— Мой свет (моя жизнь), я твой и это место (мой дом) — твой.

Мыслеречь соединяла воедино понятия, переводя слова давно умершего языка.

— Спасибо. Жаль, что мне некуда тебя пригласить, — ответила я, смутившись.

Шон засмеялся.

— Тебе есть куда меня пригласить, но в твоём доме царит твой сын. И он (племянник) не будет мне рад.

На мгновение задумавшись, я поняла, что он говорит об утреннем луге…

— Разве это не место Лиана?

— Нет, луг твой. Но хозяйничает там Лиан. Я тоже позволяю Эльвисе здесь хозяйничать. Все эти безделицы мне не нужны, но её они радуют. Хочешь, я поставлю дом (шатер) для тебя, раз ты не хочешь заходить на территорию (жильё) другой женщины? — предложил Шон.

— Шатёр — нет. Беседку вон там, — и я указала на место у озерца.

Шон улыбнулся,

— Я тоже люблю там сидеть…

— Только не сейчас, пойдём уже.

— Пойдём, — согласился он и взял меня за руку.

Я качнулась и оказалась в своём кабинете, сидящей на коленях у Шона. Его руки лежали на моих бёдрах, а я обнимала его за шею — достаточно тесный контакт, чтобы уйти в иную реальность внутреннего мира.

Шон незаметно убрал руки, а я неловко перебралась с его колен на диван.

— Ты пустил Эльвису к себе, — задумчиво произнесла я. — Это много значит.

— Я не уверен в ней, она способна на глупости, — вдруг совершенно спокойно и трезво сказал он. — И пока не буду уверен — свадьбы не будет. Останавливать или наказывать жену я не хочу.

Я поняла, о чём он: Эльвиса может под влиянием эмоций попытаться навредить мне, а Шон, находясь между нами двумя, всегда встанет на мою защиту. Уже сейчас идти против Эльвисы ему было бы больно и тяжело, а если она станет женой, будет в разы тяжелее.

— Поступай, как считаешь нужным, — ответила я.

Шон собирался что-то сказать, но зазвонил телефон. Пришлось встать с дивана и снять трубку. Секретаря я не держала, звонки шли, как правило, на Дениз и звонок перенаправила она.

— Какой-то мистер Фрешит, — сообщила она с нотками подозрения. Хоть Дениз и не демонстрировала этого, но её радовало, что я прекратила водить вереницу мужчин-источников в апартаменты над залом. И вот теперь звонок незнакомца её расстроил и обеспокоил.

— А… — рассеянно отозвалась я, пытаясь угадать, что же понадобилось соправителю города от меня. — Да… Я поговорю с ним.

Дениз положила трубку, и я услышала немного взволнованный голос болотника:

— Пати?

— Да, Фрешит, что-то случилось?

— Мммм… Ещё нет. Ты нам нужна, как третья глава. Как быстро ты сможешь приехать?

— Фрешит, что случилось? Что за паника? — потребовала ответа я. Паника была. У меня.

— Ничего-ничего, — болотник понял, что напугал меня, и поспешил успокоить. — Просто к нам пришёл проситель, а дело оказалось куда серьёзней, чем казалось на первый взгляд.

— Кто проситель? — подозрительно поинтересовалась я.

— Лебедь.

Я вздохнула, прикидывая, как быстро доберусь до офиса Седрика.

— Вы же у Седрика?

— Да.

— Буду через час, в лучшем случае минут через сорок.

— Ждём.

И болотник повесил трубку.

День как будто померк.

— Вот отчего мне кажется, что на нас свалились крупные неприятности? — спросила я саму себя.

— Оттого, что так и есть, — ответил Шон, — Я с тобой. Вызвоню Тони, велю, чтобы подъезжал прямо к Седрику.

Я лишь молча кивнула. Хорошо, когда есть кому о тебе позаботиться.

Кения бесшумно вылез из-под стола и расправил крылья, зевнув при этом. Хороший котик, тихий, спокойный. Птиц, правда, ночью ловит и деревья когтями обдирает, а в остальном — идеальный фамилиар, не то, что его мать. Создавая его из заготовки Кисс, я думала о сервалах меланистах, поэтому Кения — крылатый сервал. Разве что чуть меньше своего прототипа, но всё равно он раза в три больше обычной кошки.

— Мы едем на встречу с Фрешитом, Седриком и Лебедем, — сообщила я фамилиару, Тот согласно сощурился. Кисс ненавидит машины и переезды, она носитель светло-зелёного и розового vis и теряет силы внутри авто от одного запаха бензина. А Кении всё равно, ему, похоже, даже нравится. Я усадила его в большую сумку, они снова стали входить в моду. Хорошо, что фамилиар лёгкий. Таскать с собой живого кота таких размеров было бы непросто, Кения же весил от силы полтора килограмма.

Доехали мы быстро, но Тони нас уже поджидал у центрального входа в здание. Я вошла в холл, как настоящая суперзвезда: охранник впереди, охранник сзади.

Дежурил сегодня опять Руман, а может быть, он всюду сопровождает Седрика. Он смерил всех нас недобрым, подозрительным взглядом и обозначил приветственный кивок мне. Они с Тони так и не помирились. Не удивительно… но, может, не всё ещё потеряно.

У дверей так называемого Второго кабинета, в котором Седрик вёл свои дела с не-людьми Нью-Йорка, Руман веско заявил:

— Только госпожа.

Шон тут же вскинулся. «Нет!» — услышала я его мысль.

— Шон пойдёт со мной, — спокойно сообщила я Руману. Тот впился в меня взглядом, но я не в том возрасте и не в той vis-категории, чтобы бояться волков. Я даже не опустила маскировочные щиты, которыми привыкла оплетаться, скрывая свой настоящий уровень силы; Руман не выдержал банального, вполне человеческого поединка воли. Отступив чуть в сторону, он приблизился к Тони, ясно давая понять, что если я вздумаю выкинуть глупость, то первым пострадает он. Мой пёс-оборотень чуть насмешливо посмотрел мне в глаза, безмолвно обещая, что не даст себя в обиду, и я со спокойным сердцем отвернулась и потянула на себя тяжёлую дверь. Тони уже задавал Руману трепку, так что нет причин волноваться за него.

Кабинет Седрика успел измениться с той злополучной ночи, когда я чуть не умерла и, спасаясь, овеществила свою ненависть, вытянув в наш мир Убийцу Богов. В центре комнаты, рядом с прежним директорским столом, появился ещё один такой же и соответствующее ему кресло. Современный трон, — подумалось мне, — обязательно укомплектовывается массивным столом.

К моему удивлению и облегчению, увидав Седрика, я не испытала практически ничего. Моё гибкое сознание затолкало в самый дальний угол его преступление и вывело на первый план освобождение Шона. Оно и к лучшему: забыть и простить — разные вещи, но я белый универсал и не могу жить с постоянной обидой, ненавистью или жаждой мщения в сердце.

Седрик был явно раздражён и, откинувшись на спинку, покачивался в своем кресле. Фрешит стоял у окна спиной ко всем. А напротив бывшего единоличного главы города сидел испуганный, но полный решимости… Лебедь. На самом деле у него было какое-то человеческое имя, но все его звали только Лебедем. Он был щуплым, невысокого роста и затравленным. Я видела его давно и мельком, и уже тогда вечное ожидание удара бросилось в глаза, но я списала это на его молодость и недавнюю инициацию. Теперь этот страх врос в него. Тем не менее, Лебедь сейчас превозмогал его: ёжился под взглядом Седрика, но не отступал.

— Всем доброго дня, — произнесла я.

Седрик фыркнул, Фрешит отвернулся от окна и молча посмотрел на меня, а Лебедь, пытливо всматриваясь, тихо ответил:

— И вам, леди.

Он явно пытался угадать, чью сторону я займу. Лебедь прятал руки под столом, и я уловила настороженные мысли Шона по этому поводу.

— Вы что-то прячете? — невинным тоном дурочки поинтересовалась я у перевёртыша, тот испугался, потом смутился.

— Ничего, — пробормотал он и показал забинтованные руки, словно в белых варежках.

— Угу, — я тоже смутилась. Не люблю пугать и ставить в неловкое положение.

— Итак, я примчалась по вашему зову, — вспомнила я о деле, — Что случилось?

— Пока ничего, — тут же раздражённо ответил Седрик.

Внезапно Фрешит изо всей силы хлопнул ладонью по столу, заставив меня и Лебедя вздрогнуть. Все без исключения с удивлением уставились на болотника, славившегося своей выдержкой.

— Мохнатый идиот, — прошипел Фрешит, — Ты не понимаешь значения слов?

Седрика перекосило. Я поняла, что магическая связь запрещает ему агрессию против Фрешита и это ещё больше бесит полуволка.