— Так и знал, что ты попытаешься совершить глупость, — снисходительно произнес мистер Мерфи, сжимая ее кисть.

— Не мешай, человек! Это мое право, — злобно оскалилась воительница.

— Твое, и я не намерен лишать тебя этой возможности. Мне просто не хотелось бы, чтобы твое решение было поспешным. Можно прожить чудную жизнь и без крыльев.

— Тебе не с чем сравнивать. — Зеленые глаза Кары горели огнем сродни охваченному пожаром лесу.

— Верно, но разве не глупо сводить счеты с жизнью, когда судьба предлагает нам обрести смерть каждый день? Разве тебе не интересно, что будет завтра? Ты еще можешь пригодиться. Ты нужна нам. Нужна… — Эйден осекся, сам удивившись тому, что только что намеревался произнести.

— Кому я теперь нужна? — спросила гестала, слегка смягчившись.

— Слышал, бедолага Таунсен влюбился в тебя, как только увидел, — рассмеялся мистер Мерфи, но в душе был напуган тем, как непривычно часто забилось его сердце.

Кара скептически подняла на него глаза, но на ее лице появилась легкая улыбка. Эйден говорил с ней до тех пор, пока гестала сама не заметила, как уснула. Только после этого аурлиец позволил себе прикрыть глаза, стараясь не думать о том, что с ним происходит. Через три дня воительница настолько окрепла, что покинула свою крепость одиночества и присоединилась к тренировкам. Надежду в нее вдохнул тот факт, что на одном из обрубленных крыльев появилось новое перо. К тому же ее посетил консул и потребовал взять себя в руки. Клетис признался самому себе, что Кара ему дорога, но давно привыкнув к своему выскокому положению, он разучился выражать свои чувства. После его визита гестала стала жить в камере имперца, а их ночные беседы с Эйденом остались позади.

Прошла неделя, с тех пор как пленники видели стражников в последний раз. Многие уже даже начали надеяться, что орк заблуждается, утверждая, что их новым домом стала арена. Расслабившись, они даже не заметили их появления. Один из шестигранников беззвучно исчез, и небольшой отряд появился на тренировочной площадке, оставаясь незамеченным.

Итан с удивлением отметил, что хозяева относятся к пленникам чуть ли не с почтением. По крайней мере они не стали врываться в камеры и вытаскивать тех, кто все еще спал. Вместо этого они остановились у лишенных дверей входов, даже не заглядывая внутрь. Воин в белом плаще посмотрел на Итана, давая тому понять, что он хочет, чтобы тот приказал оставшимся в камерах людям выйти наружу. Понимая, что сопротивление только усугубит ситуацию, Кэр исполнил его поручение.

Только один моряк, испугавшись, отказался выходить, и стражникам все же пришлось нарушить границы его жилища. Выстроив в шеренгу, их под конвоем сопроводили в следующий двор. Здесь их ждали стенды с самым настоящим боевым оружием, после чего уже ни у кого не осталось сомнений в том, что Тхорн прав. Судя по всему, рой собрал огромную коллекцию всех видов вооружений, которыми когда-либо пользовались имперские легионеры. Тхорн настоял на том, чтобы все выбрали себе по надежному мечу и щиту. Только Ингрид долго выбирала себе надежный лук, а от тяжелого щита предпочла отказаться. Следующий коридор вывел их в помещение, позади которого уже виднелся выход на арену. В самом конце стоял воин, запустивший свою лапу в котел с краской. Каждый из бойцов получал соответствующую отметку в виде очертаний лапы на лице и подходил к массивной металлической решетке врат, сквозь которую можно было разглядеть пространство арены. Кэр обратил внимание, что офицер в белом халате куда-то пропал, но эта мысль исчезла из сознания так же быстро, как и появилась.

Только сейчас Итан убедился, насколько же все-таки грандиозно это сооружение. Он с трудом мог различить сидящих на высоченных трибунах существ. Должно быть, существа роя обладали особым зрением, в противном случае никто из них не смог бы разглядеть то, что творится внизу, на песке. Трибуны были забиты битком, превратившись в сплошное море, состоящее из тысяч живых существ.

Раздался раздирающий уши гул труб. Сложилось впечатление, что за идеальное зрение рою приходилось расплачиваться проблемами со слухом или же их перепонки справлялись с фильтрацией куда лучше человеческих. Металлическая решетка врат со скрипом поползла вверх, а с ее перекладин на землю посыпался принесенный ветром песок.

Вышедший на арену Итан прищурил глаза, пытаясь разглядеть противников. Стоило отряду выйти из тени, как трибуны тут же взорвались овациями. В противоположном конце на песок выходили едва различимые точки их будущий противников.

В уши вновь ворвался чрезмерно громкий звук сотен труб. Гладиаторам не было этого видно, но, выйдя из коридора, почетное место на трибуне заняла женская особь. Вслед за ней, словно тени, следовали стражники в белых халатах. Их оказалось шестеро, а на спине каждого было начертано по одной полосе, при слиянии образующих шестигранник. Толпа снова взорвалась диким криком, больше похожим на раболепное восхищение.

Кэр и все, кто его окружали, не торопились идти навстречу к тем, кого вовсе не считали своими врагами. Следующий гул прозвучал спустя минуту, и стоявшие позади пленников стражники тут же подтолкнули их вперед. Отряду волей-неволей пришлось идти вперед. Все невольно старались держаться ближе друг к другу. Консул столкнулся взглядом с Карой и подмигнул ей. Ему хотелось отвести взгляд, но он был имперцем и не мог позволить себе проявить слабость перед подчиненными.

По мере приближения становилось понятно, что противниками их сегодня стали плененные легионеры, когда-то служившие на великой стене под началом консула Моруса. В отличие от новоприбывших, они шли разрозненно, не обращая внимания друг на друга.

— Они здесь давно, — негромко сказал Тхорн, но его слова быстро разлетелись по марширующим рядам.

— Каков план, старина? — громко и легко спросил консул, желая подбодрить тех, кто его окружал.

— Держимся вместе, сохраняем строй. Среди тех, кто провел на арене не один бой, нет товарищей. В этом сейчас наше преимущество.

— Сомкнуть щиты! — крикнул капитан Хольт.

Кэр тут же занял свое место между Сварном и Га-либом и наблюдал за приближающимся неприятелем сквозь образовавшуюся между прямоугольными щитами щель. Среди их противников сегодня были зворги, ялги, хорты и диарки. В их лицах он не увидел никаких эмоций. В глазах не было ни желания жить, ни стремления к смерти. Каждый из них превратился в идеального раба, зацикленного только на самом себе и своих мыслях. Аурлийцу стало не по себе от осознания, что через несколько боев он или те, кто сейчас подпирали его плечо, с большой долью вероятности станут таким же, как они.

Между тем сейчас сплоченность предоставляла им преимущество. Первые противники, подобно берсеркам, напрыгнули на стройный ряд щитов. Сторонникам Итана удалось разобраться с половиной врагов, когда один из особенно ловких зворгов разбил их строй. Сжимавший трезубец ящер уже собирался проделать в аурлийце лишние отверстия, когда его голову снес лант из окружения консула.

Вошедший в боевой азарт диарк схлестнулся с Карой. Эйден уже намеревался метнуть в него заранее прихваченный кинжал, но остановился. Вместо этого он удержал собиравшегося бросится к ней на помощь Хорива. Воительница, решившая до этого момента, что готова расстаться с жизнью, теперь отчаянно за нее цеплялась, и аурлиец хотел, чтобы эта мысль крепко засела у нее в голове. Она убила противника щитом и продолжала бить его до тех пор, пока лицо диарка не превратилось в кровавое месиво.

Сигнал труб возвестил о том, что бой окончен. Члены дипломатического корпуса потеряли лишь двух матросов. Причем один из них, лишившись ноги, все еще был жив. Это был тот самый моряк, что не хотел покидать свою камеру. Их вновь окружили стражники. Подойдя к раненому, их капитан достал меч. Моряк старался доползти до своих и молил о пощаде. Рука не дрогнула, крик оборвался. Судя по воплям с трибун, толпа не была в восторге. Им хотелось зрелища, а этот бой выглядел достаточно скучно. Победители уходили с поля под гул толпы, в то время как стражники за их спинами растаскивали тела тех, кому сегодня не повезло.