— Нет, я имею в виду настоящий рассвет. Тогда Уту, отец Шона, обретёт силу, найдёт нас и выручит. Рассвет и там, и здесь наступит одновременно, это точно.

— Уту — это тот божок-доходяга?

— Он больше не доходяга. Шон верит в него, и я тоже.

Шон стоял, раскачиваясь, тихим речитативом отмеряя минуты.

Сколько времени так прошло, не знаю. Вдруг рядом со мной появился огромный пёс. Он изучающе лизнул меня в лицо и тихонько заскулил.

— Сколько часов до рассвета? — спросила я.

Пёс два раза поднял лапу.

— Два… Я думаю, выдержим.

Пёс заскулил ещё сильнее.

— Пати, пойдём! Всё равно мы не в состоянии сделать что-либо ещё. Если Шон захочет сжечь всё, без остатка, ты его не остановишь. Смотри, он никуда не уходил, а даже следов шатра не осталось и деревьев стало меньше.

С тяжёлым сердцем я поняла, что Вик прав.

— Ладно. Но я скажу ему всё, что думаю.

Тяжело встав, я, шатаясь, добрела до Шона.

— Шон, — позвала я, он нехотя обернулся. — Не забывай о живых.

Не дождавшись реакции, я вывалилась в реальность одновременно с Тони и Виком. В предрассветных сумерках наши измождённые лица с запавшими глазами казались масками смерти. Ники, оттащившая нас от Шона, не знала, кому отдать свои крохи силы, кого спасать первым.

Я наотрез отказалась уходить с крыши. Буду дожидаться Уту. Мужчины на это вяло повозмущались, на большую активность им не хватало сил.

Ники по своей инициативе приволокла снизу немаленький ковёр, и как только с ним управилась. Мы постелили его на холодные плиты и им же накрылись, защищаясь от ветра, на Шона набросили ещё одну куртку. И стали ждать рассвета, то есть провалились в тяжёлую дрёму.

Уту так спешил, что не дождался, покуда лучи солнца доберутся до крыши, я проснулась от того, что он с хеканьем впечатался в стену и, кряхтя, подтянулся на руках. Мы встретились взглядами. Он бегло глянул на Шона, на медь в его руках, и, скинув с него капюшон и саму куртку, крепко прижал сына к себе.

Ну всё, теперь я спокойна. Можно и домой… Кто б ещё отвез нашу калечную компанию.

Дорогу я не помню: позорно отключилась, предоставив Вику держаться из последних сил. Он не мог бросить свою машину, а Тони отказался оставить мой ренджровер у Седрика, не доверяя бывшим собратьям по стае.

Очнулась я уже в своём привычном тупичке-переулке, в пяти шагах от дома. Вик порывался оставить меня и куда-то ехать, но я вцепилась в него, заявив, что никуда в таком чаморошном состоянии его не отпущу, и пусть выбирает: спать у меня дома или в апартаментах над рестораном.

— Ты одна живёшь? — спросил он.

— С флерсами, — на автомате ответила я.

Вик не имел ни малейшего представления, кто это такие. Пока он определялся, я решила за него.

— Пошли, познакомишься.

Что я творю⁉ Дала бы человеку прийти в себя, а уж потом… Нет, пусть лучше сразу узнает и поймёт. И примет. Или не примет…

— А кто они? — осторожно поинтересовался Вик, пока я его буксировала к лестнице.

— Они… ну, как бы дети. Да дети и есть. Старший сын и любимый.

Вик аж вздрогнул от удивления.

— Ты ничего о них не говорила.

— Они у меня недавно. С весны. С тех пор, как у меня духи меняться стали.

— То не духи менялись… А смена роз на полевые цветы — это от них?

— Угу.

Я открыла окно-дверь. Лиан и Пижма стояли в паре метров, как вышколенные дети из какой-нибудь патриархально-сектантской семьи. Одеты они были колоритно: в тонкие свободные штаны до пола и длинные вязаные пеньковые шарфы, пока не затянутые вокруг горла, а лишь свободно наброшенные.

— Ну, вот это Лиан, это Пижма, а это Вик.

Вик уставился на флерсов, слегка выпучив глаза.

— Он нас видит⁉ — с возмущённым удивлением вскричал Лиан, оказывается, он использовал флерский гламор.

— Ну да, — ответила я, невольно одаряя ласковым взглядом молчащего Пижму, — Вик не совсем человек, потому и видит.

— Кто он? Мне не нравится, как он пахнет! Пылью, и туманом, и склепом… Плохо! — Лиан принялся подёргивать крыльями, что означало начало истерики у флерсов. Пижма тоже заволновался, потому и не рискнул успокаивать товарища.

— Ты опустошена! До дна! Измождена! — продолжил мой драгоценный флерс.

— О! Очаровательная модификация любящей мамочки, — вдруг выдал Вик, и я расхохоталась, не сдержавшись. Обняла своего дурашку, стараясь успокоить, он тут же прильнул в поцелуе, отдавая накопленное и начиная меня раскачивать, но я, помня о Вике, отстранилась и испытующе посмотрела на человека.

Конечно, увиденное ему, мягко говоря, не понравилось.

— Ты с ними…

— Кормлюсь.

— Как с мужчинами? — и потом выдавил из себя. — Ты спишь с ними?

Ну а чего я хотела? Хорошо хоть не хлопает дверью и не убегает.

— Я и флерсы кормим друг друга, раскачиваем через прикосновения и поцелуи. Либидо-центр при этом не используем, — Пижма тихонько вздохнул, и Вик бросил на него хмурый взгляд. — А спать вместе — спим.

— То есть, секса между вами нет, — всё же уточнил Вик, потирая ладонью лицо, надеясь заставить работать отключающиеся мозги.

Я вздохнула, напомнив себе, что слишком многого хочу от человека.

— Нет. Поцелуи и объятия.

— Хм… Надеюсь, я смогу к этому как-то привыкнуть, — пробормотал Вик.

— Я тоже. Пижма, покажи Вику ванную и спальню. Я схожу за едой.

Обняв на прощание надувшегося Лиана, я услышала удивлённый возглас Вика, сопровождаемый тихим свистом крыльев, и закатила глаза: Кисс теперь не только Тони, но и Вику будет в лицо врезаться на бреющем полете. Лиан подозрительно повеселел.

— Кисс, летая по квартире, часто не вписывается, — крикнула я Вику.

— Я уже понял…

Я рванула на улицу, в ресторан, пока сила Лиана ещё поддерживает меня и я могу соображать и шевелиться.

На охране был Родж. Он окинул меня хмурым взглядом

— Мэм, вы себя в зеркале видели?

— Нет, — честно призналась я.

— Давайте я сам схожу на кухню, а вы здесь подождёте, — и, не дожидаясь согласия, ушёл.

— Фруктов и мяса, — крикнула ему в спину я.

Ох, я уже жутко соскучилась по послушному и почтительному Шону. Я пробралась в кабинет Дениз. В такую рань в ресторане были только охранники да помощники повара, готовящие полуфабрикаты для дневного меню.

Вернувшись, Родж отдал мне три набитых пакета.

— Мясо и рыба. Фрукты. Пирожные, — проинструктировал он.

— О, ты чудо, — вырвалось у меня.

Родж лишь хмуро глянул.

— Мэм, вы очень, очень плохо выглядите, — с нажимом произнес он.

Я пощупала свое лицо.

— Ну, я хоть похожа на себя? — с опаской спросила я. Вроде бы метаморфозы, предпринятые для посещения Аукциона, должны уже развеяться.

— Похожи. Как будто вам сорок лет, а то и больше.

— О…

А Вик ничего не сказал. Значит, любит меня и старухой?

— Это временно… — выдавила я.

— Надеюсь, — строго ответил Родж.

Когда он узнал, что я не человек, это, конечно, сняло часть проблем и по-своему облегчило жизнь, но и усложнило тоже.

Я поспешила домой. По дороге, однако, ухитрившись сожрать, иначе не скажу, персик в три укуса.

У двери меня ждал недовольный Лиан.

— Он уже спит, — сообщил флерс. — В твоей постели.

— Ну а где ж ему ещё спать… — отозвалась я.

— Пошли к нам, — и Пижма, взяв меня за руку, мягко потащил во флерсную. Сопротивляться не было ни желания, ни сил.

Лиан всё сделал сам, раскачивая и наполняя нас. Осень — не весна и не лето, создавать огромные «свадебные торты» силы ему стало уже не под силу. Но и того, что он сделал, мне хватило, чтобы наполниться и провалиться в счастливую дрёму.

Часа через два я пришла в себя вполне бодрой и довольной жизнью, хотя ощущение полупустого резерва отзывалось беспокойством где-то на краю сознания. Вспомнив о Венди и купленных флерсах, я спросила Лиана о них. Он вызвал по своей «флерсной связи» Фиалочку и узнал положение дел. Да, новенькие флерсы ещё слабенькие; хотя стараниями Венди и сородичей им уже ничего не угрожает, однако перед зимой было бы лучше их перекинуть в малышей.