Утром Рэджинальду Хольту хватило одного взгляда на дуэлянта, чтобы понять, что этой ночью произошло то, чего произойти было не должно. Капитан укоризненно посмотрел на мистера Мерфи. Хоть маска и была по-прежнему на нем, Эйден заговорил впервые за все время с того самого боя на арене и казался тем самым привычным беззаботным авантюристом.

В свободное от тренировок время отряд проводил время, блуждая по городу. Вечерами Чаар-Тоа-Вал-Готэ при помощи Вэнделя рассказывал им о деталях плана, особенностях, сильных и слабых сторонах своих сородичей. Несмотря на его кажущуюся доброжелательность, Кэра не покидало ощущение, что офицер чего-то не договаривает. Поделившись этой мыслью с друзьями, он лишь убедился в своей правоте.

За эти месяцы чужаки практически привыкли к внешнему виду населявших эти места существ. А их хаотичные перемещения упорядочились в головах аурлийцев. Взобравшись на возвышенность, они могли оценить, что в каждом движении обитателей города есть система и определенная последовательность действий, в точности повторяемых из раза в раз. Периодически они сталкивались с женскими особями. Те держались отстраненно и тут же уходили, пытаясь укрыться от любопытных глаз.

Женщины здесь не могли принадлежать кому-то одному. В их жизни все было предопределено. Для размножения выбирались только самые здоровые и сильные индивиды. Царица не могла позволить своей расе ослабнуть. Для того, чтобы рано или поздно одолеть империю, ей нужны были только лучшие. От того, чтобы направить все силы на стену империи, ее останавливали лишь дочери. Прибывающие раз в три месяца в главный улей королевы упрашивали мать не вести на убой их детей.

Итан каждый день вспоминал о доме. Иногда ему снилось, что он вновь оказался в Корквиле, а все произошедшее ему лишь привиделось. Просыпаясь, он не всегда сразу понимал, что это лишь мираж. Поврежденная магией хаоса левая рука периодически начинала трястись без видимых на то причин. Дождавшись, когда они с Вендэлем остануться наедине, он попросил первородного излечить его. Тот лишь отрицательно покачал головой. Эта рана была ему неподвластна. Более того, Вендэль сообщил, что чувствует, как отрава хаоса подбирается к сердцу аурлийца. По его словам, если Кэр в ближайшее время не завладеет гримуаром, то, скорее всего, умрет.

Аурлиец без утайки рассказал Вендэлю все, что ему было известно. Поведал о найденном на острове Хольта артефакте. О первой встрече с эмиссаром хаоса. О двух его предшественниках. Попытке воспользоваться полной мощью силы артефакта и поражении руки. Кэр и сам чувствовал, что с ним что-то не так. Хаос струился по его венам, не просто отравляя тело, а превращая в себе подобного. Не стал он скрывать и того, что готов убить Лотэйра, по крайней мере попытаться, если тот откажется отдавать гримуар.

— Мой брат безумно упрям. Если я правильно понял твой вопрос, то нет, я не помешаю тебе убить его. Я люблю Лотэйра, но, если на другой чаше весов будет лежать судьба мира, моя рука не дрогнет, — ответил праотец на незаданный вслух вопрос.

— Такой ответ я и хотел услышать, но искренне надеюсь, что до этого не дойдет, — спокойно сказал Кэр.

— Лотэйр хоть и потерял значительную часть своей силы, все еще остается силен. Боюсь, что вдвоем мы рискуем проиграть. Подумай, кто из твоих друзей настолько безумен, что рискнет бросить вызов покровителю всех воинов.

Кэр знал, что попроси он, никто ему не откажет, но бросить вызову Лотэйру было действительно верной смертью. Обречь на подобное товарищей аурлиец совершенно точно не хотел. Лишь один из них пришел на ум Итану Кэрилу.

За неделю до исхода третьего месяца путники покинули город королевы Чаар. От мерцающего на солнце купола в сторону улья царицы устремилось не меньше девяти транспортников. Самый красивый и большой принадлежал королеве и шел на острие клинообразного строя. Ладья гладиаторов была предпоследней на левом фланге, и Итан мог наблюдать за тем следом, что оставлял на песке их транспорт.

Рой прекрасно ориентировался в пустыне. Каждый день, к закату солнца, их отряд останавливался у больших плит. Убедившись в их безопасности, Чаар-Тоа-Вал-Готэ распоряжался разбить лагерь и затянуть ладьи. По ночам Кэру слышалось, как шевелятся пески в поисках добычи.

К чужакам теперь вновь относились как к пленникам. Вендэль утверждал, что у царицы Сэйн повсюду имеются глаза. Опасаясь, что заговор будет раскрыт раньше положенного времени, королева Чаар приказала заковать пленников в цепи. Чаар-Тоа-Вал-Готэ и его подчиненные так хорошо играли свои роли, что пленникам стало не по себе. К тому же им вернули их старые ветхие одежды, от которых после элегантных мягких халатов роя чесалось все тело. Все боялись, что королева передумала рисковать и вместо еще не начавшегося мятежа их ждут новые испытания на арене.

Товарищи Итана носили на лицах маски молчаливой сосредоточенности и на протяжении всего пути перебрасывались лишь редкими фразами. Даже словоохотливый Дункан предпочел погрузиться в собственные размышления.

Улей оказался совсем не таким, каким они ожидали его увидеть. Его не было видно издалека. Никаких башен, куполов или возвышенностей. Ряды транспортников неожиданно перестроились, превратившись из клина в колонну. Кэр почувствовал, как ладья пошла вниз, погружаясь под землю. Цепочка мрачных туннелей вывела их прямиком к глубокому кратеру. Ставшие привычными аурлийскому глазу шестигранники полностью закрывали его сверху, не пропуская внутрь солнечные лучи.

Здесь уже было на что посмотреть. Город Чаар в разы уступал обиталищу царицы как в размерах, так и в своем величии. Когда ладья въехала на возвышенность, Кэр одним взглядом запечатлел больше рабочих, чем населяло город заговорщицы. Аурдиец безошибочно определил, что видневшееся вдали здание является ареной.

Отношение к гладиаторам в этот раз было совсем другим. Каждая из шести дочерей выставляла лучших бойцов в надежде произвести впечатление на свою мать. Местные жители с нетерпением ждали их и того зрелища, которое они должны были им подарить. Тюрьмы для пленников выглядели гораздо приличнее в сравнении с теми конурами, в которых приходилось ютиться товарищам Кэра в прошлый раз.

Помимо людей Вендэля, королева Чаар выставляла еще около сорока бойцов. Здесь были представители практически всех народов империи. Особенно зрители и царица любили смотреть на то, как умирают дарнау. Рой помнил тех, кто истязал их первую особь, и их крови жаждал больше остальных.

Чаар-Тоа-Вал-Готэ рассказывал, что единственный выживший по итогу великих игр мог рассчитывать на свободу. На что Клетис скептически отметил, что пропавшие у стены никогда не возвращались обратно. Отряд убийц старался держаться поближе друг к другу и занял соседние камеры. Ночью они собрались в апартаментах Вендэля, чтобы обсудить дальнейший план действий.

— Через сколько придет наш хитиновый друг? — спросил капитан Хольт.

— Он не придет, — спокойно ответил первородный, и от его слов все тут же ощутили едва сдерживаемую тревогу.

— Объяснись! — шепотом прокричал мистер Норингтон, схватив праотца за ворот рубахи и грубо прижав того к стенке.

— Сейчас улей кишит охраной. Царица не так глупа, чтобы ослаблять бдительность, когда в городе столько посторонних.

— Я говорил, что этому ублюдку нельзя доверять. — Сварн приблизился, всем своим видом показывая, что готов разобраться с лжецом на месте.

— Тише! Нас не должны услышать, — прошипела Ингрид.

— Я рискую не меньше вашего. Моя плоть почти ничем не отличается от вашей, — так же спокойно, как и прежде, ответил Вендэль.

Джонатан еще сильнее вжал первородного в стену. Сварн достал из рукава своей рубахи неизвестно каким образом пронесенное через все досмотры лезвие.

— Отпустите его. Ничего не поменялось. Он все еще нужен нам, — негромко произнес консул, но был услышан.

Мистер Норрингтон ослабил хватку, но не удержался и в последний момент сильно толкнул Вендэля на каменную стену. Попавшие в очередную западню путники переглядывались между собой.