— Ну… — я ухмыльнулся. — Вы неплохо сохранились для своего возраста. Думаю, у вас еще вся жизнь впереди. Мы заберем вас наверх — и вы сами все увидите.

— Правда? — седая приободрилась и вернула осанке царственное величие. — Но как это возможно? Проклятые кристаллы не давали мне выйти. Они полностью непроницаемы для волшбы, и я как я ни старалась, так и не смогла преодолеть чародейский щит.

— Видимо, он работает только с одной стороны — изнутри. Мы же кое-что уронили в озеро… кое-что очень тяжелое, и оно пробило свод. Теперь сможем спокойно вернуться. С вашей силой вурдалаки нас вряд ли побеспокоят. Так что собирайте вещи — и в добрый путь.

— Вещи? — незнакомка закусила губу. — На это уйдет какое-то время. Здесь столько всего скопилось за целый век, так что придется немного подождать. Меня зовут Гата. Прошу, будьте моим гостями. Я безмерно благодарна вам за спасением и с большою охотою поделюсь всем, чем только пожелаете.

А мы и не против. Тем более, что обитель колдуньи напоминала музей — похоже, она стащила в академию все артефакты, какие нашла. Большая часть являлась защитными — оно и понятно, с такими-то соседями, но на стенах и полках виднелось и оружие, и украшения, и книги.

В очаге позвякивал необычный «огонь» — хозяйка сложила домиком три кристалла, благодаря чему образовался сине-фиолетовый луч, отдаленно напоминающий лазерный. На этом луче грелся керамический чайник, а роль самого напитка играли неведомые мхи, лишайники и гнилушки.

Проще говоря все то, что может расти в условиях глубокого подземелья. Пищей же служили студенистые грибы — девушка собирала их в банки и, судя по запаху, жарила. Оставалось лишь отдать ей должное за выживание в таком аду все это время, где слабый духом наверняка сошел бы с ума через пару лет.

— Изволите грибов? — Гата поставила на стол сковороду с чем-то, похожим на сморщенные устрицы. — Больше, увы, предложить нечего. Я пыталась выращивать цветы и травы, но проклятый свет губит все на корню.

— Проклятый свет? — Яра замерла около полок с книгами. — Ты о кристаллах?

— Да. Они искажают души и плоть. Превращают людей в чудищ, что кишат среди развалин. Без особых амулетов здесь долго не протянешь. Но вы не волнуйтесь. Чтобы превратиться в вурдалака, нужно несколько месяцев. Короткие прогулки совершенно безопасны.

— Как ты вообще здесь оказалась?

— Я — целительница, — от этих слов Яра приподняла голову и навострила уши. — И потому приняла решение остаться в лекарне, даже когда царь повелел всем покинуть Китеж. Я даже представить себе не могла, что он применит волшбу погребения. А если бы знала — сделала бы все возможное, чтобы вытащить пострадавших. Потому что все они и превратились в тварей. А осталось их довольно много — заключенные в острогах, раненые воины, больные старики, люди, которые по тем или иным причинам не услышали приказ. Или же понадеялись, что очень скоро город поднимут обратно. Как видите, все это закончилось весьма печально.

— Но почему царь не попытался вас откопать? — удивился я. — Почему вообще забросил старый Китеж?

— Сего мне не ведомо, — Гата пожала плечами. — Долгое время я и вовсе думала, что правитель погиб, а Тьма победила. Но как теперь выяснилось, нас просто забыли. Или же решили, что построить все заново проще и быстрее, чем восстанавливать руины. Но я обязательно об этом спрошу. Если повезет — то при личной встрече. Может, простолюдинов царь и запамятовал, но меня вспомнит точно.

Девушка прошла вдоль полок с добром и с сожалением произнесла:

— Боюсь, все это за раз не увезти. Если у вас, конечно, нет тележки и лишних трех-четырех часов.

— Нет, — кивнула Яра. — Нужно взять лишь то, что поможет переждать Воробьиную ночь.

— Вы не шутите? — слепая встрепенулась. — Боги, все словно началось по новой. В ночь, когда Китеж погрузили под землю, бушевала колдовская стихия. Бушевала страшно — никогда еще такой не видела, хотя прожила на свете полтысячи лет.

— Ого, — полудница присвистнула. — А ты точно на все сто человек? Ну, в смысле, может кто из наших в роду пробежал?

— Точно. Во мне сокрыта сила Света, дарованная самим Хорсом. Ее мощь столь велика, что я никогда не постарею, не заболею и не умру своей смертью, — Гата устало улыбнулась. — Если же вам нужны особые обереги, придется спуститься в тайную палату. Это особое хранилище в подвале академии.

— Знаю. Тоже училась в подобной.

— Тогда идемте, — сказал я. — Не будем терять драгоценных минут.

«Ты уверен, что ей можно доверять? — раздалось в голове».

«Можно ли доверять бабе, что целый век просидела в одиночестве среди вурдалаков, скверны и на грибной диете? Однозначно».

«Смех смехом, а уши кверху мехом. Следи за ней, и если вдруг что — бей без промедлений. В умелых руках Свет способен принести больше бед, чем остальные стихии вместе взятые».

«Понял, принял. Чуть что — сразу в тыкву».

Вниз вела узкая винтовая лестница — настоящий рай для клаустрофоба. В подвале было немногим лучше — низкий потолок, толстенные стены и пара кристаллов в качестве фонарей. Тусклое сияние вырывало из мрака ряд проржавевших, но все еще крепких железных дверей с зарешеченными окошками.

Металл усеивали колдовские руны, и стоило подойти к ближайшей камере, как из угла с диким ревом выскочил вурдалак и попытался схватить меня за голову. Я на рефлексе отшатнулся и вскинул ладонь с теневым клинком, однако Гата бросилась наперерез и заслонила пленника собой. Вопреки ожиданиям, существо не разодрало ей глотку, а принялось с тихим урчанием ласкать шею и щеки, будто кошке.

— Зачем тебе этот урод? — удивилась Яра.

— Я изучаю его, чтобы найти лекарство и обратить изменения вспять. Как видите, при должном отношении эти создания перестают быть злобными и кровожадными.

— При должном отношении? — полудница нахмурилась. — Поэтому ты его в костюм вырядила?

Я шагнул вбок с удивлением увидел, что тощий дохляк облачен в потрепанную тройку и замызганный сюртук. Лицо же носило явные следы хирургического вмешательства, и лекарше каким-то чудом удалось срезать натекшую массу с правого глаза.

— Именно, — хозяйка кивнула. — Чем больше вокруг него человечьего, тем быстрее проясняется разум. Если же оставить их дикарями, то даже самая сильная волшба не поможет.

— Звучит здраво. А эти… ребята вообще разумные?

— Их разум подобен разбитому зеркалу, — уклончиво ответила девушка. — Нужно постараться, чтобы собрать осколки воедино.

— Понятно, — я подошел к соседней двери. — А тут тоже вур…

И осекся на полуслове. Из окошка на меня смотрел молодой парень вполне обычной наружности с копной светлых, почти белесых волос. Его радужки сияли фиолетовым, как вездесущие кристаллы, кожа отличалась мертвецкой бледностью, а тело — болезненной худобой.

— Елки… — недвижимый точно статуя тип напугал меня куда сильнее бесноватого упыря. — А этого что — удалось обратить?

— Именно. Правда, я остановила превращение на очень ранних сроках — где-то через неделю после своего заточения. Тело почти не изменилось, а вот разум, к сожалению, пострадал.

Все выглядело логично, но черт меня дернул пошурудить в мозгах этих товарищей теневыми щупами. В голове блондина царила полнейшая пустота, словно я вновь оказался на краю бездны. Ни чувств, ни воспоминаний, ни каких-либо реакций на происходящее — точно у трупа. Однако я отчетливо слышал дыхание и сердцебиение, что для зомби малость нехарактерно.

А вот у вурдалака память оказалась на удивление яркой и насыщенной. Что немудрено — с учетом открывшейся картины, после которой очень многое встало на свои места, а некоторые вопросы отпали сами собой.

Глазами чудовища я увидел, как дверь камеры медленно отворяется, и в помещение заходит Гата — в роскошном бальном платье цвета крови с пышной юбкой и декольте. Обостренное как у зверя обоняние улавливает ароматы мыла и роз — похоже, гостья недавно приняла ванну и надушилась духами. Что неудивительно — в руинах и того и другого наверняка навалом, и на тысячу лет хватит.