Игорь ухмыльнулся своей коронной кривой усмешкой, что наповал сражала девушек академии. Даша и Белла переглянулись – уж очень они опасались за свой внешний вид, но после небольшого раздумья девушки решили рискнуть.

На их лицах появились сосредоточенные выражения, и животные черты постепенно выплывали наружу. У Даши появился кошачий нос и усы, уши заострились и плавно поднялись на макушку, ладони превратились в когтистые мягкие лапы, а лицо и декольте обросли негустой рыжевато-серой шерстью. Умения Беллы также были очевидны: маленький аккуратный носик вытянулся и загнулся крючком до самого подбородка, глаза приобрели янтарный оттенок, руки сплющились на манер крыльев, волосы укоротились и издалека походили на перья.

Рыжик фыркнул и спрятался под кровать. Игорь же смотрел оценивающе.

– Отлично. Даже очень. Давно тренируетесь?

– Первый день. – Голос Даши походил на мурлыканье.

– Ого! – присвистнул Игорь. – Тогда это вообще превосходно! Я в первые пару недель мог только хвостом вилять!

– Ой! Когти меньше стали!

Белла вернула себе человеческий облик и теперь ликующе смотрела на свои ноги: левая ступня всё ещё была с когтями и обросшая перьями, но теперь приобрела нормальный размер. По крайней мере, вопрос с обувью решён – совиная лапа могла безболезненно влезть в кроссовок.

Даша, превратившись в человека, с удовольствие отметила, что хвост больше не упирается в тело как штопор – его попросту не было. Подняв штанину, девушка увидела, что и шерсть стала меньше и теперь могла сойти за за ногу плюнувшего на эпиляцию человека.

– Для первого раза отлично, – улыбнулся Игорь. – Только Романычу не говорите, пока всё окончательно не будет сделано. Просто в конце поставьте его перед фактом, окей?

Девушки кивнули. Они и сами понимали, что другу идея не сразу понравится.

_____

* Лориэн - лес эльфов в книгах Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец».

** Джон Рональд Руэл Толкин, английский писатель и поэт, переводчик, лингвист, филолог. Автор книг о Средиземье, таких как «Хоббит», «Властелин колец», «Сильмариллион».

*** Питер Джексон — новозеландский кинорежиссёр, сценарист, актёр и продюсер, ставший всемирно известным после выхода на экраны кинотрилогии, поставленной им по произведению Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец» и «Хоббит».

Молодой мужчина лет тридцати – тридцати пяти медленно шагал по пустому коридору. Старые джинсы, разбитые кроссовки, футболка с дурацкой надписью. Никто бы сейчас не узнал в нём обычно с иголочки одетого Константина Дмитриевича Огнева.

Коридор носил дурную славу из-за того, что в нём не один десяток лет назад погибла профессор боевой магии Клара Рабинович. Даже через столько времени по этой территории мало кто ходил, лишь некоторые студенты приходили сюда покурить или просто побыть наедине с собой. Но находились и уникумы – поговаривали, что профессор скончалась из-за несчастной любви, и теперь, если вас терзали любовные муки, то можно было прийти сюда ночью и попросить у Рабинович помощи. И она обязательно поможет, нужно только набраться смелости.

Смелости у Огнева сейчас было хоть отбавляй – от него за версту разило алкоголем. Он шатался туда-сюда вдоль каменных стен, курил, временами принимался судорожно ерошить волосы, словно внезапно вспоминал о чём-то полузабытом, после чего снова успокаивался и вновь начинал ходить по коридору. Если бы кто-то из случайно зашедших студенток увидел сейчас преподавателя боевой магии, то ему бы точно приписали роль отвергнутого героя-любовника, что в кои-то веки оказалось правдой. Огнев действительно пришёл сюда из-за женщины, хотя женщина – мягко сказано.

Страшную красавицу любили и ненавидели, боялись и обожали, хотели и в то же время мечтали оказаться подальше от неё. Огнев безнадёжно влюбился в Горгону, и, к слову сказать, пламенное чувство бушевало в нём не первый год. Любовь этого мужчины к чудовищу не была похожа на немую любовь Игоря к Даше: Огнев не раз признавался Медузе в своих чувствах, но ответ всегда получал отрицательный.

Та же ситуация произошла и сегодня вечером, когда Константин Дмитриевич постучал в дверь кабинета и, услышав красивый холодный голос, произнёсший «Открыто», медленно повернул старинную латунную ручку.

Медуза, нацепив прямоугольные очки на переносицу, не столько из-за плохого зрения, сколько из солидности, проверяла семинар пятого курса. Сегодня её платье тёмно-зелёного атласа – красиво подчёркивает волосы, собранные лёгкой золотой сеточкой. Редко чёрно-зелёные локоны не падают на плечи, а жаль: Константин Дмитриевич невольно засмотрелся на плавную линию плеч и длинную шею, которую украшал огненный опал на короткой цепочке. Огнев любовался прекрасной гречанкой, но Медуза даже не удостоила коллегу взглядом.

Огнев пару секунд потоптался в дверях.

– Гм…

Ноль внимания.

– Я…

– Константин Дмитриевич, ради всего святого, не тяните кота за хвост! Говорите, что хотели, и идите. У меня много работы.

Вот так всегда. Не успеешь начать.

– Без предисловий, значит, – хмыкнул Огнев. – Тогда ты знаешь, что я хочу сказать, Медуза.

Горгона медленно подняла голову от семинарских работ.

– Константин Дмитриевич, я не раз говорила вам оставить эту затею.

– Почему? Просто объясни, Медуза, почему ты каждый раз шлёшь меня к чёртовой бабушке?

– Я никого и никуда не шлю, – равнодушно ответила горгона, – это не профессионально. Просто я не та женщина, которая вам нужна, только и всего.

– Да откуда ты знаешь, какая мне нужна? – Водка не давала контролировать себя в полной мере, и Огнев балансировал на грани злости и отчаяния. – Три тысячи лет ты себя бережёшь – для чего? Умерли все, кого ты знала, кого когда-либо любила – стоило оно того? Такую жизнь ты себе выбрала? Меди, да разве это жизнь?

Огнев за секунду оказался у стола и пылко взял, казалось, побледневшую горгону за руку. Ладонь Медузы оказалась гладкой, тёплой и сухой, как змея, и Огнев подумал, что восхитительнее кожи, чем эта, он не встречал за всю свою жизнь.

Ему казалось, что Медуза вот-вот смягчится, что в чертах горгоны проклюнется что-то человеческое, но внезапно тёплая кожа обожгла колючим холодом, и Огнев отстранился.

– В академии полно студенток, которые не прочь провести с вами время, – всё с тем же равнодушием заметила Горгона. – Уверена, они не разочаруются. А у меня много работы, которую вы мешаете выполнять.

Лицо Константина Дмитриевича вспыхнуло от обиды. Слухи? Оперировать грязными слухами о том, что Огнев якобы первый бабник в академии и давно перещупал всех студенток и молодых преподавательниц?! От этого несправедливого обвинения стало почти больно.

– Я-то проведу, – кое-как выдавил из себя Константин Дмитриевич. – Но, знаешь, лучше бы тебе самой найти какого-нибудь первокурсника, чтобы он помял твоё тысячелетнее тело и избавил от необходимости нести вечную жизнь. Что такое, Меди? Думала, я не знаю, что ты молода и бессмертна только лишь до тех пор, пока не окажешься в постели с мужчиной? Боишься умирать или так сильно страшишься члена? А, Медуза?

Горгона медленно поднялась со своего места. Копна удивительных волос на миг превратилась в клубок змей, злобно зашипевших под державшей их сеточкой, а тёмные глаза пожелтели, расколовшись на половинки вертикальными линиями зрачков – Медуза потеряла над собой контроль впервые за тысячу с лишним лет, и если б не очки, то преподаватель боевой магии обратился в камень.

– Вам следует протрезветь, Огнев. – Горгона чеканила каждое слово, и в речи слышалось шипение змеи. Королевской кобры, раздувающей капюшон. – Покиньте мой кабинет. Сейчас же.

– Как скажете, чародейка. – Огнев опустил голову в полупоклоне и сделал несколько шагов к выходу, но остановился. – Ты только помни одну вещь: мне ведь немного осталось. По твоим меркам.

И Константин Дмитриевич вышел в коридор, хлопнув дверью. А Медуза так же медленно опустилась на стул.