— Спрыснул царевича мертвой водою! — заголосил предатель, водя рукою над книгой. — И его тело срослося!

Чародей у пульта щелкнул рычагом, и машина на потолке пришла в движение — закачались меха, загудели помпы, а из позолоченного бака выпали шесть блестящих трубок с иглами на концах. Помощники окружили колесо, взяли трубки и вонзили их в каждый кусок тела, после чего из срезанных вен и артерий полилась мутная жижа.

Вопреки моим ожиданиям, фрагменты действительно сплавились меж собой, как сплавляется склеенный «моментом» пластик. На иссохших почерневших срезах остались толстые рубцы, но жижа больше не протекала, а полноценно циркулировала по сосудам.

— Спрыснул царевича живою водою! — богатырь воздел ладонь над останками. — И царевич встал!

Насосы погнали по трубам содержимое соседней емкости. И чем больше вкачивали, тем разительнее менялась мумия напротив. Мышцы набухали, кожа бледнела и разглаживалась, а лицо все больше напоминало фарфоровую маску. В процессе «омоложения» тело постоянно дергалось и вздрагивало, однако ничего похожего на воскрешение я не заметил. Это был все тот же труп, только теперь совсем свеженький, едва почивший.

— Плоть срослася и воспряла! — громогласно заявил богатырь. — Пришла пора настыть ее магией!

Сообщники дернули рычаги, и меня обуяла такая боль, какую прежде испытывать еще не доводилось. А я испытал всяческих мучений столько, что на целую книгу хватит. Каждая клеточка словно превратилась в оголенный воспаленный нерв, на который нещадно лили спиртом.

Все что я мог — это орать во всю глотку, пока не кончится воздух. Из распахнутого рта вырывался черный луч в фиолетовой дымке, шел через линзу в «шлеме» саркофага и бил точно в мертвеца — как и четыре соседних потока в виде огня, воды, молнии и каменного крошева.

И если соседи сверху просто фильтровали и структурировали волшбу, то мы подпитывали идущие сверху энергии, как батарейки. И дар вытекал из груди столь стремительно, точно его откачивали насосом. Мы исторгали силу на пределе возможного, но несмотря на это, лучи не ранили Кощея, а поглощались им без остатка. И хоть я не видел себя, но чувствовал, что каждая минута уходит за год, а я сам превращаюсь в то, что полчаса назад было пришпилено к колесу.

Не помню, сколько продолжалась пытка, но тут Буян вскинул кулак и велел нас отключить. Затем подошел к колесу, пощупал врагу пульс, коснулся ухом груди и в недоумении произнес:

— Он не оживает. Какого беса?

— Мы ничего не напутали? — спросил Дубравин, держа руку на рычаге.

— Все в точности, как здесь написано, — богатырь хлопнул по тяжеленному талмуду.

— Может, какой-то стихии не хватает? Например, Света?

— Чепуха! — старик тряхнул бородой. — Свет смертелен для Кощея. Да, он держал при себе целителей, но сам никогда ими не пользовался. Это совершенно чуждая для него волшба. Уверен, дело в чем-то ином. Может, Ночь еще не разыгралась в полной мере. Или мастера ошиблись с механизмами… В любом случае, нужно пробовать еще.

— Ты издеваешься? — окрысился светоч. — Я согласился отдать сына в помощь, а не на заклание! Сначала разберись, как все устроено, и только потом запускай эту бесовщину. Не хватало еще сжечь нашим детям мозги зазря.

— Не понимаю, — ректор положил книгу прямо на обод и принялся в спешке листать страницы. — Все сделано в точном соответствии со схемами. Этот трактат написали маги, изучавшие смерть до тех пор, пока она их не прибрала. Здесь описан обряд, которым можно воскресить даже бога. Значит, и с Кощеем должно сработать. Нужно лишь… не знаю… Надо пробовать еще раз. Вдруг влитых сил недостаточно?

— Ладно, — недовольно проворчал бугай. — Но если что-то пойдет не так — я сразу же отключу устройство.

— Хотя подожди… — богатырь обернулся и смерил хмурым взглядом Ярославу, которую двое стражников держали под руки недалеко от входа. — Может, эта девка что-то знает? Она же была его личным лекарем. Ну-ка, подайте ее сюда!

«Сука… не трогай!» — хотел бы сказать я, если бы в принципе мог говорить. Но после прогона через душу концентрированной маны я не то не мог кричать, я буквально заставлял истерзанное сердце биться, а легкие — вдыхать хоть толику воздуха. Усталость и боль накатили неимоверные, а ведь мы прошли в лучшем случае половину пути.

Подругу подтащили к колесу и толчком в спину поставили на колени. Предатель тут же схватил ее за волосы и запрокинул голову:

— Говори, что случилось? Что мы делаем не так?

Яра лишь рассмеялась. Буян скрипнул зубами и дал ей такую пощечину, что бедняга завалилась набок. Я дернулся из последних сил, но лишь глубже вогнал в себя иглы.

— Отвечай! — ректор вновь схватил ее за локоны и встряхнул — аж суставы затрещали. — Почему твой проклятый хозяин не оживает?

Полудница с усталой улыбкой плюнула кровью прямо в вытаращенный глаз.

— Ах ты сволочь!

Заговорщик схватил книгу, как кирпич, и занес над белокурой головой. Удар окованного сталью переплета раскроил бы череп в кашу, даже если бил бы обычный человек — что уж говорить о таком кабане. Сердце пропустило удар, кровь застыла в жилах, и секунды замаха показались мне самыми страшными за все время.

И когда до неминуемой гибели оставалось всего ничего, подвал тряхнуло с такой силой, что с машины посыпались запчасти, со стен — обломки камней, а постамент с Кощеем едва не опрокинулся.

— Что за напасть⁈ — рявкнул старик. — Это буря так разыгралась?

— Господин ректор! — в подвал влетел запыхавшийся стражник в синем мундире. — На нас напали! Академию атакуют со всех сторон!

— Кто посмел? Нечисть?

— Не только, господин. В Китеж прибыла Дружина…

Последующие события пришлось восстанавливать по крупицам, потому что сам я в них участия не принимал и мог только догадываться о том, что происходит снаружи. Тем не менее, штурм Академии сыграл едва ли не ключевую роль во всей истории, поэтому я передам его в мельчайших деталях — пусть и от третьего, а не от привычного вам первого лица.

— Время на исходе, — Колоб окинул собравшихся пристальным взглядом. — Наши действия?

За столом в холле сидели Горыныч, Айка, Водяной, Лада, Веста и Яга.

— Я вызвала пару знакомых и через них связалась с Канцелярией, — сказала хозяйка. — Те пообещали передать все Дружине, но я бы не клала все яйца в эту корзину. Помощь может придет, а может нет. Или придет слишком поздно. А Яре и Савелию грозит опасность прямо сейчас. Так что я за то, чтобы не отходить от плана. И как только придет час — напасть на Академию.

— Это ж откуда у тебя такие знакомые? — с ноткой зависти проворчал хлеб.

— У министров и генералов есть жены и любовницы, — леди не без гордости улыбнулась. — Которым хочется оставаться молодыми и соблазнительными как можно дольше, чтобы не потерять интерес покровителей. Я даю им самые передовые разработки, а они шепчут на нужные ушки нужные слова. Только и всего.

— Последствия осознаешь? — хмуро бросил змей. — Если друзья ошиблись, новая война, может, и не начнется. Но нам точно не сносить голов. Придется в лучшем случае бросать все и улепетывать подальше за Смородину. В Китеже нам житья больше не дадут.

— Кстати, о головах, — ведьма скрестила руки на груди. — А если полудница права? Тебе потом как — нормально будет? Не боишься, что опять призрачная башка отрастет, а то и две сразу?

— Я не предлагаю их бросить, — Горыныч насупился. — Но и лезть наобум — такая себе затея.

— Если вы и дальше собираетесь только болтать, то хотя бы дайте мне оружие и обереги, — внезапно заявила лешачиха. — Потому что я пойду на выручку при любом раскладе.

— И погибнешь, — буркнул батон.

— Зато с чистой совестью, — однорогая опустила голову и чуть слышно добавила. — И спокойным сердцем.

— Не вижу смысла спорить, — молвил Водяной. — Потому что вы все — правы. Не помогать — нельзя, но и сразу нападать — тоже. Давайте сперва все разведаем. И если поймем, что в Академии в самом деле творится неладное, немедленно ударим. Может, они там пируют и развлекаются, а мы перебьем уйму невинного народа. Нехорошо получится.