оба питались в кафе. Мне не принципиально, чтобы девушка меня обхаживала.

— Это хорошо, конечно. Феминизм, равенство, все такое… — она тоже пожала пожала плечами. — Но для меня приготовить что-то — это проявить заботу о дорогом человеке.

— Так я для тебя дорогой человек? — он, весело улыбаясь, посмотрел на нее.

Стивенс замолчала на секунду, прикусив язык. Но все же нашлась довольно быстро:

— Я готовила тебе по двум причинам. Хотела позлить и отблагодарить. Так что тебе есть куда расти, Декстер, не зазнавайся раньше времени! — девушка подмигнула, мысленно приказывая сердцу унять темп. Не хотелось, чтобы щеки вновь покраснели.

— Мда, позлить у тебя получилось отменно, — он помрачнел и завел машину.

— Ладно тебе, не кисни, Рич, — тепло улыбнулась она. — Это было в первый и последний раз. Обещаю.

— Лучше бы и этого раза не было, — фыркнул Ричард.

— Ну, возможно, я немного перегнула палку. Но неужели ты теперь будешь всю жизнь мне это напоминать?..

— Может быть, кто знает… А может однажды ты найдешь способ заставить меня забыть об этом. — парень посмотрел на нее и лукаво улыбнулся. Лекси закатила глаза, чтобы не засмотреться на его улыбку.

— Посмотрим. Было бы не плохо, а то мне не хочется, чтобы ты считал мою еду опасной для жизни, — улыбнулась она.

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь. Пить хочешь? В бардачке есть вода.

— Да, супер, — радостно просияла Лекс и достала воду и сделала несколько жадных глотков. Предложила ему, и Декс, взяв бутылку в руки, допил до конца и вернул ей. Лекс закрутила крышку и убрала обратно в бардачок. — Так, скажи, а ты много раз бывал в аэротрубе? Мне казалось, что ты делал все трюки лучше инструктора!

— Стараюсь посещать хотя бы раз в пару месяцев. Это здорово прочищает мозги, — он ласково улыбнулся.

— О, это уж точно! — просияла девушка.

— Теперь я знаю, что дарить тебе на дни рождения, — хихикнул Декстер.

— Он теперь не скоро, — отмахнулась она. — А вот твой уже через пару месяцев. Технически, тебе будет уже двадцать девять! Неужели ты не хочешь это отметить? Просто… не помню, чтобы в твою честь устраивали пышные праздники.

— Я предпочитаю не включать годы из прошлого в счет, чтобы не путать ни себя, ни других. Так что на открытке должно быть двадцать восемь, — усмехнулся Рич, — и нет, у нас не принято чествовать каждого сотрудника. Максимум Иэн поздравляет лично, если работник очень важен. Ну и коллектив может скинуться на подарок. Не более.

— О, вот как… Тоска, ничего не скажешь. Так и что, ты не собираешься отмечать? И какой праздник ты считаешь идеальным?

— Какой… Сложно сказать. Я как-то не привык праздновать, — он смутился и отвел взгляд.

— А если бы отмечал, то чего хотел бы больше всего на свете? Что ты любил в детстве? — не отставала она, глядя на него с искренним интересом.

— В детстве, — он грустно улыбнулся, — мама всегда делала для меня меренговый рулет с разными начинками. И устраивала поездку куда-нибудь вместе. В последний такой день рождения мы ездили в британский музей естествознания и обошли почти все выставки.

Лекси на какое-то время задумчиво замолчала. О его матери она знала мало. Как и о далеком детстве. Ей было известно лишь то, что ее не стало, когда он был ребенком. И теперь ей одновременно и не хотелось бередить его раны, и узнать его лучше. Но все же она решилась и сказала:

— Звучит как мечта любого восьмилетнего мальчишки, — в этой фразе не было ни капли пренебрежения, скорее напротив, потаенная нежность. — Я… Ее давно нет?

— Мне было как раз восемь, — поежившись сказал он, — авария.

Девушка перевела взгляд на дорогу на короткий миг, но после вновь повернулась к нему лицом и коснулась ладонью его плеча. Невесомо и совершенно аккуратно.

— Извини. Судя по твоим словам, она была чудесной. Мне жаль, что ты потерял ее так рано, — с болью в голосе сказала Алексия.

Декстер напрягся, с удивлением посмотрев на нее и ненадолго Лекс испугалась, что он сейчас потеряет управление. Неужели его так изумило ее сочувствие? Или она все же сделала ему больно?

Но Ричард вновь вернулся к созерцанию дороги, когда тихо сказал:

— Тебе не за что просить прощения, Лекс. Я люблю и ценю память о ней. И рад, что могу поделиться этими воспоминаниями.

— Я буду рада, если ты захочешь рассказать ещё что-нибудь, — тихо попросила она. — я сама никогда не… Я не знаю, каково это, когда мама любит тебя. Я росла с Пегги и хоть она очень хорошая, она мне не родная. Да и никогда не вела себя как могла бы вести только мама. Мне приятно слышать, как это бывает, — призналась она. — Но я не хочу причинять тебе новую боль.

— Ты не причиняешь. Разговоры о близком человеке, любимом и нужном, всегда приятны. Вот о папаше мне говорить совсем не нравится, — он усмехнулся.

— Ну, это не удивительно, — фыркнула Лекси.

— Ты знаешь… мама любила золотые хиты рока двадцатого века. У нее были потрясающие светлые кудри почти до поясницы, а вот ее лицо я, увы, почти не помню. Отец забрал все фотографии, когда ее не стало, — с грустью сказал он, сжав руки на руле. Девушке захотелось все же выполнить свою давнюю угрозу и сломать Томасу что-нибудь.

— Почему он так тебя ненавидит? — осторожно спросила Стивенс.

— Полагаю, я отнял у него любимую женщину. И он не смог смириться с тем, что перестал быть главным мужчиной в ее жизни. Не лучший пример для подражания… — горько улыбнулся Рич, не отводя взгляда от дороги.

— Это уж точно, — хмуро сказала девушка и погладила его по плечу. — Пёс с ним. Знаешь, о чем я думаю?

— О чем же? — он притормозил, чтобы припарковать машину у ресторана.

— О том, что ты ни капли на него не похож. Ни внешне, ни уж тем более, внутренне. Я не знаю, какой была твоя мама, но судя по твоим рассказам, она была доброй. Внимательной. Чуткой и спокойной. В тебе есть все эти качества, — девушка посмотрела в его глаза. Рич же смотрел в ее ни на секунду не отрываясь. Не перебивая. — Пусть ты не помнишь, как она выглядит, но даже спустя почти двадцать лет она все еще живет в тебе. В твоей любви к меренгрвому рулету. В том, как ты общаешься с людьми. В том, с какой заботой ты относишься даже к тем, кто портит твое мнение о лимонных кексах, — Алексия чуть улыбнулась и он тоже коротко улыбнулся в ответ. — Уверена, если бы она знала о том, каким ты вырос и сколько всего уже сделал, то гордилась бы тобой.