Айлин промолчала в ответ, только мрачно усмехнулась. Мечта аборигенов была недостижима, но третий, новый вид, вполне имеет право на жизнь. Она покинула палату, встретив на выходе стража. Объяснив сложившуюся ситуацию, девушка ушла, подальше от пациентов, от тварей, стремящихся обрести плоть, от правды, которую ещё не готова была принять.

— Куда так спешишь? — она влетела в объятия Малена и только тогда поняла, что поддалась эмоциям. Сбежала, так толком и не понимая, где находится её комната. Прямо сейчас, под влиянием прошедшей ночи, целительница не стремилась к общению с местным владыкой. От былого притяжения не осталось следа, девушка боялась того, что таилось в зеленоглазом похитителе.

— Мне нужно переодеться и найти наставника. Прорыв ликвидировали? — просто так послать короля она тоже не могла. Пришлось терпеть того, кто разрушил её жизнь в угоду мимолётной прихоти.

— Я провожу, а то вновь заплутаешь в бесконечных коридорах, — он тоже устал, сегодня ещё не ложился, помогая людям, координируя действия и проверяя схемы эвакуации мирных граждан. Айлин сильно удивилась бы, узнай, что Мален лично контролировал работы по устранению прорыва. И он выдохся. Тьма внутри, пользуясь близостью призрачных тварей, практически в голос выла, требуя выпустить. Бороться с собой в таких обстоятельствах становилось труднее, чем обычно, но Мален вновь справился.

— Спасибо, в этом вы правы, владыка, я долго буду привыкать к новому месту, — ей хотелось сделать хоть какую-нибудь мелкую гадость. Чтобы этому заносчивому самоуверенному типу тоже стало плохо. Но король оставался спокоен.

— Адаптация пройдёт быстрее, чем ты воображаешь, моя прелесть. Твоя комната, доктор Динари.

Айлин напряглась, тёмный взгляд вызывал дрожь, а разница в росте напомнила, насколько она слабее. И если Мален пожелает, ей нечего противопоставить его силе и власти. Криво улыбнувшись, мужчина посоветовал хорошо отдохнуть и побрёл прочь. Айлин смотрела вслед, понимая, наконец, что у него тоже была тяжёлая ночь. Мален ступал нетвёрдо, словно нетрезвый человек. А на повороте даже слегка потерял равновесие. Но быстро выровнялся, провёл ладонью по серой стене и скрылся из виду.

«Поспал бы ты, бессердечный король. А то такими темпами твоего личного лекаря и замещать не придётся. Уйдёт на пенсию без всяких сожалений», — подумала Лин, невольно тревожась за Малена. Что ей за дело до его самочувствия? Он враг, похититель, продукт череды экспериментов. И всё же вместо долгожданной встречи с кроватью, целительница отправилась на поиски Пряце.

В этот день ей удалось не заблудиться, и постепенно жизнь действительно вошла в колею. Айлин привыкла к работе в больничном крыле, где медленно выздоравливали патрульные. С каждым разом им требовалось всё меньше внимания — утренний осмотр да вечерний контроль. Трое выживших. Жан — оказался везунчиком, отделавшись лёгкими травмами, даже глаз восстановился без потери зрения. Артур, на груди которого остался шрам, как напоминание немыслимой удачи. И Дейсон, которому повезло меньше всех, его травмы были обширными. Что не сильно сказалось на жизнелюбии мужчины.

А затем крыло опустело, застыло в ожидании нового серьёзного прорыва, следующих пациентов. Жан вернулся на службу через неделю после выписки, Артур — через пять. Остался Дейсон, который теперь жил дома и приходил на процедуры, период регенерации не мог быть меньше двенадцати недель. Айлин отправили работать в городскую больницу, с простыми людьми, обычными травмами. С момента прорыва прошло чуть больше двух месяцев.

— Госпожа лекарь, точно ещё рано снимать повязку? От меня люди шарахаются, думают, я чем-то серьёзным болен, — жаловался с утра Дейсон, пока Айлин осматривала рубцы.

— Я уверена, господин Смит, что если вы не успокоитесь, то попрошу помощи наставника. И буду с удовольствием слушать, как он вас отчитывает, — с бесконечным терпением пригрозила Лин. Целительница давно рассказала пациенту правду о полученных им травмах и ожидала, что мужчина впадёт в уныние, но тот только плечами пожал и философски заметил, что в отличие от Михаила не женат, потому не рискует разводом из-за физического уродства.

— Нехорошо это, госпожа лекарь, пациентов запугивать, — вздохнул патрульный и, улучив момент, поскрёб рубец.

— Дейсон, шрамы не трогать! Вдруг воспаление начнётся! Значит так, завтра утром придёте, я заменю мазь, и может, сниму повязки. Если хорошо себя вести будете, то даже зеркало дам, — О заражённых Лин старалась не думать. В тот день, когда она вернулась в палату, койки были идеально застелены чистыми покрывалами.

— Вы слишком строги, лекарь! — вздохнул пациент, пряча руки в карманы брюк. Его мучило любопытство, жажда деятельности, потребность чувствовать себя нормальным. Но взгляд серых глаз ученицы королевского лекаря заставлял слушаться. И не важно, что, по сути, перед опытным воином стояла девчонка не старше двадцати лет. Что-то в интонациях, движениях вызывало невольное уважение. Ему нравилась Айлин Динари, как лекарь и женщина.

Айлин понимала патрульного, но могла только посочувствовать, порядок действий при трансплантации не подлежал изменению. Да, регенерация занимает длительный период, потому придётся запастись терпением. Сам же потом Пряце «спасибо» скажет.

Целительница подошла к окну, полюбовалась, как густые сумерки опускаются на улицы города. Ей не нравилось добираться до замка по темноте, но передвигаться в сопровождении девушка отказалась. Несколько недель назад у них с Маленом произошёл небольшой конфликт на эту тему. Причина была не в одиноких прогулках целительницы — никто не покусится на лекаря, будучи в здравом уме. Нет, проблема заключалась в нереализованных желаниях, в необходимости держать себя в руках. После поцелуя в библиотеке король соблюдал дистанцию. Целительница искренне радовалась, поощряя решение не сближаться. Они виделись часто, Мален заходил в больничное крыло, побеседовать с лекарями, пообщаться с пострадавшими. Поначалу Айлин отговаривалась делами, сбегала, едва его увидев. Розенкрой же держался в рамках, которые сам установил. Айлин, задавив сожаление, нелогичное разочарование, начала учиться всерьёз. Словно ей действительно предстоит сменить Пряце возле короля. Капризного мужчины, что мог приказать привести целительницу в библиотеку для дружеского общения. Или явиться к ней и мешать, рассказывая что-то интересное о королевстве. Несколько раз они ругались, и Лин видела, как сложно Малену сдерживаться, чтобы не продемонстрировать зарвавшейся девчонке её место. И всё же она преодолевала трудности общения с человеком, который привык подавлять тех, кто слабее. В этот раз они поругались из-за требования короля передвигаться в сопровождении.

«Понимаешь, что твои подданные и так считают меня либо угрозой, либо любовницей! И в том и в другом случае я сильно рискую. Так что убери сторожей, за Пряце же они не таскаются хвостом!», — взорвалась девушка, влетев в королевский кабинет. Да, так делать нельзя никому. Не только из-за статуса, но и опасности, которую несёт его гнев. Однако целительница чувствовала ярость, а не страх. Да, временами она боялась мужчину, ненавидела его. Но чаще просто хотела видеть, слышать, касаться. Неспособность выбросить похитителя из головы дико бесило.

Мален объяснял целительнице, как опасно ходить одной по улицам, но добился только скандала настолько эмоционального, что в первый момент замер от удивления: никто за все годы жизни не смел себя так вести в его присутствие. Второй реакцией стала вспышка ярости, но даже ладонь на горле не убедила Айлин.

«Ты понимаешь, что затеваешь опасные игры? Всё внутри требует убить тебя, но я держусь. Да, под опекой тесно и душно, но кто знает, не бродит ли в темноте заражённый?» — вкрадчиво спросил король, заставляя себя дальше сидеть за столом. Сохраняя иллюзию защиты для неё. Айлин помнила. И хорошо понимала, что Малену даже приближаться не потребуется, чтобы лишить её жизни. Хватит одного движения руки.