Он словно нарочно строил из себя героя. Как будто это такое развлечение, любимое занятие. Игра со смертью, где главный приз – здоровье и, иногда, даже жизнь. Показать фак старухе с косой, а потом убегать от неё. Даша не думала, что Игорь специально попадал в переделки, да и вряд ли любил это дело, но не было спора, в который бы он не ввязался. Не было драки, в которой бы он не получил по шее. Это бесило Дашу, доводило до исступления, до бешенства, но одновременно манило, как манит мотыльков свет раскалённой лампы электрического фонаря. Она всегда оказывалась в центре событий только рядом с Игорем, но и выбиралась из них только с ним. Даша уже с трудом представляла себя без этого мрачноватого парня, без его хриплого голоса, без пристального взгляда ярко-зелёных глаз. За годы знакомства Игорь стал не просто другом, но чем-то большим. Более значимым.

Внезапно Даша поймала себя на мысли, что только рядом с Игорем она чувствует себя по-настоящему живой. Что бы ни случалось, всё казалось возможным, если рядом был он. И что если с этим парнем что-то случится, то Даша больше не сможет пережить потерю. Игорь не будет преследовать её в кошмарах, подобно Генке или Артуру. Он просто заберёт её с собой...

Время тянулось, как резина, но Даша не теряла надежды. Укрытие не казалось надёжным, но почему-то вселяло уверенность. Словно внутренний голос говорил «Всё будет в порядке. Ты же не одна. Не дрейфь, Даха, прорвёмся, ё-моё!».

Тусклый луч утреннего солнца упал на лицо, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Даша удивилась тому, что смогла задремать в таких условиях, а в голове как будто ещё звучал голос друга из прошлой жизни. Девушка осмотрелась – упыри стремительно расползались по щелям и норам, а свет пробивался сквозь густые кроны деревьев, выжигая гнилые тела всех, кто не успел спрятаться. Ночь закончилась. Закончились и её ужасы.

Даша с Игорем остались живы.

Повстречав сатиров впервые, Даша решила, что эти существа – дети природы. Свободные, дикие. В чём-то она была права, определённо; сатиры долго отстаивали свою независимость, как народа, как расы, веками прозябая на задворках колдовского мира с клеймом полукровки. А впрочем, таких было много. Большинство и за живых существ-то не считали. Те же феи – в раннем средневековье этих крох с пёстрыми крылышками использовали вместо снитча, и хрупкие создания редко переживали матч.

С сатирами всегда было много проблем. Существа, рождённые в тёплых лесах Греции, долгое время несправедливо считались пьяницами и распутниками, и даже относительно лояльные люди не желали иметь с ними дел – те же эльфы и вовсе относились, как к скоту. Прошло много времени, прежде чем с сатирами стали считаться на равных, а сами они расселились по свету, на удивление плотно обосновавшись не только в южных краях, но и в средней полосе с континентальным климатом и холодными зимами. Огромное трудолюбие и высокий интеллект позволили тем, кого когда-то пренебрежительно именовали полукровками, занять достойное место в обществе.

Стереотип о великой силе сатиров существовал не только в Дашиной голове, как и стереотип о том, что сатиры предпочитают жить исключительно в деревнях возле леса. На самом же деле их сёла давно напоминали маленькие европейские города, да и города разрослись до полноценных торговых точек. И жители их населяли разные, не только те силачи, которые занимались торговлей – именно их, крупных и суровых, зачастую видели люди в своих городах. Но такие, как Даниил Петрович Сатиров, не были редкостью или позорной аномалией. Особенности телосложения – всё, как у людей.

То, что в Академическом округе Сатиров считался чужеземцем, было правдой – он родился и вырос далеко от этих мест, в плодородных южных землях на другом конце материка. С самого детства не похожий на своих сородичей: умный и хитрый, Сатиров чуть ли не с малолетства имел дурную репутацию скользкого типа – в обществе такое порицалось. Но юноша с отличием окончил школу, затем колдовскую гимназию, остался преподавать. Через пять лет напористый нрав и амбициозность привели молодого сатира из родных краёв в Московию – столицу страны и почти тёзку параллельного города, дабы занять там небольшой пост в отделе образования Совета Правления

Данар Рабирус – родное имя забылось, стёрлось из памяти, как и родные края, уступило место более светскому Даниилу Петровичу Сатирову. А как не взять светского имени, когда работа идёт в гору? Нескончаемые повышения, неформальные вечера и официальные встречи – Сатиров наслаждался столичной жизнью, но пиком карьеры стало назначение в РМТА – история магии, сатир вполне мог преподавать её людям.

В академии сатира недолюбливали не всегда и не все. Поначалу, когда он только устроился рядовым преподавателем, к нему отнеслись благосклонно. Сатиров быстро смог наладить нужные связи, обзавестись полезными знакомыми. Знал, с кем можно говорить на равных, а перед кем стоит лебезить. Закадычным другом очень скоро стал Тишманский: Сатиров быстро понял, что лесть – это то, что старый псих готов слушать бесконечно. Она и стала рычагом, на который Сатиров мог нажимать регулярно: тогдашний ректор ценил Тишманского, как преподавателя, как профессора, но никогда не поддерживал его безумных и опасных идей по обустройству замка. Зато поддержал Сатиров – он убедил Тишманского, что при новом руководстве всё будет иначе, и вдвоём им удалось подсидеть старого ректора. Уже в тот момент большинство преподавателей и сотрудников поняли, каков сатир на самом деле.

Заняв ректорское кресло, Сатиров не обманул, и реформы начались почти сразу. Вот только Тишманский был послан ко всем чертям, и он, и его новшества. У Даниила Петровича имелись свои планы по обустройству РМТА, и в этих планах было лишь одно место для нечеловека. И не только.

Раду Гредяеву с позором уволили в числе первых – Сатиров обвинил её в практике Худу. У ведуньи было, чем оправдаться, но в тот момент ей не нужны были лишние разбирательства – Александра магией спасла простака от смерти и вышла за него замуж, ушла жить в параллель, имела дома личный портал и скрывала колдовство от маленькой дочери. Ей меньше всего нужны были разборки в магическом мире, и Сатиров знал, куда надавить. Умная старушка решила не спорить – однажды утром она просто исчезла, а куриная избушка, что годами кудахтала на берегу озера, ушла в неизвестном направлении.

Следующим уволили кентавра, что вёл зоологию. Тут дело не закончилось мирно: они с ректором сильно поругались, дело не обошлось без драки. Кентавр исчез из академии, а сатир ещё долго светил фонарём под разбитым копытом глазом.

Спустя какое-то время уволилась эльфийская ведьма, преподававшая студентам древние руны. Сама ушла, просто тихо положив в кадры заявление об увольнении. Тяжёлая потеря для РМТА: Энии Дэйгольмир было больше четырёх сотен лет, и она была бесценна. Никакие уговоры кого бы то ни было из ректората не подействовали – Эния предельно ясно дала понять, что не собирается «терпеть самодурство этого козлоногого идиота», и вернётся лишь тогда, когда пост ректора займёт кто-то другой.

Джинны в алхимических лабораториях, нимф, заведовавший теплицами, и работавшая там же дриада – все уходили со своих мест. А вот с Горгоной у Сатирова разделаться не получилось: он очень долго пытался вывести её из равновесия, но Медузе было около трёх тысяч лет, и она уже давно научилась держать себя в руках. Чего нельзя сказать о её змеях: чёрно-зелёная копна на голове горгоны приходила в движение каждый раз, как только ректор входил в кабинет. Несколько лет длилось это противостояние, но, в конце концов, Сатиров сдался. А Горгона осталась. Не считая домовых, они были единственными в академии, кто людьми не являлся.

Время шло, с Сатировым преподаватели смирились. Пришлось. Да и со временем до учителей дошло, что многие дела можно делать в обход ректорского кабинета. На самом деле, ректор даже не подозревал, сколько всего происходило в академии без его ведома. Сколько чрезвычайных происшествий ежедневно разгребали Шольцева и Мамонов. Сколько запрещённых заклятий творилось в этих стенах. Сколько ведуний и ведов обучались магии наравне с обычными колдунами. Сколько оборотней бродило по этому замку, сколько вервольфов – да, Роман Каратеев не был единственным. У Сатирова бы рога отвалились, если б он только заподозрил, как часто в стенах РМТА нарушается дисциплина! А дисциплину ректор любил до маразма. Может поэтому в академии не любили ректора; сам же он предпочитал думать, что неприязнь к нему идёт от того, что он не человек.