Ужасный обряд продолжался невообразимо долго. Каждое последующее сердце давалось Чаар с все большим и большим трудом. Когда новый лидер роя добралась до последнего сердца, по ее лицу текли слезы.

— Ты должна! Сделай это! — имперец не удержался и ударил кулаком по стене трибуны.

Неизвестно, услышала его Чаар или нет, но дело свое она сделала. Закончив свой путь по периметру фигуры, она вышла в ее центр. Упав на колени, она издала такой дикий крик, что, казалось, здание арены вот-вот разрушится. Из окружавших ее линий стал пробиваться свет, исчезнувший вместе с прекращением ее дикого вопля. Чаар с трудом поднялась на ноги. Запрокинув голову назад, она сделала глубокий вдох. Из носа, глаз и ушей у нее шла кровь.

Трибуны смолкли, а через секунду пришли в движение. Рой должен был возвращаться к работе, чтобы у него не оставалось времени обдумывать произошедшую смену власти. Хорив потянулся к голове. Ее неожиданно пронзила сильная боль, причин которой утларг найти не мог. Джонатан с заботой посмотрел на своего ученика, предложив тому отдохнуть, но древний отказался, не желая расставаться с товарищами в столь исторический момент.

Королева исчезла вместе со всеми. Чаар тоже было необходимо время, чтобы осмыслить то, что она сотворила. Чужие в этом улье гости спустились на арену. Солнце клонилось к закату, и видавший слишком много крови песок начинал остывать.

— Не жалеешь, что успел на наш корабль? — спросил Кэр у Сварна.

— И где бы вы без меня сейчас были? Нет, я ни о чем не жалею, Итан. Едва ли я мог рассчитывать, что проживу настолько удивительную жизнь, — усмехнулся утларг.

— Как тебе последний день на земле? — печально ухмыльнувшись, спросил капитан Хольт и зачерпнул носком ботинка ненавистный песок.

— Слишком долог. Чем больше я остаюсь с вами, тем больше мыслей лезет в голову. Много надежд, коим не суждено сбыться, начинают питать мое остывшее сердце, — слабо улыбнулся Сварн.

— Мне жаль, что все вышло так, как вышло. — Кэр боялся посмотреть в начавшие покрываться белой дымкой глаза Сварна.

— Это было моим решением. В том, что со мной произошло, нет ничьей вины, кроме моей. Ну разве что этого ублюдка. Будьте с ним осторожны, — древний кивнул в сторону Вендэля.

— Я могу попробовать тебя исцелить, — попыталась подарить ему последнюю надежду Ингрид.

— Это не сработает. Я уже пытался. Много лет назад. Смерть не обмануть, — ответил первородный.

— Подписываюсь под последними словами, — Га-либ развел руками.

Сколько еще из них должно умереть? Далеко не всем повезет так спокойно принять свою смерть, как Сварну. Что будет с Грином, если что-то случится с Ингрид? Не повторит ли он путь, пройденный его другом капитаном Хольтом? Как изменится Джонатан, если не сможет уберечь своего ученика? Да и мистер Мерфи утратил свое привычное спокойствие с тех пор, как повстречал Кару, — Итан осматривал всех собравшихся, задержав свой взгляд на гестале и дуэлянте.

Парочка стояла чуть в отдалении от остальных. Увлеченный стремительно развивающимися событиями и погруженный в свои размышления Клетис не замечал ничего вокруг или старался делать вид, что ничего не замечает. Кэр не осуждал аурлийца и гесталу. Будь на их месте он и Сирин, тоже вряд ли прислушались бы к голосу разума.

— Последнее желание? — спросил Хольт.

— Не отказался бы сейчас от бутылки вина и трубочки ароматного табака из запасов мистера Кэмбела, — широко улыбнулся Сварн, и остальные только сейчас заметили, что в его челюсти не хватает нескольких зубов.

— Боюсь, с этим тут дефицит, — заметил Дункан.

— Тогда я бы хотел увидеть небо. Настоящее, а не это, пропущенное через фильтр. Сегодня должен быть красивый закат.

В этом друзья ему отказать не смогли, но пришлось поспешить. Солнце уже близилось к горизонту, когда они вышли из улья на поверхность. По дороге им несколько раз встречались группы трудолюбивых жителей улья.

— Работать. Работать. Работать, — услышал голоса Хорив.

— Ты что-то сказал? — спросил он у мистера Норрингтона, с которым они замыкали траурную колонну.

— Нет, тебе показалось, — Джонатан вновь насторожено посмотрел на своего ученика.

По спине Хорива пробежал холодок. Он вновь слышал голоса, но не мог определить источник звука. Произносящие их уста точно не принадлежали его товарищам.

— Спасибо за этот день, — Сварн протянул руку Вендэлю, как только смог сделать глоток свежего воздуха.

— Не стоит. Ты спас всех нас. Я не жду, что ты простишь меня за мои прошлые деяния, но надеюсь, что ты понимаешь, что я сожалею. — Первородный удивился, но тем не менее пожал руку в ответ.

— Видимо, пора прощаться, — повернулся утларг к остальным.

— Пусть у нас будут силы встретить смерть так же достойно, как это выходит у тебя, — первый подошел к нему Хольт.

Все по очереди обняли старого друга и верного собрата по приключениям. Стремящийся к красному оттенок солнца подчеркивал красоту и безграничность пустыни. Его лучи заставляли фигуры путников отбрасывать длинные тени на шершавую гладь песков. Хорив явственно ощутил, что солнце давит ему на глаза немного больше, чем обычно.

— Сожги мое тело и забери прах с собой. Ты знаешь, где я должен лежать, — прошептал Сварн на ухо Итану, прощаясь с ним.

— Ты обретешь свой покой рядом с Белозаром. Обещаю тебе. Когда для этого мира вновь наступят темные дни, твоя душа восстанет вместе с ним, — прошептал в ответ аурлиец.

В глазах древнего он прочитал благодарность за понимание и отсутствие лишних вопросов. За время прощания солнце уже практически полностью исчезло в море песков. Подняв руку в прощальном жесте, утларг развернулся и пошел прочь. Шагов через десять он отцепил от пояса меч. Улыбнувшись через двадцать шагов, он резко вздрогнул и молча повалился на бок. Символ богини вспыхнул на его плече и тут же погас. На этот раз навсегда. Поднявшийся ветер заметал последние следы Сварна, оставленные им на песке.

Путники не сразу решились подойти к телу своего друга. Капитан Хольт первым последовал вслед за ним. Перевернув Сварна на спину, он увидел на его лице полное умиротворение. Подошедшие Дункан, Джонатан и Эйден помогли капитану поднять тело товарища. Хозяина трущоб перенесли во дворец.

Только утром следующего дня им удалось раздобыть бесценное в этих местах дерево, чтобы соорудить погребальный костер. Вспыхнувшее прямо посреди пустой арены пламя охватило тело утларга. Итан надеялся, что полыхающий огонь станет последним зрелищем столь ужасного места. Как и обещал, Кэр собрал прах древнего, чтобы доставить его в место надлежащего захоронения.

Даже посреди опустевшей арены было слышно, как за его стенами кипит улей. Чаар училась его контролировать, но ей явно не хватало драгоценного опыта. Все жители города чувствовали нервозность царицы и теряли контроль. Отряды рабочих постоянно сталкивались между собой, сбиваясь с ритма. Итан старался не думать о том, что сейчас происходит в более далеких городах сестер новой царицы, лишенных своих королев.

Чаар чужаки нашли в скверном расположении духа. Рядом с ней стоял Вендэль, прикладывающий все усилия, чтобы помочь новой царице роя удержать контроль над ее бесчисленным народом. Позади подобно тени возвышался Чаар-Тоа-Вал-Готэ, стоявший в окружении других, уже успевших прибыть в улей, капитанов. Кэр находил некоторую иронию в том, что самым преданным слугой оказалось единственное существо, обладающее свободной волей. Аурлиец даже переживал за его судьбу, опасаясь, что царица может увидеть в нем угрозу собственной власти.

Последняя из сестер готовилась к войне, но всем без исключения быстро стало понятно, что в короткий срок сконцентрировать все силы ей не удастся. Итан оглядывал Вендэля, возлагая на того большие надежды. В младшем из первородных он видел своего будущего наставника на пути обучения умениям праотцов.

Этой ночью Вендэль тоже простился со старой подругой. Он был единственным существом, пришедшим на ее похороны. Под самым куполом первородный нашел странное сооружение, говорившее о том, что Сэйн все же никогда не забывала о том, кем она была прежде. Небольшой пантеон, выполненный из камня и напоминавший древнюю эльфийскую архитектуру, находился у самого края городского барьера. Больше ни одного здания не было на этой возвышенности. С нее открывался прекрасный и одновременно пугающий вид на улей.