Павел мечтательно улыбнулся, но следом чихнул так, что обдал себя собственными слюнями, под носом стало мокро, а из холла дружно прокричали «Будь здоров!». Через пару минут кто-то постучался в дверь и спросил, всё ли в порядке, но Павел ответил, что у него всё прекрасно, сам не зная, зачем он соврал. Его ведь знобило и трясло не по-детски, и сейчас бы очень не помешала нежная забота любимой девушки, эта почти материнская любовь, о которой он мечтал так долго. Если б был хоть один способ!

«Нет, даже не смей думать об этом!» – Павел в очередной раз отогнал от себя эту мысль, но она с каждым днём всё сильнее и сильнее тяжёлым звонким молоточком долбила ему по вискам, стараясь привлечь к себе внимание. Способ был, но если кто-нибудь узнает… Да его тут же посадят в тюрьму! Применят казнь Веди без суда и следствия!

Был способ. Бабка-ведьма жила на окраине Солнечной Долины, и поговаривали, что она не только порчу снимает. Некоторые к ней ходили. Она часто помогала, хоть и не бесплатно. Согласится ли она на такое? Бред. Её арестуют. Уже арестовывали в прошлом году, а это ведь только по голословным подозрениям. Она не станет рисковать. Но кто узнает? Боги! Как же тяжело принимать решения, когда тебя трясёт от озноба!

Способ был. Жуткий, противозаконный, но такой простой и действенный, что Павлу всё реже удавалось прогнать эту навязчивую идею.

Даша сидела на мостках на берегу одного из трёх озёр близ академии. День был ветреный, но тёплый, занятия закончились, и сейчас можно было безо всяких зазрений совести предаваться блаженной лени. Особенно приятно думать о том, что сегодня уединение гарантированно никто не нарушит: друзьям Даша соврала, что будет в гостях у Мамонова, а вот Мамонов был свято уверен, что Даша гуляет с друзьями. Почему-то именно сегодня очень хотелось отдохнуть ото всех: общежитие – это весело, но его проблема в том, что одиночество в нём маловероятно. Даже в туалете в соседней кабинке обычно кто-нибудь сидел, а в душе иногда имели привычку напевать песни, что, на вкус Даши, было сродни кошмару, ведь маги, как оказалось, совершенно не умели писать музыку, а каждая песня в параллели напоминала не то балладу про крымского царя из «Ивана Васильевича»*, не то трактирную частушку.

Сегодня Даше этого не хотелось. Она запаслась бутербродами, налила в термос сладкий кофе с молоком и просто ушла к озеру. Сидела на мостике, жевала булку с творожным сыром и персиковым джемом, запивала всё это безобразие кофе, думая о том, что выражение «попа слипнется» вполне к ней сейчас применимо, но это всё совершенно незначительно в сравнении с тем, какой сейчас красивый и красочный закат. Девушке было хорошо. Забылись невзгоды, дни текли своим чередом и напоминали радужную сказку. Никто и ничто не могло испортить романтику колдовской жизни, и так было ровно до тех пор, пока сзади кто-то не подошёл и не прикрыл ладонями глаза.

Даша попыталась угадать по кольцу, но не получилось – руки подошедшего оказались в перчатках.

«Не Белла, не Игорь и не Рома» – подумала Даша.

Ладони показались слишком большими для Беллы, а парни не носили перчаток. «Так халатно к себе относиться!» – этим восклицанием заканчивалось каждое обвинительное выступление Беллы, когда пятикурсники приходили в общагу и побелевшими негнущимися пальцами стягивали с себя куртки.

Даша мягко стряхнула со своего лица ладони, обладателя которых так и не смогла узнать, и повернулась.

– Привет.

Павел как-то затравлено улыбнулся. Только Даша собралась послать его по адресу, как вдруг…

Руки расслабились, и термос упал в воду. Все чувства, все мысли будто исчезли, улетели, как воздушные шарики, которым перерезали верёвки. Через мозг словно пропустили разряд тока, который выжег из сознания всё, что в нём когда-либо было, любую осознанную и неосознанную мысль. В голове образовался вакуум, и в этой невесомости неспешно плавала одна единственная фраза: «Паша, мой любимый Паша».

***

Время было позднее, и народ начал расходиться по комнатам. Лишь отдельные студенты ещё находились в холле третьего общежития, да кое-кто иногда сновал туда-сюда по лестнице.

Среди засидевшихся были Белла и Рома. Девушка, по-турецки скрестив ноги на мягком диване, с азартом смотрела на карты в своих руках. Рома с каменным лицом сидел напротив. Покер. Он учил подругу играть. Белла искренне заинтересовалась, но пока слабо понимала правила и плохо запоминала карты, а её вечно смущающееся лицо выдавало информацию с потрохами. Когда Рома в очередной раз сгрёб к себе конфеты, что парень с девушкой использовали в игре вместо фишек, Белла даже почти расстроилась.

– Нет, ты всё время меня обыгрываешь. – Девушка всё же не устояла перед тем, чтобы взять из победной кучи сладостей утешительный приз и сейчас печально разворачивала обёртку шоколадки. – Я так тебе даже бабулины банки с вареньем проиграю! В следующий раз давай хотя бы в дурака, там правила легче. Будь здоров, Игорь.

Чихнувший возле кухни Воронцов лишь поднял вверх большой палец, мол, порядок.

– Может, всё-таки сходишь в больницу? – спросил у него Рома, в свою очередь разворачивая симпатичный оранжевый фантик конфеты.

– Не, не интересно, – ответил Игорь, уже минуты три накручивая мельницу в стопку водки, насыпая перец больше на стол, чем в спиртное.

Он и правда чувствовал себя вполне прилично, лишь немного хлюпал нос: Даша говорила, что в её родном Петербурге климат почти такой же, как в академии, и вечные ветра и дожди её не смущают, но вот Игорь не смог привыкнуть даже через пять лет, и периодически ловил какой-нибудь синусит. Что и произошло сегодня на практических занятиях. Белла же сказала, что простаки в случае таких вот лёгких простуд пьют водку с чёрным перцем. Не то пошутила, не то правда, но Рома лишь покрутил пальцем у виска, а Игорь был бы не Игорь, если б не посчитал своим священным долгом проверить это чудо-снадобье на себе, отказавшись от всех магических зелий. Белла о сказанном, конечно, пожалела, но ответила, что блефовать с картами Воронцов всё равно не в состоянии, и если он не доведёт себя до серьёзного воспаления – пусть развлекается.

Когда входная дверь в общежитие открылась, Игорь не обратил на это никакого внимания, но нежный, звонкий голос заставил его замереть с зажатой в руках мельницей.

– Спасибо, милый. Всё было просто замечательно. Лучшее свидание в моей жизни.

Дашин голос.

Игорь с трудом подавил обречённый вздох. Ему захотелось напиться в слюни – неужели он опять опоздал? Проклятье! Нет, ей богу, гораздо легче справиться с озлобленной ведьмой или толпой упырей, чем решиться, наконец, куда-нибудь пригласить эту девчонку! Свидание – то-то она так задержалась! Соврала про Мамонова… обидно вообще-то, чисто по-человечески неприятно, что Даша не доверяла полностью не то что Игорю или Роме, но даже Белле.

Парень поставил мельницу на стол, взял стопку и, прежде чем опрокинуть в себя ядерное пойло, устало посмотрел на нового Дашиного кавалера, готовый ко всему. Хотя, после Артура вряд ли уже кто-то сможет удивить.

– Ох, ебать!!!

Стопка разлетелась об пол, когда зрелище оказалось не просто удивительным, а шокирующим. Такой поворот событий Воронцов не смог бы вообразить даже под смесью травы и спиртного.

Белла и Рома удивились не по-детски – так грубо Игорь ругался очень редко – и вылезли из-за спинки дивана: Воронцов стоял как вкопанный и огромными глазами наблюдал, как Даша нежно целует Павла Гохмана.

Белла поперхнулась шоколадкой и закашлялась так, что лицо покраснело, на глаза навернулись слёзы, а шоколад пришлось выплюнуть на пол. Рома вообще завис; он попеременно смотрел то на Игоря, так и стоявшего с отпавшей челюстью и дёргающимся глазом, то на Дашу, что с мечтательно-безумным выражением лица гладила Гохмана по волосам, то на самого Гохмана, который взглядом победителя окинул всех сидящих в зале, а затем вышел, не сказав ни слова.